— Отлично, — улыбнулся Эйдан. Снова эта улыбка, делавшая ее такой беззащитной перед его обаянием. — Значит, как только покончим с ужином, отправляемся смотреть котиков.

Казалось, вечер был создан для прогулки по заросшему папоротником скалистому берегу. Днем было жарко, однако теперь легкий ветер с моря наполнил воздух прохладой. Небо сияло неяркой чистой голубизной, а водная гладь переливалась бирюзовыми и фиолетовыми оттенками. Чем больше солнце приближалось к горизонту, тем отчетливее вырисовывались тени меж скалистых уступов.

Эйдан захватил с собой бинокль, и им удалось разглядеть, как парит, расправив крылья, птица-глупыш и высматривает рыбу.

— Как бы я хотела увидеть тупика, — заметила Сэм. — Когда-то здесь гнездилась целая стая, а теперь их почти не встретишь.

— Как жаль.

— Котики вон на тех скалах, — указала она. — Будет лучше видно, если мы пойдем на мыс. Здесь недалеко.

Некоторое время они шли молча, вслушиваясь, как шуршат по прибрежной гальке волны. Сейчас был отлив, прохладный бриз раздувал волосы девушки. Кругом не было ни души. Тропинка вилась по краю залива к мысу, и вскоре они уже различили на скалах силуэты четырех или пяти котиков, нежившихся в лучах вечернего солнца. Эйдан дал Сэм бинокль, и она увидела, как одно из животных неуклюже приподнялось и заковыляло к кромке воды, а затем нырнуло, превратившись в родной для него стихии в ловкое, грациознейшее создание.

— Какие красивые, — со вздохом проговорила Сэм, возвращая Эйдану бинокль. — И всегда кажутся такими грустными, с этими огромными темными глазами.

— Да. Интересно, о чем же они грустят? Наверное, о рыбе, — со смехом сказал Эйдан. Сэм тоже рассмеялась. — Сейчас отлив. — Эйдан махнул биноклем в сторону залива. — Можем на обратном пути прогуляться по пляжу, если удастся найти спуск со скалы.

— Здесь есть тропинка. Спуск довольно крутой, так что лучше поосторожнее.

— Ладно. Где тут эта тропинка?

Спускаться было не так уж трудно, хотя на самых опасных крутых уступах Эйдан настаивал, чтобы она пропускала его вперед. Кое-где приходилось цепляться за сухой утесник, росший в расщелинах гранитных скал, однако Сэм отказалась от помощи, когда он протянул ей руку.

— Я справлюсь.

— Верны себе — всегда такая независимая! — поддразнил он, и девушка тоже засмеялась в ответ. Здесь, в мягких лучах вечернего солнца, когда волосы ласково трепал ветер и слышался шорох волн на песке, помнить об осторожности было просто невозможно.

Внизу перед ними открылся целый подводный мир, обнаженный отливом. Сбросив обувь и закатав брюки, они принялись исследовать его, словно дети, смеясь при виде крохотных крабов, в панике удиравших при их приближении.

Затем они отправились к дальней стороне залива. Желтый песок хрустел под босыми ногами, а огненное солнце уже касалось горизонта, и море теперь словно пылало огнем. Небо сделалось темно-синим, вечерние тени обволакивали прозрачный дымкой все вокруг.

— Какой восхитительный вечер, — с глубоким вздохом проговорил Эйдан, останавливаясь полюбоваться закатом. — Как тихо. Словно мы единственные люди на всем белом свете.

— Да. — Сэм вдруг почувствовала, как покинувшая ее было настороженность вновь вернулась. Все дело в этой романтической красоте. Она боялась, что забудется и ляпнет какую-нибудь глупость, что-то, чем случайно выдаст себя. Она оглянулась посмотреть, сколько они уже прошли. Две дорожки следов тянулись рядом по песку вдоль кромки воды…

Эйдан тоже обернулся.

— Правда, было бы здорово, если бы наши следы вдруг застыли навсегда, как следы динозавров? — весело заметил он. — А потом через миллионы лет какой-нибудь археолог обнаружил бы их, написал кучу научных статей, начал бы выдумывать всякие невероятные теории о жизни человеческих существ, и все это по нашим следам.

Сэм рассмеялась.

— Интересно, что бы он написал? — Она вдруг заговорила, подражая голосу какого-нибудь седого профессора: — Двуногие существа разного роста, явно не обладающие способностью ходить по прямой.

— А вот это и вовсе собьет их с толку. — И Эйдан принялся со смехом бегать и скакать по песку.

Сэм засмеялась, немного смущенная его озорством, но тоже присоединилась к забаве, то делая гигантские шаги, то двигаясь на цыпочках.

— А здесь двуногие, похоже, начали какой-то странный ритуальный танец, смысл которого остается загадкой.

— А затем один из них вдруг исчез! — Эйдан подхватил девушку на руки, подбрасывая в воздух. Их взгляды встретились, и он вдруг удивленно осекся. Затем медленно поставил ее на ноги, все еще не выпуская из объятий. — Судя по всему, это был какой-то брачный обряд, — снова передразнил он профессора, а затем тихо добавил своим обычным голосом: — Знаете, я впервые вижу, как вы смеетесь.

Сэм растерялась, словно утонув во влажной глубине его темных глаз и перестав бороться с собой. Эйдан склонил голову, и она взволнованно ощутила дрожащими губами прикосновение его губ. Он обнял ее, терпкий аромат его кожи пьянил, как вино.

— Ты словно мед, — прошептал он. — Нежная… Такая сладкая…

Холодные водяные брызги вернули их к действительности. Ахнув от неожиданности, Сэм отскочила от Эйдана. Начался прилив, и вода торопливо струилась по пляжу, уже добравшись до их ног. Эйдан схватил девушку за руку, и оба, заливаясь смехом, помчались по песчаному дну, карабкаясь через подводные утесы, пока море не отрезало их от берега.

Они едва успели вовремя и, запыхавшиеся, взбежали по высеченным в скале ступеням. Словно вдогонку высокая волна разбилась об утес, обдав их с ног до головы.

— Вот это да! — Эйдан тряхнул головой, в волосах сверкали водяные брызги.

— Вы промокли насквозь! — засмеялась Сэм, глаза ее лучились весельем.

— Вы тоже, — широко улыбнулся он. — Лучше пойдемте скорее сушиться. Не хватало еще, чтобы вы простудились.

Эйдан взял ее за руку, и они молча пошли по каменистой тропинке к гостинице. Интересно, чувствовал ли он, как она вся дрожит от предвкушения? — думала Сэм. Как ни глупо это было, но ей хотелось, чтобы он поцеловал ее снова. И не только поцеловал…

Все так же не нарушая молчания, они поднялись в лифте, но в разделявшем их пространстве словно образовалось электрическое поле. Двери распахнулись, и Эйдан с загадочной улыбкой отступил в сторону, пропуская девушку вперед по коридору.

Он знал! Правилами этой игры он владел мастерски, безошибочно чувствуя момент, когда женщина готова сдаться на милость победителя, но был настолько уверен в себе, что не считал необходимым торопить события.

— Пожалуй… я приму душ, — торопливо проговорила Сэм. — Волосы совсем промокли.

— Правильно, — с чуть заметной хрипотцой ответил он. — А я приготовлю для нас кофе.

Смущенно кивнув, Сэм поспешила в свою комнату, где сбросила мокрую одежду и подставила тело под теплые струи воды в душевой. Горячее возбуждение все еще не покидало ее, продолжая будоражить воображение: она живо представляла его рядом, в тесноте душевой, видела его стройное, мускулистое обнаженное тело, чувствовала, как его руки ласкают полные округлости ее груди, гладят стройные бедра…

Сэм прерывисто вздохнула. Надо наконец признаться самой себе: она желала его. Желала так сильно, что это ее пугало.

Тщетно пытаясь выкинуть его образ из головы, она вышла из душа и вытерла волосы. Затем завернулась в темно-синий халат, оказавшийся на крючке в ванной, постаралась придать лицу более-менее спокойное выражение и отправилась в гостиную.

Эйдан поднял голову и, заметив ее жадный взгляд, улыбнулся.

— А вот и кофе, — с чуть заметной усмешкой проговорил он. — В холодильнике есть молоко и сливки, сахар на столе.

Это был настоящий зерновой кофе, крепкий и ароматный, разлитый в большие темно-зеленые фарфоровые чашки с золотой каймой. Сэм налила немного сливок, добавила сахара и с удовольствием отпила.

— Пожалуй, получше того, чем я угощала вас. — Голос ее чуть заметно дрогнул. — Мой кофе был растворимый.