— А знаешь анекдот про ...? — снова завопил Винокур.

— Знаю! И все знают, что анекдоты рассказываю я.

— Слушай, а че ты все уходишь. Давай общаться.

— Ну давай...

Дав мне возможность рассказать пару хороших анекдотов, Винокур отправился выступать сам, а я как за спасением рванул к бару. Пока я тусовался там, восполняя израсходованное организмом в битве алкогольное топливо и заправляя «полный бак», он рассказал пару монологов, где матюги подразумевались, хотя их вроде и не было. Как мне кажется, он первый в тот вечер произнес слово «жопа», но поскольку неприличное слово произнес приличный человек, имеющий на себе печать столпа шоу-бизнеса, все отнеслись к этому с юмором. Ведь он был звездой, когда еще и понятия такого не было, и потому «свой человек» почти для каждой компании. Что он ни сделает — все рады. Вот и сегодня гости расслабились и развеселились. После чего я понял, что моя программа спасена. Мне оставалось только подхватить начатое им веселье как олимпийский огонь, что намного проще, чем зажечь.

И я до сих пор очень благодарен Владимиру Натановичу и очень уважаю его за то, что не дал мне утонуть в трудной ситуации. Каждый, попадая в незнакомую компанию, обычно тушуется; здесь все друг друга знают; выжрали друг с другом ни один эшелон водки и поимели союзно немало баб. С ними незнакомому человеку сойтись сразу сложно. Тем более что публика бывает разной. И не всегда тусовки хороши. Но Винокур — звезда, которой многое позволено, к тому же он уже сидел среди них и уже выпивал с ними, когда я появился. Он, находясь там, изнутри, сидя за столами, мог влиять на ситуацию, что и сделал, видя, как тонет другой, пусть и менее именитый артист.

Точно так же я помогал ведущим, находясь на вечеринке в качестве гостя, или там, где заказчиками были мои старые знакомые. Почему не помочь, когда что-то происходит с той же певицей, о которой рассказывал в самом начале этой главы. Она ведь все делает неправильно из-за зажима. Я могу ей подсказать, что не так, потому что давно знаю заказчика и что ему нужно, и что его гости — хорошие ребята. Она же, видя их впервые, еще не знает, как и что. С какого края к ним подойти? Как за дело браться? И хоть, с одной стороны, мы конкуренты, с другой — мы все из одного цеха. И когда ведущий приходит на заказник — пусть он трижды звезда — ему тяжело. А если он видит среди братвы меня, то поинтересуется, а что за публика; а как лучше себя вести; кого можно трогать; кого категорически нельзя. Я всегда в таких случаях консультирую, надеясь, что в будущем точно так же помогут и мне.

Потопить можно любую звезду, особенно находясь в качестве гостя. Ты уже часть коллектива и в курсе вещей, о которых здесь знают все, кроме артиста. Стоит отпустить какую-нибудь шуточку, рассмешившую зал, как он решит, что все смеются над ним. И это вырубит его сразу же и полностью. Как-то смотрел передачу «Однажды вечером», которую вели Рост и Нагиев. Они пригласили к себе Фоменко и стали на него нападать. Он молчал, терпя мелкие подколки. В самый ответственный момент, когда в сотый раз услышал вопрос «А как вы думаете, Николай...», он распахнул рот с видом напряженно думающего дурака; практически уронил нижнюю челюсть на грудь. Зал в ту же секунду лег от смеха, а оба ведущих испытали шок. Ведь их буквально «съели».

Конечно, по-хорошему, в «солянке» он не должен так поступать, но ведь там-то был не просто концерт. Это была дуэль. А значит, можно. Мне самому пришлось точно так же однажды убрать Таню Лазареву, когда она и Белоголовцев, пародировавший Познера, вдвоем стали наседать на меня во время телеинтервью. Я понял, что молчать нельзя, — затопчут. Здесь дуэль. Кто-то должен выйти победителем. И если бы они обосрали певца, то и фиг с ним, певец не разговорник. Я должен был прекратить этот «затопт»: ведь мне потом дальше работать, и если меня зароют на моем же поле — это станет началом большого конца. Взвесив все шансы, прикинул, что победить их двоих не получится. И пусть я один сильнее каждого из них, но их двое, и две головы против одной — это перебор. Потому решил вырубить «слабое звено», т. е. Таню; и на очередной ее вопрос ответил вопросом: «Танечка, а ты знаешь, почему у женщины в голове на одну извилину больше, чем у лошади?»

— Нет!

— Чтобы, когда она пол моет, не пила из ведра!

Таня «умерла». Теперь ей как-то шутить в мою сторону стало боязливенько. А Белоголовцев тут же понял, что они имеют дело с волком в овечьей шкуре. И как только он на этого вервольфа прыгнет, его порвут. Поэтому лучше с ним дружить и вообще превратить Трахтенберга из соперника в напарника, а Таню выключить совсем. И время от времени, когда она пыталась как-то парировать, он поворачивался к ней и говорил: «Танечка, не волнуйся! Ты не лошадь». Когда же она и вовсе решила молчать, он не забывал о ней и время от времени напоминал, что она точно не лошадь. Чем подливал масла в огонь. Передача получилась изумительная, никто никого не затоптал.

Но повторюсь: если бы мы оба были на заказнике, я бы ему помог, и думаю, что и он бы помог мне. И даже Татьяна мне бы помогла. И я ей. Но у дуэли одни правила, у работы — другие.

Так мне помогала Ксюша Собчак, когда я вел вечеринку на яхте в Средиземном море для очень непростой аудитории. Вышел работать, понял, что провалом здесь, конечно, даже и не пахнет, однако, как я ни крутись, в зале все равно может остаться некий напряг и официоз, который порой никак не переломить. Связан он, возможно, не с промахами ведущего, а только со сложными отношениями внутри самих гостей. Они все к тому же сегодня хотели остаться приличными, меня просили без мата, и я начал торжественно: «Здравствуйте, дамы и господа...»

— Рома, ты неправильно приветствуешь! — неожиданно подняла голос сидящая в первом ряду Ксюха Собчак.

— А как надо? — поинтересовался я.

— Надо так: начинаем очередную вечеринку из цикла: «Денег до х...я точка ру».

В зале захохотали. Ее выходка моментально сняла официоз, тем более что перешли на мат... Ей можно было материться, ведь она гость — как правило, она почетный гость на многих тусовках — а гостям закон не писан. Ксюха помогала мне еще в Питере, и совершенно бескорыстно; знакомила с полезными людьми, притаскивала на мои Выступления нужные тусовки. То есть нужные мне, а я, может, и не был им особенно необходим. Но она умеет делать какое-то место модным. А то что про нее постоянно пишут гадости... мне кажется, ей на это плевать. Она человек свободный и образованный. Рок-н-ролльщица, по своей сути. Когда она присутствует на вечеринке, мне работать всегда легче.

Вот в тот вечер я перепил. Да так, что в один момент, произнося тост и поднеся ко рту рюмку, понял, что сейчас блевану. Бежать в туалет мне показалось далековато, и я отошел к борту. Предварительно огляделся, не увидев никого, решил, что и меня никто не видит. Облегчил желудок прямо за борт, после чего тут же вернулся и, как ни в чем не бывало, продолжил... Так я отходил несколько раз; все разы был твердо уверен, что не пойман и что все прошло чудесно.

...Через год ко мне как-то подбежал один гражданин с криком: «Ромка, привет!» Видя, что его не узнают, стал напоминать, что познакомились мы на Средиземном море. «Ну это было, когда ты еще прямо с яхты в море блевал!» Через полгода встретил компанию с той же злополучной яхты, которую так же не мог вспомнить, зато они напомнили мне: «Ну это было в тот вечер, когда ты...» Черт, оказывается, все видели, как между тостами я отбегал к бортику. Я забыл, а они помнят.

— Сколько у нас вокруг красивых теток, — стоя на сцене, замечаю по ходу дела.

Еще бы не заметить; по залу, как по подиуму, фланируют тощие длинноногие вешалки, потягивая дорогие халявные коктейли. Из трубочек, чтоб помаду не размазать и товарный вид не потерять.