– К счастью для вас, ваша дочь не приложила никаких усилий. – Игорь пристально посмотрел в глаза Белозеровой. Та не отвела взгляда.

– Ну, тут уж она не виновата.

– А кто виноват?

– Если хотите откровенный ответ – пожалуйста, – дама по-прежнему не чувствовала смущения. – Виновата сама пациентка. Надо предупреждать о болезнях сердца.

– И когда же она написала завещание? – Мамонтов продолжал неотрывно смотреть на собеседницу.

– В больнице и написала, – не задумываясь ответила та. – За день до операции.

– Почему же она ничего не сказала навестившей ее Бронниковой?

– Полагаю, надо было спрашивать об этом ее, как вы считаете? – Толстые красные губы расплылись в улыбке.

Мамонтов еле сдерживал себя, чтобы не нагрубить этой беспардонной женщине.

– И вы можете показать нам завещание?

– Естественно, – опять ни тени смущения. – Как бы я, по-вашему, получила квартиру?

Задав приглашенной еще несколько вопросов, Игорь отпустил ее, распахнул настежь окно и глотнул свежего воздуха.

Полковник Кравченко внимательно выслушал донесения своих подчиненных.

– Полагаю, у вас и без меня намечен курс разыскных мероприятий, – заметил он.

– Разумеется, Алексей Степанович, – кивнул Киселев. – Надо бы получше присмотреться к этой дамочке – женскому врачу.

– И узнать, – продолжил начальник его мысль, – какая контора присутствовала при составлении завещания.

– Это нам Мамонтов сказал, – включился в беседу Скворцов, – частная нотариальная контора во главе с нотариусом Биленко Светланой Ивановной. Прохоров уже поехал к ней.

– Пусть потом обязательно доложит о результатах беседы, – Кравченко тяжело вздохнул. – Все думаю: если Клемма загубили... Такой ум, такого титана науки...

– К сожалению, преступники на это не смотрят, – вздохнул Павел.

Петя Прохоров топтался под вывеской «Част– ная нотариальная контора», от души желая, чтобы нотариус оказалась молодой женщиной. С ними ему было легче находить общий язык, чем с пожилыми, хотя друзья и коллеги говорили, что возраст здесь неважен. Пожилая честная женщина, готовая помочь следствию, сама пойдет на контакт в отличие от молодой преступницы. Но, как бы то ни было, Петя оставался при своем мнении. Открыв массивную дверь, парень оказался в просторном коридоре двухкомнатного офиса.

– Вы к Светлане Ивановне? – спросила его стоящая у окна с сигаретой симпатичная девушка. – Тогда вам налево.

Светлана Ивановна Биленко оказалась красивой молодой блондинкой. Она недоуменно взглянула на удостоверение Прохорова.

– Не понимаю, зачем я вам понадобилась. В моей деятельности до сих пор не было ничего противозаконного.

– Скажите, это вы оформляли завещание Марии Ивановны Клемма? – спросил Петр.

– Я, – улыбнулась женщина. – Представляете, давно мечтала увидеть ее, как говорится, вживую, – и вот... Знакомство произошло, правда, при печальных обстоятельствах.

– В каком состоянии была Клемма при оформлении завещания? – поинтересовался оперативник.

– Естественно, в нормальном, – хорошенькое личико исказила гримаса недоумения, – иначе я бы ничего не стала оформлять.

– Вы бы не могли припомнить, что она говорила? – Петя видел, как его собеседница снова поморщилась.

– Боже мой, да обычные для такой процедуры слова! – махнула рукой Биленко. – Дескать, ей предстоит серьезная операция, после которой понадобится постоянный и квалифицированный уход, мол, уход этот будет осуществлять Эльвира Борисовна Белозерова, студентка медицинского института, дочь ее лечащего врача, за что, грубо говоря, и получит квартиру. Поверьте, я оформила сотни разного рода завещаний, и в данном документе не было ничего необычного.

– Можно взглянуть на документ? – попросил Петр.

– Конечно, – Светлана Ивановна открыла шкаф, несколько секунд перебирала папки и наконец достала нужную. – Вот, пожалуйста.

Прохоров внимательно прочитал документ. Да, на первый взгляд в нем не было ничего странного. Впрочем, странным тут могло быть только одно, то, что ему сейчас никак не разглядеть.

– Я забираю его у вас, – сказал он, – вот постановление об изъятии.

Биленко побледнела.

– Я что-то сделала не так?

– Вам скажут об этом чуть позже, – заверил ее оперативник.

Вызванный Станиславом Михайловичем графолог сличал подписи Клемма на завещании и документе, который Киселев принес с места ее работы.

– Явная подделка, – заметил он, указав на завещание.

– Значит, хорошая подделка, – улыбнулся Киселев. – По мне, так они ничем не различаются. Вы прямо волшебники, если умудряетесь что-то увидеть.

– Могу кое-чему научить, – рассмеялся специалист, протягивая оперативнику чистый лист бумаги. – Кто тут у вас мастер по подделыванию?

– Это вы милиционеров спрашиваете? – рассмеялся Константин.

Графолог усмехнулся:

– Каждый в своей жизни хоть играючи пытался скопировать чью-либо подпись.

– Каюсь, – Павел шутливо схватился за голову, – я как раз один из тех: подделывал подпись классного руководителя, когда собственноручно ставил себе отличные оценки по поведению.

– Вот и отлично, – констатировал специалист и обратился к Скворцову: – Распишитесь.

Константин поставил автограф на листе бумаги.

– А теперь ваша очередь, – мужчина передал лист Киселеву, – подделайте.

Оперативник трудился несколько секунд.

– Ну, Пашка, даешь! – восхищенно протянул приятель. – И не отличишь. Слушай, мне с тобой теперь страшно работать.

Графолог взял в руки лист.

– Хорошая работа, – похвалил он Киселева. – Теперь приступим к разоблачению. Сколько времени вы потратили на автограф?

– Не более двух секунд, – отчеканил Константин.

– А сколько ушло на подделку?

– Секунд девять-десять, – ответил Павел.

– И что из этого следует? – поинтересовался мужчина. – А из этого следует, что вы орудовали неуверенно, а ваша неуверенность обязательно отразится на бумаге. Вот, пожалуйста, первая погрешность, – он указал на букву «С». Хозяин подписи, прежде чем начертать ее, некоторое время задерживает ручку в верхней точке, и получается крохотное жирное пятнышко. Видите?

Оперативники кивнули.

– Это первое. Есть также второе, третье и четвертое. Самая простая работа – рассмотреть росчерк под микроскопом. У оригинала будет сплошная линия, а у подделки – прерывистая: преступнику ведь нужно провести ее под определенным углом. Первая буква подделки фамилии Клемма сплошь прерывистая, как и росчерк в конце. И это не все. Есть огрехи, действительно не заметные непрофессиональному глазу.

Сыщики с восхищением смотрели на графолога.

– Вы нам очень помогли, – Константин пожал ему руку, – что ж, потребуем отчет у Светланы Ивановны Биленко.

– И довольно строго потребуем, – согласился Павел. – Петька кое-что узнал об этой дамочке. Угадай, как ее девичья фамилия?

– Не томи, – отмахнулся Скворцов.

– По-моему, не так уж и трудно сообразить, – улыбнулся оперативник. – В девичестве наша Биленко – Корниец Светлана Ивановна, родная сестричка покойного Анатолия Ивановича.

– Обалдеть! – присвистнул приятель.

– И это еще не все! – с пафосом произнес Киселев. – Петька по моей просьбе копнул глубже. Я задумался: «К чему какой-то Биленко, пусть она и бывшая Корниец, брать на себя такую ответственность, как подделка документа для какой-то Белозеровой?» Прохоров раскрутил и этот вопрос. Представь себе, фамилия матери Корнийца в девичестве – Белозерова, то есть она приходится родной сестрой мужу врача, который два года назад развелся с нашей подозреваемой докторшей (на развод подавала дама по причине хронического алкоголизма супруга, в свое время тоже неплохого врача) и прошлой зимой, будучи мертвецки пьяным, возвращаясь с работы, поскользнулся, потерял сознание и замерз в детском парке.