Одна из руководителей восстания — рани (принцесса) Лакшми-Баи
Принцесса оказалась выдающимся народным лидером, снискав поистине легендарную популярность. Она взяла на вооружение тактику выжженной земли и повсеместно применяла ее в ответ на британскую тактику массового террора. В сентябре и октябре 1857 года рани руководила успешной обороной Джханси от британцев, наступавших из соседних княжеств, однако в марте следующего года им все же удалось захватить город. Британские вооруженные силы в войне против Лакшми-Баи возглавлял сэр Хью Роуз, прославившийся тем, что вернул короне Центральную Индию. По окончании кампании обессиленный Роуз писал в официальном отчете: «Она была женщиной, но в качестве лидера мятежников показала себя храбрейшим, блестящим полководцем. Настоящий мужчина среди мятежников». Не только британский генерал отдал дань уважения индийской кавалерист-девице: сохранились и слова популярной народной песни тех лет: «Доблестно, словно мужчина, сражалась она, княгиня Джханси! С каждого бруствера били ее пушки, вздымая море огня! Словно мужчина, сражалась она, княгиня Джханси, доблестная и великолепная!» В июне 1858 года Лакшми-Баи погибла в неравном бою.
Тем временем восстание в Бхайпуре, регионе на западе Бихара и на востоке Уттар-Прадеш, возглавил 75-летний Кунвар Сингх с младшим братом Амаром. Сорок миллионов местных жителей боготворили его как «отца бхайпурцев». Ненавидимый британцами, он был с не меньшей силой любим повсюду между Калькуттой и Лакхнау и по обе стороны Ганга. Невзирая на почтенный возраст он лично участвовал в сражениях и организовал затяжную партизанскую войну. Под его знамена встали Динапурские полки повстанцев, он прошел с ними до Банда, Канпура, Лакхнау и Азангара, пересек Ганг и, вернувшись домой, погиб, сражаясь за освобождение Джагдишпура, где родился.
Идет война народная… почему?
События 1857 года начинались как бунт сипаев, но очень скоро переросли в народную войну против колониального империализма. Что же объединило богатых и бедных, землевладельцев и крестьян, мастеровых, ремесленников, индуистов и мусульман, что скрепило их союз в борьбе с общим врагом? Многие историки согласны с тем, что бумажные патроны, пропитанные животным жиром, были лишь искрой, воспламенившей уже готовые разгореться страсти. Признаки надвигающегося мятежа начали появляться уже с 1830-х годов.
Одной из причин бунта были ужасающие условия, в которых восставшие несли свою службу. Бенгальская армия вместе с армиями округов Бомбея и Мадраса считалась самой крупной к востоку от Суэцкого канала. Стоит напомнить, что все войска на территории Индии делились на три типа: королевские полки, европейские войска Ост-Индской компании и местные войска компании. В каждом из трех президентств, на которые тогда делилась Британская Индия (Бенгальское, Мадрасское и Бомбейское), были войска всех трех типов. К началу мятежа Бенгальская армия насчитывала 139 807 «туземцев»-сипаев, возглавляемых 26 089 европейцами. За 18 с лишним лет, предшествовавших началу восстания, сипаев Бенгальской армии постоянно использовали для удовлетворения британских имперских амбиций. Они приняли на себя бремя первой Афганской войны 1839—1842 годов, синдской кампании 1843 года, двух разделенных недолгим затишьем пенджабских войн (1845—1846 и 1848—1849) и второй Бирманской войны (1852). Они же отправились за моря для участия в опиумных войнах с Китаем (1840—1842 и 1856—1860) и в Крымской войне против России (1854—1856). При первых признаках недовольства в 19-м пехотном полку его командир, полковник Митчелл, пригрозил отправить личный состав «в Бирму или Китай, где всех перебьют». Возмущение сипаев возрастало и по мере постоянных напоминаний об их рабском статусе. Все руководящие должности, начиная с субалтерн-офицеров, естественно, занимали европейцы. Жалованье сипаев (по сравнению с английскими военнослужащими) было грошовым.
Историки-марксисты обращают внимание и на экономические причины восстания, имевшие «долгосрочный характер», трактуя мятеж 1857 года как «аграрное восстание». Британские власти рекрутировали большинство своих наемных солдат из районов с самыми высокими ставками сельскохозяйственных сборов (Уттар-Прадеш, Харьяна, Западный Бихар). Многие сипаи в прошлом были мелкими землевладельцами, которым приходилось платить безумно высокие налоги на землю, попадая в зависимость от ростовщиков и торговцев, в конечном счете лишаясь земли и залезая в огромные долги. Так что нет ничего удивительного в том, что во время мятежа повстанцы вымещали злобу и на чиновниках, и на заимодавцах.
Недовольство имперской системой зрело не только в сельских районах. Из-за появления британских товаров разорялись городские производители, в первую очередь производители текстиля. Растущее обнищание в сочетании с боязнью увеличения миссионерской активности усугубляло кризис. Официальный патронаж деятельности христианской церкви руководством Ост-Индской компании делал ее цели еще более подозрительными в глазах и индуистов, и мусульман. Индийские историки, называющие события 1857 года «Первой войной за независимость Индии», делают акцент на расизме, коррумпированности и враждебной природе британской власти. Самым прямым следствием проявлений этого расизма было лишение индийцев права занимать высокие государственные посты: даже некоторые британские чиновники выражали недовольство подобной практикой.
Ратуя за назначение индийцев во властные структуры, сэр Томас Мунро писал в 1818 году: «Многие завоеватели прибегали к насилию и даже жестокости в отношении аборигенов. Но никто не относился к ним с таким презрением, как мы; никто так, как мы, не позорил целую нацию, отказывая ей в доверии, отказывая в признании ее права на честность». Недовольство народа усиливали также коррумпированность и запутанность британской системы судопроизводства и уголовного права. В отличие от простых местных староиндийских традиций британская система была непонятной, дорогой и медленной. И все же утверждение индийских историков о том, что это восстание переросло в «Первую войну за независимость Индии», скорее всего, необоснованно — у повстанцев не было никакой «национальной» программы, не было и представления об Индии как о «единой нации».
Поражение и разгром
Отсутствие у восставших общего политического плана и организованного центрального руководства привело к неизбежному поражению. Их лагеря погрязли в местничестве и раздорах, а имевшие несомненное превосходство в боеприпасах и ресурсах британцы умело использовали это слабое место противника.
Повторный захват Дели британцами 19 сентября 1857 года был крайне жестоким. Город одновременно атаковали четыре армейские колонны — ничего удивительного, что по нему прокатилась волна мародерства и разрушений. Солдатам дали «добро» на трехдневное безнаказанное разграбление Дели. Сокровища Моголов и все, что можно было найти в Красном форте, — транспортабельные исторические и культурные ценности, ювелирные изделия, оружие и одежда королевской семьи, даже мраморные плиты и мозаики, — было расхищено. В грабежах участвовали и солдаты, и офицеры. Как отметил некий капитан Гриффит, «мы заходили в дома, принадлежавшие представителям богатейшего сословия местных жителей, и везде заставали одну и ту же картину — разрушенные дома, изуродованные дорогие предметы утвари, которые не удалось унести… Многие английские солдаты забирали ювелирные изделия и золотые украшения , снятые с тел убитых горожан, я видел у сослуживцев доставшиеся им таким образом жемчужные ожерелья и золотые мохуры (монета достоинством 15 рупий)». Награбленное в Дели попало и в Англию, куда его привозили «вернувшиеся из колоний» британцы, многие предметы стали экспонатами Британского музея в Лондоне.
