Энн нервно вздохнула. Его запах и тепло были везде. От них путались мысли, возникали странные, неведомые ранее ощущения. Ее маленькая грудь словно увеличилась. В нижней части живота – самой нижней – появилась тянущая боль, колени предательски задрожали. Она покачнулась, и рука мистера Паркер-Рота – Стивена – обняла ее за талию, чтобы поддержать.

Он привлек ее к себе. Энн почувствовала, какое твердое и мускулистое у него тело.

– Посмотри в зеркало, Энн, – прошептал он, касаясь губами ее уха.

Энн подняла глаза и вздрогнула, увидев их отражение. Милосердный Боже! Она выглядела настоящей распутницей – прижалась спиной к мужчине, рот открыт, щеки горят. Она зажмурилась:

– О, я…

– Как приятно ты пахнешь! – Он поцеловал удивительно чувствительное местечко под ухом, и по телу Энн пробежала дрожь. Поражаясь собственному бесстыдству, она немного наклонила голову, открыв шею для поцелуев.

Она почувствовала его улыбку, а потом его губы начали восхитительное путешествие по ее шее, уху… Интересно, он поцелует ее в губы, если повернуть голову?

Нет, остановился на щеке.

– Искусительница, – пробормотал Стивен.

Это подействовало как ушат холодной воды. Брентвуд сказал то же самое перед тем, как…

Энн гордо выпрямилась и устремила в зеркало решительный взгляд.

– Я не искусительница. Ты говоришь нелепости!

Брови Стивена поползли на лоб. Его лицо было так близко, что их можно было потрогать пальцами. Хотя Энн, как воспитанная леди, никогда бы не сделала ничего столь неприличного.

– В моих словах нет ничего нелепого. Вот уже третий раз ты искушаешь меня и подталкиваешь к непристойному поведению.

Третий раз?!

– Нет, я… – Первой была катастрофа, свидетельницей которой стала леди Данли, потом инцидент в комнате-гареме, и теперь… – Раньше ты был пьян. – Она принюхалась. – Ты и сейчас пьян?

– Разумеется, нет. Должен сказать, что у меня нет привычки целовать воспитанных молодых леди, когда я пьян.

– Я не молодая.

– Ты моложе меня.

Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, но потом Стивен засмеялся и чмокнул Энн в нос.

– Мы поспорим об этом позже – буду с нетерпением ждать этого занимательного разговора, – а теперь нам следует все-таки выбрать цвета. Эви и модистки не вечно будут находиться в примерочной.

– Да, я знаю. Но нет никакой необходимости беспокоиться относительно красного, потому что я… ой!

Стивен буквально завернул ее в красную ткань, прикрывшую коричневое платье. Энн растерянно заморгала. Почему-то этот цвет заставил ее кожу сиять. Перемена была разительной.

– А как насчет этого? – На смену красной ткани пришла темно-зеленая, почти такого же цвета, как ее глаза.

– Красиво. – Она бы с удовольствием надела такое платье… одна дома. – Но я же буду выделяться в таких ярких цветах.

Стивен ухмыльнулся и накрутил на палец рыжий завиток.

– Энн, ты будешь выделяться, что бы ни надела. – Его глаза стали серьезными. – Ты должна перестать «держать свет под спудом».

– Какой еще свет? – Она скорчила рожицу в зеркале. – Не забывай: это Эви – красавица, а я – «синий чулок».

– Эй! – Он повернул Энн лицом к себе и приподнял пальцем ее подбородок, чтобы встретиться с ней глазами. – Ничего подобного. – Его губы медленно раздвинулись в задорной улыбке. – Я не знаю ни одного закона, запрещающего «синим чулкам» быть красавицами, но если такой есть, ты его определенно нарушила.

– Не надо…

Губы Стивена накрыли ее рот, и все слова потеряли смысл.

И вообще все вокруг стало не важным. Энн могла думать лишь о том, как его губы касаются ее губ, требуют, чтобы она открылась для него. Его язык проскользнул в ее рот, наполнив его и заставив желать большего.

Поцелуй прервался до обидного быстро. Энн даже недовольно застонала.

– Тише, любовь моя, – шепнул Стивен, прислонившись лбом к ее лбу. – Мы не одни.

– Что?

Глаза Энн широко распахнулись, она отскочила в сторону и оглянулась. В дверях примерочной стояла улыбающаяся мадам Селеста.

– А вы, однако, шалун, месье. Для занятий любовью следует выбирать более уединенное место. Что подумает мадемуазель о поведении своей сестры?

Стивен взял Энн за руку и притянул к себе.

– Она все поймет правильно, да, Эви? Что я без ума от леди Энн. – Он поцеловал ладонь невесты. – Ну а теперь, я полагаю, леди Энн готова для снятия мерок. А леди Эванджелина пока составит мне компанию.

– Но… – В примерочной мадам Селесты уже никак не скрыть отсутствия каких бы то ни было женских форм.

– Идемте. – Селеста отступила в сторону, жестом предложив леди Энн следовать впереди, вероятно, чтобы преградить ей путь к бегству. – Мы освободим вас от этого уродливого кокона и превратим в прелестную бабочку.

Если бы только это было возможно…

Энн оглянулась на Стивена и Эви. Оба энергично жестикулировали, требуя, чтобы она шла в примерочную.

Что ж, похоже, у нее нет выбора. Ей придется подчиниться и испробовать на себе способности мадам Селесты к превращениям, даже если в результате получится не бабочка, а бледная моль.

Глубоко вздохнув, Энн направилась в примерочную.

– Неужели мадам Селеста успеет закончить бальное платье до сегодняшнего вечера? – Эви покраснела и оглянулась на Энн. – Я имела в виду два бальных платья.

– Я ей сказала, чтобы она сначала сшила твое, – сообщила Энн, пока они поднимались по ступенькам Крейн-Хауса. – Я могу надеть старое.

– Нет, не можешь! – Эви оглянулась на Стивена в поисках поддержки: – Вы же не позволите ей появиться в обществе в старой тряпке, правда?

– Не стоит волноваться. Селеста все сделает вовремя, и у вас еще останется время. Она прекрасная модистка и имеет хороших помощниц.

Он потянулся к дверной ручке, но не успел дотронуться до нее, как дверь распахнулась и на пороге появился неопрятного вида дворецкий. Его галстук съехал набок, а волосы стояли дыбом.

– Хоббс? – с тревогой спросила Энн. – Что случилось?

– О, миледи, я… – Хоббс сделал попытку приосаниться, но потерпел неудачу. – Понимаете, молодые джентльмены куда-то пропали.

– Пропали? Что значит пропали? – Энн оттолкнула несчастного, заламывающего руки старика, ворвалась в дом и стала лихорадочно оглядываться, словно мальчики могли прятаться за портьерами или под столом. – Куда они могли пойти?

– Не знаю, миледи. – Хоббс с надеждой взглянул на Стивена. Так утопающий смотрит на проплывающее мимо бревно.

– Что значит – ты не знаешь? – Было удивительно, что Энн не схватила старика за шею. Судя по его виду, дворецкий явно опасался чего-то подобного. На всякий случай он отошел подальше.

– Энн, если бы Хоббс знал, где мальчики, он бы не говорил, что они пропали. Ты можешь довести его до апоплексического удара, но этим делу не поможешь.

Энн взглянула на Стивена так, будто собиралась оторвать ему голову.

– Я знаю! – Ее глаза наполнились слезами.

– Энн, это же Лондон, – неуверенно начала Эви. – Не думаю, что…

– Вот именно! – перебила сестру Энн. – Это Лондон, где полно злодеев всех мастей. Это не деревня, где мальчики все знают, да и их знают все соседи. Но здесь, возможно, в эту самую минуту их поймала в каком-нибудь переулке шайка воров.

Похоже, все, включая Хоббса, были готовы расплакаться.

– Послушай, Энн, не забывай, где находишься. Это Мейфэр, а не рабочая окраина. Не думаю, что нам следует тревожиться о безопасности мальчиков. – Стивен обратился к Хоббсу: – Когда вы обнаружили их пропажу?

– Примерно десять минут назад, сэр. И, должен заметить, собаки тоже нет.

– Ну, вот и ответ. – Стивен улыбнулся Энн. – Они повели Гарри на прогулку.

– Но разве этим не должен был заняться один из лакеев? – спросила Энн Хоббса. Судя по всему, бедолаге, не выполнившему свои обязанности, грозили крупные неприятности.

– Да, миледи. Но мисс Стрэндж пожелала переставить кое-какую мебель, и Чарлз, должен признать, очень ответственный юноша, выпустил собаку на задний двор. Но псу там не понравилось. Лорд Ратледж и его брат сказали, что поведут его в парк на площади, и мисс Стрэндж согласилась.