А это совершенно недопустимо… Квентин даже думать об этом не хотел. Но, какое решение могло бы быть приемлемым, он пока не знал. Нужно что-то придумать. Потомственный бизнесмен, Квентин давно усвоил, что доллары и центы помогают решать все проблемы. Конечно, долларов и центов должно быть вдосталь, если дело касается Конни.

Квентин резким движением отбросил волосы со лба. Как мог Талберт жениться на такой сумасбродной корыстной девице? Как случилось, что от этой двадцатилетней капризной испорченной мерзавки зависит его, Квентина Блейна, жизнь, его счастье, его будущее?

Она беззастенчиво пользуется своей властью. Еще как пользуется! Вначале она, пустив слезу, намекнула, что ей, беременной, очень трудно будет жить одной. Эта фраза распахнула перед ней двери дома Квентина и обеспечила его финансовую помощь. А потом, когда на имя Квентина стали приходить умопомрачительные счета и он не выдержал, Конни пригрозила, что убежит из дому и отдаст ребенка на усыновление. То есть начался откровенный шантаж: делай все по-моему или пострадает ребенок.

Талберт, Талберт… Зачем тебе понадобилась такая женщина? Но теперь некому ответить на этот вопрос. Талберт ничего больше не скажет. Он погиб по вине какого-то пьянчуги, залившего глаза, несмотря на проливной дождь и сложную трассу…

Сердце Квентина учащенно забилось. Он заставил себя отогнать мрачные мысли. Хотя бы на время. До того как наступит ночь и снова начнутся кошмары… А чувство вины?.. С ним ему придется прожить всю оставшуюся жизнь…

Квентин снова взглянул на бархатную коробочку. Что подумает Хильда, когда узнает о его кошмарах? Эта яркая брюнетка рождена для того, чтобы стать хозяйкой большого дома. Она неглупая, у нее приятные манеры, она будет примерной хозяйкой, по крайней мере до тех пор, пока не столкнется с чем-то, что не вписывается в рамки правил, усвоенных этой красивой благовоспитанной девицей с детства. Правило первое гласит — муж такой красавицы должен быть Мужчиной с большой буквы. Правило второе — он должен быть богат.

Ну, с богатством проблем не будет. Как только он заключит сделку на покупку отеля «Лесная сказка», компания «Блейн хоутел лимитед» будет столь же мощной, как была когда-то. Она уже известна на многих престижных курортах. Так что с правилом вторым он справится.

И правило первое еще несколько месяцев назад тоже не внушало ему опасений. «Напористый и уверенный, — любил повторять, характеризуя старшего сына, его отец. — Именно такие мужчины нравятся женщинам». И Квентин не разочаровал отца. Круглый отличник, потом удачливый бизнесмен, — разве не мечта любой красотки. Все так и было. Но только до тех пор, пока не погиб Талберт.

Квентин резко надавил на педаль газа почти до упора. Пока перемена в нем внешне не заметна. Пока… Он раздраженно фыркнул. Что скажет прелестная Хильда, когда однажды ночью ее супруг, мирно спящий рядом на шелковых простынях, вдруг с воплями вскочит, разбуженный кошмаром?

Он ухмыльнулся. У Хильды будет такой вид, словно ее бессовестно обманули. Она будет так же негодовать, как негодовала бы, если бы выяснилось, что в ее любимом престижном «роллс-ройсе» стоит двигатель от какого-то старенького «форда». Или ее причудливое жемчужное колье оказалось бы подделкой. Она наверняка захочет вернуть приобретенное обратно. И папочка незамедлительно купит ей шумный скандальный развод, который ее немного утешит.

Нет конечно, такое невозможно. Квентин помрачнел, и улыбка исчезла с его лица. Хильда ни за что не станет устраивать сцен — она ненавидит скандалы. Она просто будет молча презирать его за слабость. Возможно, уединится в отдельной комнате и сделает вид, что никаких кошмаров не существует. Несмотря на теплый ветер, Квентин поежился.

«Крайслер» свернул за угол, показалось имение Доусонов. Перед подъездом здания в средиземноморском стиле, как всегда, стояло несколько дорогих спортивных автомобилей. Очередной прием. Хильда любила приемы даже больше, чем свой «роллс-ройс». И, естественно, гораздо больше, чем смогла бы полюбить обманувшего ее ожидания мужа, который, как ребенок, плачет по ночам.

Вдруг Квентин вспомнил, как Эвелин Флауэр обнимала рыдающую сестру и говорила ей на ухо ласковые слова. Ее голос звучал словно музыка, и слова были не важны. Ее пальцы так ласково гладили волосы сестры…

Квентин почему-то вздрогнул и постарался выбросить это воспоминание из головы. Неужели он настолько глуп? Он что, надеется, что и его Эвелин погладит по головке и скажет, что все будет хорошо? Он вспомнил, как гневно сверкали глаза Эвелин, когда та смотрела на него. Что-то непохоже, черт побери, что она собирается ему посочувствовать!

Это не имело никакого отношения к Эвелин Флауэр, но Квентин вдруг почувствовал, что просто не может войти в роскошный мавзолей, который Хильда называет домом. Он резко развернул машину и на полной скорости помчался обратно.

Эвелин подозревала, что у нее весьма глупый вид. Носочки, короткая юбочка-клеш — в ее-то возрасте? Но все же вечеринка получилась отличная. Правда, в ее коку кто-то плеснул слишком много рома, и наутро ей наверняка придется несладко. Но сейчас ей просто здорово!

Кажется, наконец этот непростой период заканчивается. У Дженнифер отличное настроение, накал страстей пошел на спад, и слава Богу. Эвелин почти забыла ледяное выражение лица Квентина Блейна, когда она заявила, что не может дать ответ немедленно. Пусть себе злится. На днях она сообщит ему, что решила насчет Конни.

Теперь Эвелин мысленно поблагодарила того, кто наливал ей спиртное. Ром поднял настроение. Еще один глоток — и она пойдет танцевать вместе со сверстниками Дженнифер. И уже не будет стесняться своих непослушных каштановых локонов и несерьезной юбочки.

А, собственно, почему бы и нет? Дженнифер упросила ее одеться так, как Эвелин одевалась, когда сама училась в колледже. Ради сестры Эвелин сделала бы что угодно, даже, как говорится, под поезд бы бросилась.

Выкладывая в вазу вымытые краснобокие яблоки и спелые груши янтарного цвета, Эвелин подумала, что, наверное, все же самоубийство под колесами поезда не может принести никому ничего хорошего.

— Просто раздавит, вот и все, — хмуро пояснила она, обращаясь к торту. — А какой прок от раздавленной как блин сестры?

— Это что, новая загадка? — с улыбкой спросила Дженнифер, направляясь к подносу, на котором горой возвышались сандвичи.

У Эвелин вдруг на глаза навернулись слезы. Господи, как она любит улыбку сестренки. Она еще недавно очень боялась, что эта улыбка исчезнет навсегда.

— Тогда сдаюсь, — поднимая поднос, продолжала Дженнифер. — Так зачем нужна раздавленная сестра?

— Отгадка простая, — стараясь сдержать слезы, ответила Эвелин. Она редко пила спиртное и правильно делала, поскольку алкоголь вызывал у нее чересчур сентиментальное и даже плаксивое настроение. — Так ее проще упаковать в чемодан и забрать с собой в колледж. — Она взяла в ладони лицо сестры и шутливо чмокнула ее в нос. — Знаешь, малышка, я очень тебя люблю.

— Знаю, — ответила Дженнифер и поставила поднос на прежнее место. Затем она положила руки на плечи Эвелин. — Я тебя тоже. Но ты останешься здесь, чтобы работать как сумасшедшая и платить за мое обучение.

— Да. И буду скучать по тебе. — Слезы никак не хотели высыхать. Все, это ее последний стакан коки с ромом. — Правда, буду скучать.

Дженнифер чуть нахмурилась.

— Со мной все будет в порядке, Эвелин.

Не сговариваясь, сестры разом посмотрели на запястья Дженнифер, которые пересекали два красных шрама.

Дженнифер первой подняла глаза.

— Это правда, — настойчиво сказала она, спрятав руки за спину. — У меня все будет отлично. Я буду назначать тысячи свиданий. Буду ходить на каждый баскетбольный матч. Даже сама запишусь в баскетбольную команду…

— И будешь прилежно учиться, — строго добавила Эвелин.

— Ладно, — с наигранной досадой отозвалась Дженнифер. — Если только у меня времени хватит.