Не изменили бы общей обстановки и мероприятия по приведению приграничных дивизий в состояние повышенной боевой готовности, занятие ими обороны в УРах. Растянутые по фронту дивизии армий прикрытия не могли сдержать удара плотно построенных на направлениях главного нападения немецких армейских корпусов. Впоследствии, в 1941 и 1942 гг., немцы взламывали и куда более плотные построения советских войск на Лужском рубеже, под Волоколамском или Харьковом.

Красная Армия в целом и Юго-Западное направление в частности встретили войну в сложнейших условиях, в которых одни неблагоприятные факторы накладывались на другие. Неотмобилизованные соединения были растянуты по фронту и разорваны на несколько эшелонов. Усугублялось это промахами в реорганизации и подготовке кадров, недостатком многих систем вооружения. Но вместе с тем РККА была куда более прочным механизмом, чем представляли себе немцы. Красной Армии и вермахту предстояла жестокая борьба, в которой советские войска стремились отыграть неблагоприятные условия вступления в войну, а немецкие, напротив, стремились закрепить достигнутые первым ударом преимущества.

Самый длинный день.Осознание советским руководством вечером 21 июня неизбежности начала войны с Германией в ближайшие дни или даже часы не означало немедленной реакции на этот факт в войсках у границы. Страшные слова «возможно внезапное нападение немцев» еще должны были электрическими импульсами с кропотливым процессом шифровки и расшифровки в промежутках пройти сотни километров из кремлевского кабинета в штабы приграничных армий.

Директива НКО о приведении в боевую готовность войск и занятии ими огневых точек на границе была получена в армиях уже ночью. Например, в 5–й армии директива была доложена командарму только в 2.30 ночи 22 июня. Подобное запаздывание было связано с неизбежными потерями времени на расшифровку. Дело в том, что вместо условного сигнала на ввод в действие планов прикрытия передавался полный текст Директивы № 1. Передача только условного сигнала могла привести к началу мобилизации на территории округа и действиям войск, которые потом было бы трудно объяснить на дипломатическом уровне. Надежда на политическое урегулирование конфликта не покидала советское руководство вплоть до встречи с послом Ф. фон Шулленбургом, когда война была объявлена официально, и поэтому в директиве НКО были заложены ограничения в действиях войск.

Тем временем уже ночью 22 июня в тылу советских войск действовали немецкие диверсанты, разрушавшие линии связи. Эти скользящие в темноте июньской ночи тени были первыми, кто с оружием в руках перешел линию границы. Линию, преодоление которой разделило солдат двух стран на живых и мертвых. Для рядовых и офицеров обеих армий война стала совсем не такой, какой они себе ее представляли. Вместо нескольких недель охватов и окружений немцев ждали тяжелые бои, ожесточенные бомбежки, бескрайние поля, раскисшие дороги, горящие города, недружелюбные взгляды жителей в бесконечной череде деревень с труднопроизносимыми названиями. Бойцов и командиров Красной Армии вместо воспетого в песнях о завтрашней войне и книге H. H. Шпанова «Первый удар» блестящего отражения нападения врага ждали оглушительные поражения первого года войны, изматывающие марши и отступления, брошенная техника, унижения плена, шок от столкновения с сильным и безжалостным противником. Но иллюзиям еще только предстояло развеяться. В первый бой люди шли со смешанным чувством страха и любопытства, еще уверенные в своих силах.

В 3.30 вдоль всей линии границы от Балтики до Черного моря загрохотала артиллерия и небо наполнилось гулом двигателей самолетов. Началась артиллерийская и авиационная подготовка немецкого наступления. Под ее аккомпанемент немецкие спецназовцы захватывали мосты через Буг. Всем группам армий были приданы отдельные роты 800 полка «Бранденбург», предназначенного для проведения спецопераций. Многие акции осуществлялись солдатами и офицерами, переодетыми в советскую униформу и вооруженными советским оружием. Появление на сцене столь необычных персонажей было отмечено уже в первом донесении управления политпропаганды КОВО, они были названы «диверсионными группами, переодетыми в нашу форму». «Бранденбургом» были захвачены автодорожный мост в Устилуге и железнодорожный мост у Выгоданки (13 км юго-западнее Устилуга). Чего — либо экстраординарного в самом факте захвата мостов «Бранденбургом» нет. Подобные спецоперации проводились и в 1941 г., и в 1942 г. Например, в 1942 г. немецким спецназом была захвачена плотина на Дону, стратегически важный мост на подступах к Пятигорску. Захват приграничных мостов был первым, но, к сожалению, далеко не последним успехом «учебного полка 800» на Восточном фронте. В первый день войны успеху «брандербургеров» способствовала обстановка переходного между миром и войной периода.

Но мосты не были единственным переправочным средством. Река форсировалась на широком фронте огромной массой войск. В этих условиях большинство соединений вермахта было вынуждено переправляться с помощью понтонных парков. Переправившись через реку, немецкие пехотные дивизии вступили в сражение за укрепления Владимир — Волынского и Струмиловского УРов. Собственно на границе в момент нападения немцев находились только пограничники, дежурные батальоны стрелковых дивизий, артиллерийские полки на позициях и гарнизоны УРов. Они и завязали бой с частями немецких пехотных дивизий.

С началом боевых действий командование округа инициировало выполнение армиями планов прикрытия. Усложняло нормальную работу штаба то, что многие офицеры на момент начала боевых действий находились в пути и смогли приступить к работе только через несколько часов после германского нападения.

До этого начальник штаба округа М. А. Пуркаев связался с командующими армиями и приказал ввести в действие план прикрытия. Начальник штаба 12–й армии Б. Арушнян вспоминает:

«Примерно через час генерал М. А. Пуркаев вызвал меня к аппарату „Бодо“ (буквопечатающий телеграфный аппарат, в котором текст принимаемой телеграммы печатался на бумажной ленте. — А. И.)и передал условный сигнал для ввода в действие плана прикрытия государственной границы — КОВО–1941. Я сразу же доложил командарму, в кабинете которого находился и член Военного совета. Мы немедленно оповестили соединения и части» [117].

Первый день войны. На направлении главного удара.Главный удар немецких войск пришелся по полосе обороны 5–й армии М. И. Потапова. Предназначенные для обороны госграницы по планам прикрытия стрелковые соединения 5–й армии находились на момент начала боевых действий в 10–40 км от форсируемого немцами Буга. Для занятия назначенных для обороны позиций им нужно было пройти более десятка километров. Стрелковые полки 87–й стрелковой дивизии находились в районе Когильно (15 км восточнее Владимира — Волынского и в 30–40 км от государственной границы), артиллерийские полки — в военном городке во Владимире-Волынском. Ближе к границе находились части 124–й стрелковой дивизии. 622–й стрелковый полк майора Ш. Д. Кирцхая начал движение к границе из Порицка (14 км от границы). 781–й стрелковый полк полковника К. Ф. Савельева следовал из Тартакова (8 км от границы). Дальше всего был 406–й стрелковый полк полковника Т. Я. Новикова, он выдвигался из Горохова (30 км от границы). Около 6.00–7.00 соединения были подняты по тревоге и начали выдвижение к границе. Марш постоянно замедлялся ударами немецкой авиации.

В 7.00 по итогам официального объявления войны Шулленбургом и первых донесений из округов последовала Директива № 2. Задачи войск по этой директиве звучали уже куда решительнее:

«1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.