Но как бы ни страдала императрица, перед ней стоял вопрос: что делать с несостоявшимся замужеством Жозефы. На лист легли строчки, обращенные к Карлу Испанскому:

«Предлагаю вам одну из оставшихся у меня дочерей. В настоящий момент есть две, которые могли бы вам подойти, – эрцгерцогиня Амалия и эрцгерцогиня Шарлотта».

Выбор Мария-Терезия оставляла испанскому королю. Карл хорошо помнил о возрасте Амалии, потому сделал выбор в пользу Марии-Каролины (Шарлотты). Амалию окончательно решено выдать за Фердинанда Пармского.

В ужасе были мы все трое. Амалия рыдала день и ночь, ведь она так надеялась на свой брак с Карлом Цвайбрюккенским!

У нас с Шарлоттой были свои причины плакать. Она стала невестой совершенно неожиданно, и нам предстояло разлучиться, причем раньше, чем мы ожидали, даже при новом положении дел.

Мы возились со щенками, радуясь, что можно хоть ненадолго отвлечься от неприятных мыслей. Шарлотта только утром говорила, что теперь понимает, почему Иосиф так боялся женитьбы. Сестра тоже боялась, а я страшно боялась за нее. Но новорожденные щенки заняли все наше внимание. Эти малыши такие душки! У них уморительно дрожали крошечные хвостики и слезились полуслепые глазки. Щенки доверчиво тыкались нам в руки и тихонько попискивали. Мамаша настороженно следила, готовая в любую минуту кинуться на защиту своих детенышей, хотя очень любила своих хозяек и прекрасно понимала, что мы не обидим ее детенышей.

Мы так увлеклись, что даже не заметили прихода матушки, только когда Эрзи кашлянула совсем громко, Шарлотта наконец подняла голову и вскочила, я за ней. Матушка недовольно обвела комнату взглядом и строго произнесла, обращаясь к Шарлотте:

– Теперь я буду относиться к вам как к взрослой.

Шарлотту перевели в другие комнаты, и я осталась одна. Когда это произошло, я, рыдая на груди у доброй Эрзи, горестно произнесла:

– Детство кончилось, осталось только стариться…

Эрзи смеялась надо мной, не подозревая, что совсем скоро меня разлучат и с ней. А пока мадам Брандейс продолжала баловать и, как позже сказала матушка, страшно портить меня. Я не видела в доброте нашей Эрзи ничего дурного, это было так удобно – копировать сделанные ею задания или обводить ее рисунки!

После того как от меня отселили Шарлотту, даже брат стал относиться куда строже, как-то он зашел проверить, что я читаю, и страшно удивился, узнав, что ничего.

– Как можно?! Разумному чтению нужно уделять минимум два часа в день!

Хотелось крикнуть: за что такое наказание? Я вовсе не любила читать, просто когда я еще только училась и с трудом связывала буквы в слова, остальные – Шарлотта, Жозефа и особенно старшие читали бегло и уверенно, временами потешаясь над моими стараниями. Не смеялась только Шарлотта, но она любила учиться, а я – нет, потому и читать она любила, а я нет. А делать целых два часа то, что страшно не любишь, да еще и помимо основных нудных уроков… к чему такое наказание?

Нет, конечно, было то, что я любила. Мне нравилось играть на арфе, нравилось учить итальянский и болтать на нем, нравилось вышивать, а особенно танцевать! Но складывать числа или подолгу размышлять над чем-то… увольте! И читать тоже, тем более серьезные книги.

И вдруг…

Мария-Терезия едва не схватилась за голову, осознав, какую возможность чуть не упустила. Не пообещай она твердо Карлу Испанскому Шарлотту, все было бы поправимо, но эта дочь уже готовилась отбыть в Неаполь взамен умершей Жозефы. А требовалась невеста для еще одного жениха, пожалуй, одного из самых завидных в Европе – внука Людовика XV – Людовика Августа. Жених был завидным потому, что после внезапной смерти одного за другим нескольких наследников французского короля вдруг стал дофином.

Мария-Терезия лелеяла план женить самого короля на Элизабет, ведь королева Мария Лещинская была при смерти. Но Элизабет, переболев оспой, потеряла всю свою привлекательность и из списка возможных невест выбыла.

Зато теперь женихом становился внук короля, Людовик-младший. Дофину, конечно, еще рановато жениться, но думать об этом родителям (или дедушке, как в случае Людовика) следовало загодя. А у Марии-Терезии осталась только одна дочь – Антуан, которую все считали еще ребенком. И это при том, что Савойских – две подходящие по возрасту девицы! Если честно, то императрица жалела, что успела подписать брачный договор по поводу Шарлотты, Фердинанду Неаполитанскому подошла бы и Антуан, а вот Франции – куда больше Шарлотта. Но сделанного не воротишь, приходилось принимать срочные меры, чтобы не упустить и этого завидного жениха. Мария-Терезия усмехнулась: «А еще говорили, что у меня слишком много детей, вот наступил момент, когда их даже недостаточно!»

Позже Марию-Терезию злословы назовут «свекровью и тещей всей Европы», но она действительно считала, что лучше женить своих детей и этим превратить возможных противников в союзников, чем терять людей на полях сражений, земли в случае проигрыша и деньги на военные расходы.

В Париж полетели депеши, завязалась переписка между вчерашними почти врагами, каждый из которых понимал, что брачный союз детей может перерасти в прочный союз государств. Но если Марии-Терезии были скорее нужны твердые гарантии, то король Людовик отнюдь не торопился. К чему? Внук еще юн, можно и подождать.

Мария-Терезия всерьез взялась за младшую дочь.

Впервые всерьез приглядевшись к Антуан, числящейся рядом с другими сестрами малышкой, мать оказалась в шоке. Девочка, конечно, очаровательна, музыкальна, у нее хороший голос, прекрасный слух, красивые руки и шея, замечательная осанка, она грациозна, но и все! У разумной императрицы, столько лет правящей Австрией, оказалась полуграмотная дочь! Антуан не любила учебу, не любила читать, писала медленно и со множеством клякс и ошибок, говорила на дикой смеси французского и немецкого языков, ничего не знала ни в какой области наук.

Кроме того, у девочки нашлись и недостатки во внешности.

В результате эрцгерцогине пришлось срочно исправлять зубы, придумывать новую прическу, учить ее нормальному французскому и спешно вдалбливать хоть что-то по истории Франции. Письмо пока решено не трогать, если уедет, то мать разберет и каракули…

Неожиданно для себя девочка оказалась в центре внимания и одновременно зависти незамужних сестер. Вряд ли она сознавала ту роль, для которой ее вдруг взялись готовить. Антуан было все равно, куда важнее болезнь собачки или возможность попрыгать с Шарлоттой, пока не видят строгие взрослые.

Когда ребенку двенадцать, в ее голове еще не бродят мысли о замужестве. Во всяком случае, у Антуан явно не бродили. К тому же она еще не была девушкой, а это необходимое условие замужества.

Послушная дочь просто старалась понравиться матери и выполняла все требования, даже если они не были приятными.

Все закрутилось очень быстро, хотя в результате прошло целых два года, прежде чем Антуан действительно стала невестой наследника французского престола, дофина Людовика Августа. Императрица сумела «дожать» французского короля Людовика XV, который и собрался женить своего внука. Внуку Луи Августу вовсе не приспичило жениться, он тоже был совсем юн и к семейной жизни совсем не рвался. Но кто же спрашивает жениха и невесту, если речь идет о том, чтобы породниться с Габсбургами? Для обеих сторон этот брак был выгоден, а что дети совсем юные… ничего, именно этот недостаток легко проходит с годами.

Между Веной и Парижем зачастили послы, когда общая договоренность была достигнута и дата свадьбы назначена (через год), за дело взялись дипломаты. Утрясти все вопросы такого брака – дело крайне сложное, ведь не должны ни в малейшей степени быть обижены ни Габсбурги, ни Бурбоны, а это очень трудно. Несколько раз казалось, что сделка не состоится, но благодаря долготерпению дипломатов удавалось утрясти все вопросы. Например, такой: кто должен первым подписывать брачный договор – императрица с императором или король? Обсуждение практически зашло в тупик, когда вдруг кого-то осенило: экземпляра у договора два, значит, один первыми подписывают французы, другой – австрийцы! Решение удовлетворило обе стороны, каждая получала договор со своей подписью стоящей впереди.