— Клодия, я хорошо знаю, что ты чувствуешь по отношению ко мне. Но, может быть, мы могли бы попробовать разговаривать, как разумные взрослые люди, вместо того чтобы вести словесную войну. Вежливость ничего нам не стоит, а общение станет куда приятнее.

Он и понятия не имел, что, именно по отношению к нему, она чувствует! Но в одном он прав, вежливость ничего не стоит.

Клодия сильно изменилась со времени рождения Рози, научилась уживаться с болью, которую причинило ей предательство Адама, с фальшью, которой обернулся ее брак с Тони, с бременем ответственности, которое становилось все тяжелее. Она даже сумела выстоять под ударами, сыпавшимися на нее в течение последних двух месяцев, сохраняя достоинство и преисполнившись решимости, любой ценой, уменьшить ущерб, который Тони и Элен нанесли их жизни.

Встретившись снова с Адамом, вынужденная согласиться выйти за него замуж, она сразу превратилась в беспомощного обидчивого ребенка. Так или иначе, Адам всегда оказывал на нее губительное воздействие. Пора положить этому конец.

— О чем ты хотел поговорить?

Она покажет ему, что тоже способна быть рассудительной и взрослой.

— Давай присядем.

Решив сохранять маску хладнокровия, она позволила ему подвести себя к кожаному дивану около заваленного бумагами столика. Адам, к счастью, выпустил ее руку, и Клодия смогла вздохнуть свободнее. Она села в самом углу и старательно прикрыла колени полами короткого пеньюара. Адам нагнулся, чтобы сколоть вместе несколько листов, и мягкий трикотаж его майки натянулся на упругих мускулах спины. Клодия с трудом проглотила слюну, потому что в горле у нее внезапно встал тугой горячий комок. Она с силой стиснула руки на коленях, а так хотелось дотронуться до Адама… Адам сел, слегка развернулся к ней и один за другим протянул несколько листков бумаги.

Клодия с тягостным чувством отметила, что это старые банковские выписки по счету. Она послушно наклонилась над ними, хотя просматривать снова эти документы, ей хотелось меньше всего.

Адам отчеркнул на бумагах различные места. Внушительные ссуды по закладной, которые она и Тони взяли, чтобы провести необходимый ремонт и построить огромную оранжерею. В итоге: ни ремонтных работ, ни оранжереи. Несколько недель спустя, вся сумма была снята полностью. Адам обвел это место кружочком. С пугающей последовательностью со счета снимались и другие крупные суммы, и, таким образом, кредит был значительно превышен.

У Клодии задрожала рука. Она почувствовала слабость и тошноту, как тогда, когда ее пригласили зайти в кабинет управляющего банком.

— Что случилось с деньгами? Что вы с ними сделали?

Клодия не могла вымолвить ни слова. От стыда ей сделалось дурно. Она, молча, покачала головой. Но он настаивал:

— Я вернул деньги в банк и оплатил все счета. Тебе не кажется, что я имею право знать?

Разумеется, он имел право. Но почему он считает себя обязанным разговаривать спокойно и вежливо? Если бы он закричал на нее, она могла бы ответить соответствующим образом — посоветовала бы ему проваливать.

Клодия сморгнула влагу с ресниц и выговорила, задыхаясь:

— Это… очень долгая история.

— У нас впереди целая ночь, — возразил Адам.

— Ты собирался ужинать в городе.

Она ухватилась за это, как утопающий за соломинку. Он, наверняка, голоден.

— Я передумал.

Клодия зажмурилась, стараясь сдержать слезы. Он решил заставить ее выложить ему всю правду. Это приводило ее в отчаяние. Она почувствовала, что он встал с дивана, и услышала звяканье стекла.

— Выпей, это поможет.

Бренди. Адам вложил бокал ей в руку и осторожно, но настойчиво сжал вокруг него ее пальцы. Свой бокал он тоже наполнил и снова опустился в угол дивана, вытянул длинные ноги. В дымчатых глазах застыло пристальное внимание. С таким же выражением, он много лет назад просил ее рассказать о себе, тогда как сам, ни разу не упомянул, ни об одном событии своей жизни, так и не сказал, откуда родом, чем собирается заняться. Тогда это было ей безразлично. Ей и сейчас должна быть безразличной его настойчивая потребность критиковать ее. С какой стати она должна обнажать перед ним свою душу!

После бренди, вдобавок к выпитому за ужином вину, она могла захмелеть окончательно. Но Клодия все равно отпила большой глоток, потому что и это тоже не имело совсем никакого значения. Как ни странно, ей стало немного легче.

— После того, как мы с Тони поженились, после папиного первого инфаркта он — папа то есть — перевел недвижимость, и бизнес, и все-все на мое имя… Он решил, что это целесообразно. — Она поморщилась. В действительности, в этом не было ничего целесообразного, напротив, в свете дальнейших событий, это была самая неудачная из всех отцовских идей. Клодия отхлебнула еще бренди, зубы ее стукнули о стекло.

— И что же? — нетерпеливо произнес Адам. — Все это произошло очень давно. Из того, что я обнаружил, разбирая бумаги, следует, что ваш бизнес развивался вполне успешно.

— О да! — Переполнявшая ее горечь облегчила выход словам, которые полились сбивчивым потоком. — Элен и Тони об этом позаботились. А я им помогала, поскольку не понимала, что делаю. Мы все работали вначале, не жалея сил. Доходы росли, бизнес процветал. Я и не догадывалась, что он ведется ограниченными средствами. Я была страшно занята весь день, а еще следовало приспосабливаться к Тони, заботиться о Рози, проверять, не слишком ли переутомляется папа. А потом у него случился второй инфаркт, и я вовсе перестала замечать происходящее.

В том, что случилось, Клодия винила в первую очередь себя. Если бы только она немного пошевелила мозгами, Тони и Элен не удалась бы их затея. А сама она не оказалась бы в таком ужасном положении, обязанная всем человеку, который презирает ее.

— А что, собственно говоря, происходило?

Адам вытянул руку вдоль спинки дивана. Если она откинется назад, он коснется ее, подумала Клодия, отчего-то чувствуя себя в ловушке. Тем не менее, она испытывала большое облегчение, рассказывая правду и принимая покорно упреки, поскольку она одна и несла всю ответственность с самого начала.

— После нашей свадьбы, — она глубоко вздохнула, — Тони решил отказаться от своего бухгалтерского бизнеса, он занимался им в одиночку, но довольно успешно.

— Помню, ты мне говорила. Человек с приличной работой и деньгами в банке, — процедил Адам насмешливо, и Клодия метнула на него колючий взгляд.

Адам никогда не любил ее, и хотя она и разрушила его виды на будущее, с чего бы ему помнить ее слова с такой точностью?

— Он предложил занять папино место в нашем бизнесе — руководить финансами. Он несколько лет работал бухгалтером у папы. Эта мысль мне в то время тоже показалась очень светлой. Папа мог отдыхать, а у меня оставалось больше времени, которое я могла посвящать Рози и домашним делам, Элен, помимо прочего, взялась исполнять обязанности секретаря. — Клодия не стала ждать, пока Адам задаст новый вопрос — говорить, так все до конца: — Они были любовниками уже много лет и ничуть не стеснялись своих отношений. О чем беспокоиться, если каждый из них очень удобно состоял в браке с одним из компаньонов. Они всегда могли настоять на изолированной спальне и виделись при каждом удобном случае, а заодно извлекали для себя выгоду из бизнеса. Часть персонала была уволена, оставшиеся выполняли двойную работу, и ничто не делалось, как следует. Постельное белье, фарфор и прочее не обновлялось. Поместье требовало денег, вот почему мы обратились за этой ссудой. Тони даже прикинул подробную смету расходов для убедительности. Мы получили ее, тогда они и начали действовать. Деньги оказались все изъяты, осталась кипа неоплаченных счетов, не говоря о закладной, уплатить по которой я не имела средств. Одному Богу известно, на что они тратили деньги — должно быть, открыли за границей счет на вымышленное имя. Они разбились в автомобиле во время совместного бегства. Мы узнали об их связи, только когда после похорон папа разбирал вещи Элен. А о финансовой катастрофе я и понятия не имела, пока меня не пригласили в банк. — Клодия тяжело вздохнула. — Они забрали все и довели нас до банкротства, а я оказалась слишком глупа, чтобы вовремя разобраться в происходящем!