Узнав об этом по возвращении Блюмкина в СССР, его жена Елизавета (по второму браку Зарубина), работавшая сотрудником разведывательной службы еще с 1919 года (одно время она служила в секретариате Дзержинского), была потрясена «изменой мужа» и сообщила руководству. Блюмкин был арестован, а позднее расстрелян за «сочувствие взглядам Троцкого».

В начале января 1927 года британский министр по делам Индии Самюэль Хор вылетел в колонию для оперативного инспектирования дислоцированных там военно-воздушных сил. Он намеревался объехать гарнизоны Северо-Западного пограничного района, лежащего между Гиндукушем, Памиром и Гималаями. 19 января Хор прибыл в Пешавар, где находились ангары 20-й эскадрильи 1-го авиаотряда Королевского Воздушного Флота. После кратковременной остановки и беседы с авиаторами Хор покинул военную часть, и его самолет взял курс на Разгелькул, в окрестностях которого располагались 5-я и 27-я эскадрильи, входившие в состав 2-го авиаотряда.

Удовлетворившись осмотром, министр предпринял несколько облетов Пешаварской долины и наблюдал в полевой бинокль британские части, сосредоточенные в Малаканде. Затем он пересел в армейский автомобиль и по шоссе проехал через Хайберский проход. После этого Хор снова оказался на борту самолета, летевшего через Мирамшах в Кветту. Здесь состоялась встреча с личным составом 3-го авиаотряда и курсантами штабного колледжа индийской армии. В откровенной беседе, проходившей в местном офицерском клубе, Самюэль Хор выразил свое восхищение новейшими британскими гидропланами и признался, что испытал сильное чувство, когда его самолет парил над Хайбером.

Здесь, в Северо-Западном пограничном районе, располагалась ударная группировка вооруженных сил Великобритании. В этом месте сосредоточились прибывшие из Альбиона элитные части, прошедшие испытания на полях Первой мировой войны, войска особого назначения, укомплектованные англоиндийскими метисами, туземная территориальная армия, войска туземных князей и военная полиция. В состав регулярной армии включались полки безрассудных гурков — непальских горцев, бригады потанов и газаров, обученных вести боевые действия в пустыне и на перевалах, специфические подразделения, набранные из мужчин-индусов, принадлежавших к военным кастам, и батальоны, целиком состоявшие из представителей северных воинственных народностей.

Из Белуджистана и с персидской границы на север спешно перебрасывались пехотные подразделения. На озерах Кашмира находились базы гидроавиации, способной осуществлять десантные операции на горных водоемах. У перевалов застыли танки и бронетехника. Шли кавалерийские учения. От Кветты к Дуздапу протянулась новая стратегическая железная дорога — даже кассы на ее станциях были бронированы и устроены как пулеметные гнезда.

Хайберский перевал связывал этот район с Афганистаном, а Каракорумский — с Китаем (Синьцзяном). Именно на территории этих сопредельных государств должны были состояться первые сражения с армией «бешеных бабуинов и гнусных клоунов», как Уинстон Черчилль называл большевиков.

Пограничные посты Советов располагались значительно севернее. Но там — и еще дальше, в Москве, — реально оценивали возможность первых столкновений с англичанами на территории соседних государств, а потому внимательно следили за всем, что творилось на озерах и перевалах Кашмира: «…По этим сведениям, в апреле — мае англичанами производилась переброска своих войск из Пешавара в Мастуджи, далее на Гил-гит. Предполагалось, кроме того, сосредоточение войск туземных вассальных княжеств севера Индии на границе; Читральс-кой милиции — в направлении перевала Сахсарават (перевал Ионова), Гилгитской — у Маскара (50 км севернее Гилгита). В Маскар и Гилгит направлено большое количество продовольствия и запасы обмундирования, для хранения которых здесь выстроены особые склады. Параллельно с перебросками будет производиться усиленный ремонт дорог и некоторая разработка перевалов (очистка их от снега) — силами местного населения по приказу туземной администрации» (из донесения ОГПУ от 10 июля 1927 года).

За Николаем Рерихом и его семьей вели наблюдение асы английской разведки. Среди них был знаменитый подполковник Ф. М. Бейли — политический резидент в гималайском княжестве Сикким. В свое время он пытался организовать контрреволюционный мятеж в Ташкенте, затем, уже будучи тибе-тологом с мировым именем, был направлен в сердце Гималаев, чтобы охранять интересы Британской империи в этом регионе. Бейли высоко ценил художественные и научные достижения семьи Рерихов, хорошо знал об их миротворческой деятельности. Тем не менее это не помешало ему отдать приказ тибетскому правительству остановить экспедицию Рериха, следовавшую через пустыню Гоби в Тибет, уведомив тибетских официальных чинов, что в Индию возвращаются агенты Москвы. И приказ этот был выполнен. Зимой 1927/28 года при сорокаградусных морозах экспедиция была задержана в Цайдаме. При этом всю вину за случившееся (погибло пять членов экспедиции) Бейли свалил на «дикость тибетцев».

На смену Бейли в княжество Сикким был назначен другой резидент английской разведки — полковник Уэйр. В Тибет он отправился, пытаясь собрать новые сведения об экспедиции Рерихов. Вместе с полковником следовала его супруга Тира Уэйр.

Вот выдержка из письма-донесения Тиры Уэйр сэру Эвелину Хауэллу в иностранный и политический департамент правительства Британской Индии от 31 марта 1932 года:

"Ниже приводится информация, которую Вы запрашивали у меня по делу Рериха. Буду счастлива, если она окажется сколько-нибудь полезной для Вас. <…>

Сопровождая мужа во время его тибетской миссии в Лхасу в 1930 году, я с неизбежностью вывела из своих наблюдений, что мысль Тибета под влиянием пророчеств и монастырских писаний настроена на грандиозный сдвиг по всей стране. Действительные сроки наступающего сдвига различны и неясны, как и его описание. Каждый монастырь имеет об этом свое фантастическое представление, но по всему Тибету, по-видимому, общепринято главное: это приход Будды, и чем скорее, тем лучше. Общая идея сводится к тому, что Майтрейя — грядущий Будда должен появиться через 100 — 200 лет. Его статуям уже молятся в большинстве монастырей, причем изображают сидящим на европейский манер. Майтрейе будут предшествовать два завоевателя. Первый придет с Запада. Чужеземец и небуддист, он покорит всю страну. Второй — из Чан-Шамбалы (мистического района на Севере). Он завоюет страну и снова обратит ее в буддизм. За вторым завоевателем (время прихода не указано) последует сам Майтрейя.

Как и во всем мире, в Тибете присутствуют скрытые советские течения. Несомненно, в различных монастырях уже есть советские агенты, а революционная направленность некоторых монастырей, например «Дрепанга», расположенного вблизи Лхасы и предоставившего кров десяти тысячам лам, вполне очевидна («Дрепанг» открыто взбунтовался в 1919 — 1920 годах).

В настоящее время тирания Кумбелы, любимца далай-ламы, вызывает значительное недовольство. Кроме того, общеизвестно, что сильный элемент в Тибете будет приветствовать китайскую или любую другую власть, предпочитая ее нынешнему состоянию дел. (Когда мы прибыли в Лхасу, в целом было ясно, что Англия отдала Калькутту Конгрессу и теперь практически бессильна в Индии.)

Суеверность народов Тибета служит плодородной почвой для любого сообразительного ума, и путем, вымощенным пророчествами, было бы нетрудно приблизить срок предстоящего события к нынешнему поколению. Сейчас необходим только один элемент — первый завоеватель собственной персоной.

По возвращении из Тибета я получила экземпляр самой последней публикации Николая Рериха «Алтай — Гималаи», а прочитав эту книгу, обнаружила, что Рерихи прекрасно понимают это тибетское пророчество и действительно изучили предмет очень глубоко.

Известно, что семья Рерихов поддерживала тесный контакт с Тибетом многие годы. Вероятно, они знают о жизни, верованиях и условиях существования в Тибете больше любого человека на Западе. Их сын Юрий лучшую часть своей жизни посвятил исследованиям религии и обычаев Тибета.