С этими словами Павел Андреевич постучал в дверь. Громко и нетерпеливо, как стучат единственно блюстители порядка и благочиния. Ну, и еще громилы, когда решают внаглую проникнуть в приглянувшийся дом. Кроме того, так стучат подполковники тайных служб, когда собираются проводить арестование магнетизеров-убийц.

— Именем закона, приказываю открыть! — гаркнул Павел Андреевич столь оглушительно, что, верно, разбудил бы секунд-майора Неждана Гавриловича Болото-Куликовского, ежели бы сей славный вояка был погребен не в ограде соборного храма Святого Сампсония Странноприимца на Выборгской стороне, а, скажем, близ церковки во имя Спаса Нерукотворенного на Большой Конюшенной.

Послышались шаркающие шаги. Татищев услышал скрип отворяемого засова. Подполковник сделал шаг в сторону и взвел курок «кухенрейтера».

Старушенция, что открыла дверь, помнила, верно, еще те времена, когда молодой царь Петр пировал новоселье в своем Домике, перестроенном из чухонской хижины.

— Ково? — спросила она и, подслеповато щурясь, уставилась на Татищева выцветшими от долгих лет глазами.

— Того человека, коего вы пустили минуту назад, — быстро ответил Павел Андреевич. — Где он?

— Ково? — переспросила старуха. Похоже, она помнила не только молодого Петра, но и ярла Биргера, которого ранил копьем князь Александр Ярославович, получивший спустя малое время прозвище Невский.

Разговаривать с ней было бесполезно и неколи, посему Татищев отодвинул старую плечом и вошел в прихожую. И в это время…

Магнетизер осторожно глянул в окно.

Сначала он увидел собственное отражение, а затем усатую физию полицианта со сплющенным носом. Блюститель правопорядка и благочиния смотрел прямо на него. Когда их взгляды встретились, полициант выпучил глаза и заорал так, что Магнетизер невольно вздрогнул.

— Сюды, сюды! Вот он, тута!

Магнетизер отпрянул от окна. Потом, сморщившись от боли, кою причиняло простреленное Татищевым плечо, поспешил к черному ходу. Он уже слышал вскрик подполковника и подумал, что хорошо было бы, если бы старуха, введенная им в состояние магнетического сна-яви всего одним раппортом, прирезала Татищева.

Свернув в небольшой коридор, Магнетизер, стараясь ступать неслышно, спустился по нескольким ступенькам и уперся в дверь черного хода. Затем медленно отодвинул задвижку, распахнул дверь и выглянул.

Кажется, никого.

Магнетизер отрожно сделал шаг, и чьи-то сильные руки схватили его в железные объятья.

— Попался! — выдохнул ему в затылок Нелидов.

Магнетизер обмяк, опустил голову, словно признавая свое поражение, и вдруг резко присел, произведя высвободившейся рукой резкий удар в пах ротмистру. Тот задохнулся, но продолжал одной рукой держать Магнетизера за одежду.

— Что же ты такой приставучий, а? — произнес Магнетизер и протянул вверх, к лицу Нелидова, руку ладонью наружу. Затем, поймав его взгляд, он стал совершать ладонью дугообразные движения, как бы размазывая что-то по серо-голубому холсту неба. Андрей открыл рот, чтобы крикнуть, но смог извлечь из себя лишь тихое мычание. Ни кричать, ни двигаться сил вдруг не достало. Застыв в полусогнутой позе, он только и мог, что вращать глазами и беззвучно открывать рот.

— Ну, вот и все, молодой человек, — выпрямился Магнетизер, неотрывно глядя в глаза Нелидова. — Я, конечно, мог бы вам дать возможность прочитать последнюю в своей жизни молитву, но, к сожалению, совершенно не имею на это времени. Так что не обессудьте, сударь.

С этими словами Магнетизер сжал кулак, оттопырив большой палец. Ногтя на нем не было. Палец начал медленно приближаться ко лбу Нелидова. Еще мгновение, и…

У старухи вспыхнули глаза. Можно было подумать, что внутри зажегся некий светильник.

Старуха вдруг выпрямилась и, качнувшись в сторону, резко подняла руку. В ладони ее сверкнуло лезвие ножа. Ежели бы Павел Андреевич был человеком статским и совершенно незнакомым с правилами ведения рукопашного боя — несомненно, через мгновение он бы валился на пол с торчащим из груди ножом, а метила старая прямо в сердце. Татищев невольно вскрикнул: в самый последний момент удалось увернуться, и лезвие лишь скользнуло по нему, вспоров матерчатый бок сюртука.

Старуха занесла руку для нового удара, но была сбита с ног сильным ударом кулака. Отлетев в угол прихожей, она несколько раз сморгнула, словно не понимая, что с ней произошло, и затихла.

Конечно, Павел Андреевич, несмотря на жесткий и непримиримый характер, был противником того, чтобы поднимать на женщин руку, и сих действий никогда себе не позволял. Однако, во-первых, старуха уже была не женщиной, а неким существом, потерявшим с возрастом пол. И это существо было опасным и агрессивным. А во-вторых, старуха, находящаяся в данный момент под властью Магнетизера, была противником и активно препятствовала поимке преступника. А с противниками у Татищева разговор был коротким.

Оставив старушку на попечении Турчаниновой, чтобы та привела своими пассами и раппортами ее в норму, Павел Андреевич скользнул внутрь. Прихожая и зала были пусты; в кухоньке было не спрятаться, и он прошел в спальню. Здесь пахло старческой немощью и обреченностью, через кои проходят все человеки, ежели жизнь их не оборвалась раньше срока — хотя до срока никто не помирает, просто сроки у всех разные.

Магнетизера в спальне не было.

Татищев, держа «кухенрейтер» со взведенным курком, вышел в коридор. В его конце он увидел приоткрытую дверь черного хода.

— Он там, — выдохнула ему в затылок Турчанинова.

— Вы! — обернулся Павел Андреевич и прошипел: — Я вам ш-ш-што сказал делать?!

— С женщиной все в порядке, — буркнула ему в плечо Анна Александровна. — А вам я могу понадобиться.

Татищев осторожно, по-звериному ступая, направился к двери. За ним неотступно, выглядывая из-за плеча, кралась Турчанинова.

Выйдя наружу, они тотчас увидели Магнетизера. Тот протягивал ко лбу Нелидова руку с вытянутым вперед большим пальцем.

— Стоять! — вдруг истошно закричала Анна, выскочив вперед Татищева.

Рука сделалась свинцовой и перестала двигаться. Потом обмякла и повисла плетью.

Магнетизер обернулся и встретился взглядом с Турчаниновой. Ее взгляд жег и не давал сосредоточиться.

Анна узнала эти глаза. Она видела их под личиной зверя. Тогда, когда открыла дверь с висевшим вниз головой распятием в Школе маркиза де Пюйзенгюра и вошла в залу.

— Тебе не остановить меня, — произнес Магнетизер и пошел на нее тяжело и медленно, как идут люди по грудь в воде.

Турчанинова вытянула вперед ладони и стала сводить и разводить их, словно пытаясь размазать Магнетизера в воздухе. Но пассы отъема силы и энергии действовали на него плохо. Он продолжал идти, потом вытянул левую руку и схватил Анну за горло. Хватка была железной.

Турчанинова почувствовала, как ее ноги оторвались от земли. Продолжая неотрывно смотреть Магнетизеру в глаза, она еще пыталась сопротивляться, но он был сильнее. Через мгновение в ее глазах стало темнеть, и выстрела, прозвучавшего буквально в сажени от нее, она не услышала.

Нескольких мгновений Павлу Андреевичу вполне хватило на то, чтобы резко подать в сторону, дабы Магнетизер открылся полностью, прицелиться ему в сердце и нажать на курок.

Выстрел громыхнул так, словно над головой разорвалось небо. Примерно так бухает первый раскат грома: резко и неожиданно. Потом будут еще раскаты, но уже другие, более глухие и далекие. Но первый громовой раскат — как выстрел.

Магнетизер вздрогнул, покачнулся и разжал руку. И Турчанинова рухнула на землю, неловко подогнув под себя ноги.

Павел Андреевич подбежал к ней.

Цела?

Она пошевелилась. Слава богу. Правда, за несколько мгновений удушение невозможно, но можно повредить позвонки, ведь Аня такая хрупкая…

«Аня… Хрупкая…» Эти слова Павел Андреевич едва не произнес вслух, но если бы произнес, то они прозвучали бы с участием и нежностью. А это уже лишнее.