— Нет. Я быстро вернусь, — заверил он ее.
Как и она, он предпочитал спать обнаженным. Но в эту ночь... Он решительно повязал вокруг бедер полотенце, прежде чем вернуться в спальню. Фейт была там, где он ее оставил.
Лежа с ней на одной кровати так близко, что он чувствовал ее дыхание, Нэш мрачно раздумывал, как это вообще пришло ей в голову, что он сможет спать. Скорее всего, она просто не думала об этом!
Гроза прошла, оставив прохладу и свежесть в атмосфере. Фейт потянулась, изогнувшись всем телом, блаженствуя в приятном тепле огромной кровати и чувствуя всем существом спасительное присутствие Нэша. Сонная чувственная улыбка изогнула румяные губы, когда расслабленные после напряжения эмоции отозвались на близость мужчины.
Свернувшись калачиком, она прижалась к нему, обвив рукой его плечо. Ее легкое дыхание щекотало Нэшу шею.
В состоянии полудремы Фейт с легкостью обошла все преграды, возведенные ею самой, и выпустила на свободу тайную и чувственную часть своего существа.
С нею рядом был Нэш, о котором она так тосковала все эти годы, и ее тело бессознательно отметило его присутствие, наполняя артерии успокоительным эликсиром, магическим образом преломляющим действительность. Это была смесь чувства, желания и еще одного очень важного компонента, который признала тайная часть ее «эго».
— Ммм...
Когда она провела пальцами по обнаженному предплечью мужчины и ощутила полуоткрытыми губами теплоту его шеи, по ее телу пробежала волна чувственного наслаждения.
— Ммм...
Фейт придвинулась ближе, ее тело коснулось Нэша, а пальцы начали нежно изучать его тело.
Нэш разрешил себе лишь несколько минут отдыха, прежде чем вернуться к ней в случае... Но в случае чего?
Определенно, не в том случае, когда она намерена делать то, чем занимается сейчас. Нет... Он боялся, что может поддаться искушению, уступить соблазну...
После тех обвинений, которые она обрушила на него в день свадьбы, он дал себе слово, что не позволит себе дотронуться до нее, как бы она его ни соблазняла. Его собственное желание не в счет. Он не собирается принуждать ее заниматься с ним любовью, здесь должно быть обоюдное согласие и страсть.
Сжав зубы, он попытался удержать стон наслаждения, вызванного прикосновением ее пальцев.
Не в силах притупить восприимчивость своего тела к нежным исследованиям, которыми она вдохновенно занялась, он поймал ее руки и отвел их от себя. Но при этом теплые упругие груди скользнули по его коже...
Когда тело Нэша медленно и глубоко содрогнулось от пронзившего его острого желания и приглушенный стон нарушил тишину, Фейт открыла глаза.
Она в постели с Нэшем! Глазами, полными нежности, она с изумлением смотрела на него. А ее тело, готово отзываясь на его близость, уже не внимало предостерегающему голосу разума.
Понимает ли она, что делает с ним ее взгляд, сколько в нем таится соблазна? Нэш безнадежно вздохнул, сознавая, как его самообладание растворяется в пылкой чувственности прекрасных голубых глаз.
— Нэш, — прошептала Фейт и наклонила голову.
Мягкие губы, раскрываясь, звали его к поцелую, но он еще колебался, пытаясь устоять. Глаза Фейт потемнели, и она, всем телом прильнув к нему, легко заскользила губами по его шее, подбородку, рту...
Совсем недавно она еще была девственницей, но, возжелав мужчину, оказалась женщиной до мозга костей, которой открыты все тайны обольщения. Обняв Фейт, он закрыл ей рот поцелуем, и она почувствовала жаркий огонь, загорающийся в каждой клеточке своего тела. Во время долгого глубокого поцелуя они оба не закрывали глаз. Не отрывающийся от нее взгляд Нэша, гипнотизируя, пробуждал в ней необыкновенную эмоциональную и телесную отзывчивость.
Полностью проснувшись, Фейт уже вошла сознанием в реальность, но всем своим существом она оставалась в плену чувственного аромата, которым была пропитана эта ночь.
Нэш...
Когда он прервал томительный поцелуй, Фейт нежно коснулась его губ кончиками пальцев. Он страстно прижал ее к себе, и она утонула в топазовой пропасти его глаз.
Он начал целовать ее пальцы, медленно изучая языком их очертания, потом его руки обхватили ее тонкие запястья, а губы, завладев ладонью, двинулись выше, немного задержавшись в уютном местечке под локтем, потом еще выше... Ее охватила дрожь.
Фейт испытывала такое неистовое желание, что, казалось, она умрет, если не утолит его. Ее тело непрерывно пронизывали волны дрожи. Она ощущала, как от проходящих по позвоночнику токов встают дыбом короткие волосики на затылке.
В неясном свете она видела очертания своей груди и темные пики сосков, напряженно застывших в ожидании прикосновения Нэша. Ее живот затвердел под простыней, а бедра вздрогнули, когда, приподнявшись, она прильнула к нему. Почувствовав силу и напряжение его члена, она затрепетала от наслаждения.
Но пока они только целовались... А она жаждала большего — всего его...
Нэш призывал на помощь все доводы рассудка, объясняющие, почему ему не следует уступать, но услужливый ум упрямо прислушивался к другому аргументу: она принадлежит ему, они муж и жена, это его судьба. И ответственность за Фейт и за того, кто мог стать следствием их близости, за ребенка, которого они могли зачать, превысила его долг перед крестным.
Для рассудка не осталось времени, он не был в состоянии внять настойчивому предупреждению, так как тело, сердце, душа уже оказались во власти более притягательной и непреодолимой силы.
Фейт поняла, что значит испытать исступленный восторг, достигнуть высоты экстаза, когда время останавливается и душа обретает бессмертие, а открытие, что она и Нэш наконец-то нашли друг друга, как две половинки одного целого, вызвало у нее благоговейный трепет.
Все барьеры между ними пали. Не обнаженные тела соприкасались друг с другом, но соприкасались их души. Интуитивно Фейт осознала, что произошло, когда, чувствуя в себе последнее яростное содрогание Нэша, она вознеслась к вершине безграничного наслаждения, — они творили новую жизнь...
Нэш не мог заснуть. Гнев, чувство вины, отчаяние и беспомощное желание изменить порядок вещей лишали его покоя, который обрела Фейт.
Он, как и она, ощутил их близость не только как единение тел, но и как тесную духовную связь. Его существо тоже испытало благоговение от прикосновения крыла парящей над ними судьбы. Но потом он снова оказался перед той же дилеммой — запутанным клубком эмоций, с которой сталкивался уже много раз. Он никак не мог примирить свою любовь к Фейт с тем, что он должен испытывать к ней, учитывая все совершенное ею.
Если он позволит себе любить, то может дойти до презрения к себе, а заставить себя ее ненавидеть он не мог.
Он поднялся, чувствуя беспокойство. Всю взрослую жизнь он сам принимал решения и придерживался их. А теперь ему требуется помощь. О Господи, как необходимы ему мудрость и сочувствие Филипа.
Приняв душ, он быстро оделся, торопясь уйти, пока Фейт спит. Ему нужно было побыть одному, чтобы вступить в борьбу со своими демонами. Близость Фейт настолько отвлекала, что он не мог ни о чем думать, кроме своей любви к ней.
Вот так! Наконец-то он признал это, позволил себе признать...
Теперь уже не имеет значения цена — скольких мук, страданий и не прощенной себе самому вины это ему стоило. Он понял, что его желание, влечение, любовь, несмотря ни на что, не претерпели изменений за эти годы.
Совесть, здравый смысл, гордость противились его чувству, убеждая, что ему следует ненавидеть Фейт и презирать себя за поиски оправданий для нее, но все это вместе не могло перевесить чашу весов, на которой была его любовь. Любовь, даже обремененную муками и чувством вины, он не мог отвергнуть.
Держа Фейт в объятиях, ощущая излучаемую ею магическую ауру чувственности, он видел женщину, в какую превратилась та девочка, в которую он был страстно влюблен десять лет назад, и понимал, что он всегда предчувствовал их встречу. Ее изменчивое очарование, притягивающее страстью в сочетании с сохраненной ею невинностью, заставило его потерять голову.
