Из церкви она вышла самой последней. Не хотелось разрушать очарование этих сорока минут. Для кого-то свадьба – белая фата, цветы и море гостей, для кого-то – способ попасть на страницы газет, а для нее, для Джилл Сойер, – вечная магия звучащих под сводами церкви слов…

В болезни и здравии, в бедности и достатке…

Клянусь не оставить тебя никогда…

Во веки веков…

Джилл украдкой смахнула слезы и тут же полезла за пудреницей. Тушь наверняка потекла, нос распух – как это героини любовных романов ухитряются заливаться слезами и выглядеть при этом божественно?

Холодный ветер ударил в лицо, слезы немедленно полились еще сильнее. Разумеется, свадьбы лучше играть весной или летом, когда золотое солнце из любой простушки сделает принцессу, но лучшая подруга Джилл Одри Ван Занд и ее избранник Джейк слишком торопились. Весной их будет уже трое…

По той же причине церемонию здорово сократили, а жаль. Джилл нравилось, когда невесту ведет посажёный отец, вручает ее у алтаря жениху, потом поет хор… У Одри посажёного отца никакого не было, а свой собственный, родной, находится на другой стороне земного шара, гоняясь за какой-то редкой австралийской птицей.

Джейк же вообще смотрел только на Одри и вряд ли обратил бы внимание, даже если бы их поженили по обычаю, например, зулусов. Джейку было все равно – лишь бы Одри рядом…

Когда полгода назад Одри представила своего избранника, все так и ахнули: тоненькая, хрупкая Одри – и гориллоподобный, вечно небритый и мрачный молчун Джейк. В женском обществе он предпочитал сидеть в уголке и читать очередную распечатку чего-то ужасно научного и химического, ибо был специалистом по молекулярному анализу фруктовых кислот. Что это такое – никто из девчонок особо не понимал, но Джилл относилась к призванию Джейка философски: работа официантки приучает именно так относиться к людям, ведь мимо тебя ежедневно проходят десятки представителей самых разных профессий.

Джилл глубоко вздохнула и вернулась в реальность. Внизу, кутаясь в роскошную шубку из искусственного соболя, стояла Лора, еще одна их общая подруга детства, и довольно ехидно смотрела на Джилл. Лора была единственной из их квартета – Одри, Джилл, Кейт и Лора, – кто с самого начала высмеял их детскую клятву: никаких мужчин, свободны навеки! Лора излучала сексуальность, любила секс, всегда думала о сексе, и потому даже и не собиралась примыкать к их союзу. Более того, именно Лора без малого год назад произнесла пророческие слова:

– Вы, девки, дурью маетесь, причем в основном из-за неуверенности в себе. Хотеть и искать своего мужчину – это естественно для женщины. Вот увидите, в течение года от вашего союза ничего не останется.

Они ее тогда облили презрением и закидали подушками – дело было на пижамной вечеринке у Кейт. А через два месяца Кейт встретила Клауса. Сейчас она в Германии, живет в настоящем замке. Ее дочке месяц.

Сегодня пришел черед Одри. И по иронии судьбы одинокими остаются только Джилл – и сама Лора. Хотя Лорино одиночество – это, знаете ли…

Лора подмигнула Джилл.

– Медитируешь? Стараешься запомнить все это навсегда? Брось, чужими радостями сыт не будешь. Или… составляешь в уме сценарий собственного бракосочетания?

– Отстань, змея!

– Вот вечно вы так, мисс Сойер. Я ведь переживаю за тебя. Шутка ли – пятнадцать свиданий вслепую, и все мимо…

– Лора, я тебе в жизни больше ничего не расскажу!

Джилл злилась, потому что Лора была абсолютно, стопроцентно права. Последние восемь месяцев Джилл посвятила знакомствам в Сети. И не надо ничего говорить! Все мы знаем, что это порочный путь, сопряженный со многими опасностями – а вдруг нарвешься на маньяка? – но что делать, если к горлу подкатывает паника и ты все чаще просыпаешься по ночам с ужасной мыслью: неужели до самой смерти твоя постель будет принадлежать тебе одной?

– Джилл, ау! У тебя сегодня опять свиданка?

– Ничего не скажу. Да. Через три с половиной часа.

– Отлично, тогда пошли выпьем за здоровье молодых. Ладно, не дуйся. Расскажи все мне, верной старой Лоре. Излей душу.

Джилл мрачно хмыкнула.

– Очень правильное выражение: излей душу. В ней столько накопилось…

– Неужели ни один не подошел?

– Кто? Такое впечатление, что они все выпускники одного дурдома. Некто Николай – русский, между прочим, – тосковал по Женщине в глобальном смысле. Крис, напротив, исследовал женскую сторону собственной натуры. Джереми занимался разведением аквариумных сомиков и искал единомышленницу, которая согласилась бы чистить аквариумы. Билл очень любил поесть. Тедди был жутко стеснительный. Джереми-два нуждался в собеседнике. Айзек собрался стать актером, ему требовалась партнерша, которая подавала бы реплики…

– Джилли, бедняжка!

– Это еще не все! Еще был Сакуси…

– Кто?!

– Сакуси Хировато, японец. Фанат восточного массажа и тантрического секса. Гейл, обожавший восточные единоборства и лечившийся исключительно пилюлями из мумие. Шон, до смерти боявшийся аденомы простаты и потому согласный на любую, как он объяснил, даже страшненькую партнершу.

– А получше – никого?

– Так это и были самые лучшие.

– Джилл, я волнуюсь. Может, тебе плюнуть на сегодняшнего кандидата?

– Как же! Именно он и окажется принцем – а я не приду. Нет уж. Схожу в последний раз – и завязываю с этим. В конце концов, я еще не старая дева, мне всего тридцать четыре…

Лора усмехнулась, но глаза ее были печальны.

– Нам УЖЕ тридцать четыре, девочка моя. И жизнь показывает, что в этом возрасте все труднее найти себе пару. Разве что поддаться внезапному импульсу, как Одри, либо выйти замуж по трезвому расчету – как Кейт.

– Клаус ее любит…

– У них будет отличный брак, вот увидишь. Но любви там нет. Просто Кейт рациональна с детства. Пора выходить замуж – она и вышла. У Одри иначе. Задумайся она, потяни подольше – ничего не вышло бы.

– А… ты?

– Удар ниже пояса, моя дорогая. Видишь ли, Джилли… Я очень люблю мужчин. Но еще больше я люблю себя. Растворяться в любимом человеке я не умею, расчетливость мне несвойственна вовсе. Если тебя не шокирует такое определение, то… мне нравится сам процесс. И тем не менее даже меня иногда посещают мрачные мысли об одинокой старости. Впрочем, я знаю неплохой выход.

– Какой?

Лора улыбнулась и кокетливо отбросила золотистую прядь с безупречно накрашенного глаза.

– Не скажу. А то ты собезьянничаешь – по природной трусости.

– Что-о?

– Идем, идем. Поссоримся вечером, по телефону.

Марк Боумен ненавидел ждать и догонять. К тому же он был пунктуален до чертиков и не терпел, когда другие опаздывают на встречи. Сам он всегда приходил за пять минут до назначенного времени.

Еще он обожал распорядок дня, подробные планы в ежедневнике, размеренный ход жизни. Честно говоря, он так и не понял, почему его бывшая жена так злилась по этому поводу. Она назвала его «задницей» при разводе…

При воспоминании о Саре Марк нервно побарабанил пальцами по столу, в результате чего к нему кинулся встревоженный официант. Марк сердито покачал головой и снова посмотрел на часы. Учитывая, что в последний раз он смотрел на них секунд двадцать назад, там практически ничего не изменилось.

Чтобы заняться хоть чем-то, он вытащил блокнот и принялся набрасывать тезисы будущей статьи. Журналист одного из популярнейших изданий Чикаго – это вам не шутки! Все время в работе, все время!

Раздел «Светская жизнь». Наряды, машины, меню в ресторане. Сплетни, слухи, розовые слюни, объявления о помолвке.

Он все еще оставался Тем Самым Марком Боуменом, который пять лет назад разворошил осиное гнездо, написав цикл статей о коррупции в руководстве независимых профсоюзов. Его статьями о строительной мафии на Гавайях зачитывались. Увы, все это было пять лет назад. Теперь он сотрудничал с глянцем, получал раз в десять больше, но самой острой его статьей за последнее время был обзор наиболее безвкусных нарядов светских львиц…