Выполняя приказ, части 13-го стрелкового корпуса начали отход на рубеж Стрый, Тухля, 58-я горнострелковая дивизия сосредоточивалась в районе урочище Сывуля, Яблоница, Ледескуль.

Во второй половине дня отдельные венгерские отряды попытались перейти границу и продвинуться в направлении Козева, Вишкува, но были отбиты артиллерийско-пулеметным огнем наших частей.

30 июня 1941 г. Генеральный штаб (с разрешения Ставки) опасаясь, что глубокое вклинение моторизованных частей противника на стыке 5-й и 6-й армий может повлечь за собой угрозу полного охвата войск фронта, разрешил отвести соединения ЮЗФ к 9 июля на линию Коростенского, Новоград-Волынского, Шепетовского, Староконстантиновского и Проскуровского укрепрайонов [442].

Командованию фронта было приказано, опираясь на эти укрепленные районы, организовать упорную оборону полевыми войсками с выделением в первую очередь артиллерийских противотанковых средств. Чтобы не допустить разрыва в линии обороны войск, был определен и промежуточный рубеж отхода — Сарны, река Случь, Острог, Скалат, Чортков, Коломыя, Берхомет, который приказывалось удерживать до 6 июля.

Но это решение уже запоздало из-за проявленной нерешительности командующего фронтом вносить какие-то свои предложения или просить о чем-то Генеральный штаб. Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян вспоминал позднее: «…требование полученного приказа — отойти на рубеж старых укрепрайонов — полностью соответствовало его намерениям. Только присущая М. П. Кирпоносу исполнительность, какая-то особая убежденность в неоспоримости приказов не позволяли ему самому просить Москву о разрешении на этот отвод» [443].

Но какая может быть нерешительность у командующего всем фронтом, которому доверены жизни многих тысяч людей? А командование Юго-Западного фронта продолжало слепо выполнять все указания Москвы: атаковать — значит атаковать, обороняться — значит обороняться, не проявляя никакой своей инициативы, невзирая на сложившуюся к этому времени на фронте обстановку.

30 июня состоялся Военный совет, на котором было выработано решение на отвод войск: 5-й и 12-й армий — в ночь на 1 июля, 6-й и 26-й армий — 2 июля [444].

К этому времени значительно осложнилась обстановка и на правом крыле Юго-Западного фронта, где войска 5-й армии держали оборону по рекам Стоход и Стырь, далее на отдельных рубежах в районе колхоза Гуща, Клевань, Александрия, Тучин, Гоща, Могиляны. Перегруппировав свои силы, войска 1-й танковой группы и 6-й полевой армии вермахта возобновили наступление против центра и левого фланга 5-й армии в северо-восточном направлении с целью выхода на шоссе Луцк — Новоград-Волынский. Основной удар был нанесен на направлении Ровно — Гоща, где держали оборону части 19-го механизированного корпуса и 228-й стрелковой дивизии.

Тяжелый бой шел за переправу на реке Горынь, расположенную на шоссе Ровно — Новоград-Волынский, где держали оборону воины танкового батальона под командованием капитана Г. В. Старкова. Командир батальона умело выбрал место засады, расположив взвод танков в 2 км на подступах к мосту. По появившейся на дороге колонне грузовиков с пехотой противника неожиданно ударили орудия КВ и двух танков Т-26. Это сразу вызвало замешательство в колонне, на шоссе вспыхнули несколько автомашин, остальные развернулись и ушли в обратную сторону.

Но бой только начинался. Вскоре появились 3 танка противника, которые открыли огонь по месту засады, но там уже никого не было. Капитан Старков вовремя переместил свои машины в другое место и прицельным огнем уничтожил и эти танки [445]. Успешно выполнив поставленную задачу, экипажи наших танков отошли к мосту, где закрепились воины мотострелкового полка, поддержанные истребительно-противотанковым дивизионом, усилив их оборону.

Потерпев неудачу на этом направлении, части противника попытались форсировать Горынь севернее Гощи, уже в полосе обороны 40-й танковой дивизии. После ожесточенной бомбежки и артиллерийского огня немцы форсировали Горынь и оттеснили воинов мотострелкового полка на один километр от реки, создав угрозу прорыва обороны всей танковой дивизии.

Полковник М. В. Широбоков срочно перебросил на этот участок свой резерв — разведывательный батальон капитана И. И. Бокова, который скрытно переправился на западный берег реки и, подойдя к переправе, нанес неожиданный удар по противнику. Одновременно по захваченному противником плацдарму нанесли удар и воины мотострелкового полка. Опасный прорыв врага был ликвидирован.

Но капитан Боков не остановился на достигнутом результате, он решил воспользоваться благоприятной ситуацией, сложившейся возле переправы. Посадив десант мотострелков на танки, батальон внезапно атаковал противника в деревне Житень. Немцы совершенно не ожидали появления советских танков в этом районе, на улицах деревни началась паника. Разгромив в быстротечном бою мотоциклетный батальон немцев, группа капитана И. И. Бокова благополучно отошла к своим частям.

Но противник продолжал рваться к переправам. Его колонны автомашин с пехотой и орудиями продолжали непрерывно двигаться в направлении Тучина и Гощи. И здесь по ним нанесла удар эскадрилья краснозвездных самолетов Пе-2. Какой восторг охватил советских воинов! И. Калядин вспоминал: «Это был один из редких в те дни случаев непосредственной поддержки авиацией наземных войск корпуса» [446].

Ушли советские самолеты, и над полем боя сразу появилась авиация люфтваффе. В отместку самолеты противника подвергли ожесточенной бомбардировке оборону советских войск. Затем, после артиллерийского и минометного обстрела, части противника приступили к форсированию реки на широком фронте, от Гощи до Тучина.

Во всей полосе обороны частей 19-го механизированного корпуса и 228-й стрелковой дивизии разгорелись ожесточенные бои за плацдармы на реке Горынь. Только воины 43-го мотострелкового полка отбили за день 5 атак. Противник за два дня боев с частями 19-го мехкорпуса потерял 17 танков, 9 бронемашин, 49 мотоциклов, 32 автомашины, 5 минометов, 10 орудий, 3 крупнокалиберных пулемета и до двух батальонов пехоты [447]. Но и наши потери были очень велики.

В тяжелое положение попал артиллерийский полк 43-й танковой дивизии, стоявший на позициях в районе села Берездово и поддерживавший огнем свои мотострелковые части. По расположению полка наносила удары вражеская авиация, обстреливали артиллерийские батареи противника. К исходу дня позиции полка обошли прорвавшиеся подразделения противника, заставив советских артиллеристов сражаться в полуокружении. И они продолжали бой, не имея связи с дивизией и корпусом.

Сложная обстановка была и на участке обороны 40-го мотострелкового полка. Противник дважды форсировал реку, и дважды отбрасывался с захваченного плацдарма. Во второй половине дня подразделения противника обошли фланги обороны советских воинов, нарушив связь с командованием дивизии и корпуса.

Командир полка приказал рядовому В. Зеленцову восстановить связь. Выполнив задание командира, В. Зеленцов был окружен группой немецких солдат, проникших в наше расположение. Заняв удобную позицию, воин принял неравный бой. Долго отстреливался от наседавших врагов отважный солдат, но уже заканчивались патроны, немцы все ближе и ближе подбирались к рубежу обороны. Окруженный противником, рядовой В. Зеленцов взорвал себя и врагов последней гранатой, но был только ранен. Взятый в плен, верный воинской присяге советский воин не проронил ни слова на допросе и был расстрелян. Об этом факте рассказал один из советских воинов, сумевший убежать из немецкого плена.