— Оставьте ваши попытки. Не лучше ли предоставить эту работу профессионалам?

Дрю, который только что сам дошел до этой мысли, бросил на нее недружелюбный взгляд.

— Я еле-еле нашел мастера, который взялся починить стол, сломанный вашим братом.

— Я передам Нику, что вы спрашивали о его здоровье. Он будет очень тронут вашей заботой.

Губы Дрю сжались.

— Мальчик прекрасно выглядел, когда уходил отсюда.

— Сомневаюсь, — фыркнула она. — Думаю, вам даже не пришло в голову отвезти его в больницу. Как вы могли отпустить раненого мальчика одного в таком состоянии? Это бесчеловечно!

— Я его и не отпускал одного. Его забрала хорошенькая девушка.

«Это звучит более или менее правдоподобно», — неохотно призналась она себе. Хорошенькие девушки всегда подвозили Ника. Ева полагала, что девушки будут окружать ее брата всю жизнь. Вероятно, это роднило его с человеком, стоящим перед ней.

— Сара, — сказала она, так и не успокоившись.

— Сара так Сара. Она тоже показалась мне истеричкой, — сказал он.

— Вы хотите сказать, что она, глядя на то, что вы сделали с Ником, должна была спокойно улыбаться?

— Я уже сказал вам, что не трогал вашего брата. Это я, а не он стал жертвой нападения. Вы об этом как-то забываете. И что я, по-вашему, должен был делать? Стоять и ждать, пока он мне вправит мозги?

— Глядя на вас, видно, что они находятся в диком состоянии, — отпарировала Ева, с отвращением глядя на его идеальный профиль.

— Это молниеносная реакция, — согласился он. — Представляю поведение моей сестры, когда она увидит, что я превратил ее дом в мусорную свалку. А если она заподозрит, что я к тому же допустил моральное падение Дэна…

Дрю и сам до сих пор не понимал, почему решил провести свой честно заработанный отпуск здесь, а не поехал с друзьями кататься на лыжах. Когда Кэти высказала предположение, что ему это просто скучно, он засмеялся, но чем больше обдумывал ее слова, тем больше убеждался в их правоте.

Ева не замечала, что покусывает нижнюю губу, когда ее упрямый взгляд встретился с его насмешливыми глазами.

— Я здесь ни при чем.

«Я, наверное, не смогла бы стать причиной морального падения, даже если бы очень того захотела», — мрачно подумала она. Для девушки двадцати трех лет это звучало почти как приговор.

— Когда я согласился присматривать за Дэниелом, я не ожидал ничего подобного.

— Наверное, — пробормотала она, — если бы вы больше прислушивались к Дэну и поменьше говорили о себе, этого можно было бы избежать.

— Что вы имеете в виду?

— Я уверена, что Дэниел — благодарный слушатель, — заметила она. — Он очень молод и впечатлителен. Мы постоянно слышим о ваших подвигах, его рассказы о вашей жизни скрашивают наше скучное существование.

Дрю был шокирован идеей, которая вдруг пришла ему в голову: стереть бы с ее лица эту насмешливую, провокационную улыбку самым проверенным способом… Он решительно отмахнулся от мысли о поцелуе: не в его правилах целоваться с незнакомыми женщинами!

— Вы большой специалист по воспитанию подростков.

— Если вы хотите раскритиковать Ника… — горячо начала Ева и осеклась. — Я не хочу вас слушать! — с чувством заявила она. — Я не одобряла его идею, — неохотно признала она, — но у него золотое сердце. Если бы вы не оскорбили меня, он бы не полез с вами драться. Возможно, я не тяну на идеального родителя, но я горжусь Ником и не позволю какому-то кретину критиковать его!

Дрю молча сглотнул «кретина». Он был слишком поражен словами этой женщины — черт возьми, она еще сама почти девочка, а уже воспитывает подростка!

— Вы хотите сказать, что на законных основаниях являетесь опекуном вашего брата? — спросил он с недоверием.

Еве не раз задавали этот вопрос. Многие считали, что она разрушает свою жизнь, взяв на себя ответственность за брата, — ведь когда это произошло, она едва достигла восемнадцатилетнего возраста. Многие советовали передать мальчика на попечение социальных служб, но их советы только укрепили решимость Евы сохранить семью.

— До тех пор пока ему не исполнится восемнадцать лет, — подтвердила она. — А это произойдет на следующей неделе, в тот же день, что и у Дэниела.

— Неудивительно, что вы такая… странная, — вздохнув, пробурчал он себе под нос. — Я присматриваю за Дэном всего лишь несколько недель, а не лет, а мне уже хочется сбежать куда глаза глядят.

«То бессовестная проститутка, то странная женщина — очаровательно!»

— Приятно поговорить с человеком, который ничего не скрывает, — заметила она. — Я считаю, что это самая большая награда за мой труд — наблюдать, как Ник превращается в заботливого молодого человека. — Ее губы презрительно поджались при воспоминании обо всех неприятностях, связанных с братом, за эти последние пять лет. — Мудрый человек знает, когда ему надо остановиться. Я уверена, что вы чрезвычайно мудро избегаете любой ответственности.

Он вытянул шею и, расслабившись, откинул голову назад. Ева решила, что ее намек был слишком тонок для него, но спустя несколько мгновений она уловила стальной взгляд из-под полуприкрытых век.

— Мудрость, — только и произнес он.

Тем временем Ева рассмотрела его губы до мельчайших подробностей. Их пропорции были идеальны. Она пришла к выводу, что его тонкая верхняя губа свидетельствует о жестокости, а нижняя, наоборот, говорит о чувственности. Неожиданное возбуждение охватило ее, заставив сильнее забиться сердце. Неужели обмен оскорблениями с этим человеком действует так стимулирующе?

— Именно такую мудрость вы проявили, когда решили сыграть роль знойной искусительницы, обнимаясь со школьником на диване? — Он с интересом ожидал ее ответа. — Возможно, — решил помочь он, — вы из тех женщин, которые любят молоденьких мальчиков. Или живете в мире фантазий? В таком случае я, наверное, сильно заблуждался. У вас совершенно другие вкусы?

Она покраснела.

— Я не…

— Не обнималась? — услужливо подсказал он.

— Я не люблю не мужской пол в целом. А только вас! — Ноздри ее маленького носа расширились от ненависти. — Ну а что касается поцелуев… Я не… Я не хотела! — в ярости выкрикнула она.

— А я думал, это Дэн не хотел. Наверное, он испугался, что его съедят заживо. Так вы смотрелись в этой одежде. — «Не говоря уже о фигуре, — мысленно добавил он, — хотя, глядя на нее сейчас, невозможно было даже заподозрить это». — Не воспринимайте отказ так близко к сердцу. Юноша среднего достатка ухватился бы за вас, — задумчиво добавил он.

— Вы имеете в виду, что у богатого больше здравого смысла?

— А может быть, более крепкие нервы? — предположил он с сочувственной улыбкой. — Извините.

— Вы всегда знаете, куда вставить извинение! — прошипела она.

— Я умею догадываться, — поспешно ответил он. — Но, прошу вас, не вдавайтесь в анатомические подробности. У меня очень чувствительный желудок.

«Чувствительный желудок! — вскипела Ева. — Да он обладает чувствительностью кирпича!»

— Бедняга Дэн прошел через ад в школе, — она была переполнена негодованием. В гневе Ева не заметила, что на его лице промелькнуло какое-то странное выражение. — Дети бывают невероятно жестоки.

«Неужели она думает, что мне надо говорить об этом?» — думал он. Но Дэниел никогда не рассказывал ему о своих проблемах, а он не замечал ниточек, которые могли бы помочь племяннику. Оглядываясь назад, можно сказать, что эти ниточки лежали на поверхности. Нет, все-таки он никудышный воспитатель.

— Разве вы не помните, что значит, когда от тебя все отворачиваются? Я всего лишь пыталась помочь.

— Избавьте меня от глупых женщин с благими намерениями! — Интересно, что бы она сказала, если бы знала о полученной им в детстве психологической травме? — Увы, я не могу не признать некоторых огрехов в своем воспитании, хотя у меня добрые, любящие родители.

— Должно быть, они гадают, в чем же допустили ошибку.

— Может, вы перестанете острить? Боже мой, я не доверил бы вам моего кота, не говоря уже о ребенке. А вам не пришло в голову рассказать о вашем сумасшедшем плане мне, прежде чем приступить к его осуществлению?