— Не смейся, сосредоточься. Я полагаюсь на тебя.

— Надеюсь, я тебя не разочарую. — Она улыбалась, но в ее глазах был проблеск беспокойства. — Я могу пойти и сама, — начала было она, а он уже шагал по лестнице через две ступеньки, неся ее как пушинку. — Моя комната — вторая дверь налево.

— Пути назад нет? — Дрю прижался спиной к двери ее спальни, глядя прямо ей в лицо.

Он, очевидно, понял, что она чем-то обеспокоена, но интерпретировал ее заботы по-своему: наверное, думал, что у Евы начнется приступ раскаяния перед последним препятствием.

— Это был путь… путь назад, — сказала она. Он слегка склонил голову, резко выдохнув.

— Хорошо, — просто сказал он и толкнул спиной дверь. В темноте Дрю на ощупь нашел выключатель, и через секунду его губы прижались к ее губам. Спустя несколько минут он поднял голову, чтобы отдышаться. Положив голову на его плечо, Ева глубоко вздохнула.

Делая вместе с папой ремонт в этой комнате, она думала, что сочетание бледно-розового и серого тонов было последним писком моды, и действительно, ей завидовали все ее друзья. Но тогда ей было только шестнадцать. Сейчас можно было с полной уверенностью сказать, что стиль не выдержал проверки временем. Мягко выражаясь, комната выглядела поблекшей. Интересно, как бы Дрю оценил ее дизайнерскую работу?

Она оторвала голову от его плеча, чтобы понаблюдать за его реакцией, но он, казалось, не проявлял особого интереса к интерьеру. Все его внимание было сосредоточено на ней. Он пожирал ее глазами, камень и тот рассыпался бы под таким взглядом. Никогда прежде она не чувствовала ничего подобного, когда нежно покусывала его пальцы, ласкавшие ее губы.

Дрю со всего размаха налетел на край ее двухъярусной кровати, и это на несколько минут отвлекло его. Поэтому Ева не сразу оказалась лежащей на розовом стеганом одеяле. Она обнаружила, как сильно она ненавидит розовый цвет спустя полгода после ремонта — так, как и предсказывала ее мама. Ее родители всегда считали, что нужно позволять своим детям делать ошибки, а потом жить с ними! Из-за стесненного материального положения Еве пришлось мириться со своими ошибками гораздо дольше, чем предполагали ее родители.

Дрю прищурился.

— Ты любишь розовый цвет?

— Я привыкла к нему.

«Наверное, она проводила ночи в комнате этого бородатого типа. Неудивительно, что она не хотела делать еще один ремонт».

На его лице появилось брезгливое выражение, заставившее Еву понять, насколько жалкой и безвкусной была ее комната. Она застыла в его руках.

— Мы могли бы выключить свет, — предложила она, в ее голосе слышалось оскорбленное достоинство, — если твое либидо не действует в таких условиях. А если тебе нужен свет свечей и очарование ночи, то мы, не раздумывая, назовем это время днем! — грубо сказала она.

Очевидно, эта фраза развеселила его, и он хрипло вздохнул от избытка чувств. Дрю медленно опустил ее на ноги. Плавность его движений и рука, лежавшая на ее пояснице, показывали, насколько активным было его либидо!

— Эта проблема подавляет мои сексуальные инстинкты, но никак не возбуждает. — Она извивалась, как червяк, пытаясь вырваться, но он не позволял ей сделать это. — Большая проблема, — добавил он со злобным блеском в глазах.

Ева с облегчением вздохнула, когда он перестал смотреть ей прямо в лицо. Ее чувства полностью зависели от выражения этих лазурных глаз. Дрю рассматривал ее кровать.

— Ты хочешь быть наверху или внизу? — Он криво усмехнулся, заметив, что цвет ее лица сравнялся с цветом обоев. — Я имел в виду, на каком ярусе? — торжественно произнес он. И, засмеявшись, снова поднял ее на руки. Безо всякого предупреждения он сел на нижний ярус кровати и посадил Еву рядом с собой. — В порыве страсти здесь можно получить сотрясение, — заметил он, рассматривая верхний ярус, который был в нескольких сантиметрах от его головы.

«Почему? Что он собирается делать?» — думала она.

— Дрю… — с беспокойством в голосе начала она. Ева не смогла закончить фразу, потому что он лег на бок и положил ее на кровать.

— Не говори пока ничего, ангел. Только дай мне вылезти из всего этого. — Он начал неуклюже стаскивать пиджак со своих широких плеч. — Ты меня давно сводишь с ума, ты знаешь это? Ну вот, — сказал он, наконец-то освободившись от пиджака. — И хирург еще не нужен, — сухо пробормотал он сам себе.

— Хирург? — Он уже полностью расстегнул рубашку. Вид показавшейся из-под рубашки узкой затененной полоски его мускулистой груди вызывал у Евы эротическое возбуждение.

— Так, одна старая шутка.

— Сейчас не время что-то скрывать друг от друга, — старалась она узнать тайну. Ева видела его, но сама была скрыта тенями, и это создавало иллюзию безопасности. Ее иллюзии вдребезги разбились, когда он заговорил.

— Однажды Лотти сказала, что мой костюм придется снимать с помощью хирурга, когда мне будет сорок.

— Так, может, у меня есть еще несколько лет в запасе?

Он встал.

Ее резкий вдох, должно быть, был слышен даже там, где он стоял, потому что он замер, держа руки на кожаном поясе. Он напряженно вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть ее лицо, но видел только бледное пятно.

«Неужели он думал, что мне это интересно?» — возмущалась Ева.

— Давай договоримся, Дрю. Ты ни слова не вымолвишь о Лотти, когда будешь заниматься со мной любовью.

Он тихонько присвистнул от облегчения. «Могло бы быть и хуже», — подумал он. В обычных условиях он прекрасно переносил отказ: после Лотти ни одна женщина не волновала его настолько, чтобы ее отказ имел какое-то значение для него.

— Ну, это не проблема. Есть еще какие-нибудь условия?

— Не думай о ней. — Ей было наплевать, что ее требование открыто говорит о ее уязвимости. Еве было жизненно необходимо знать, что она не была сейчас просто заменой Лотти. Она не собиралась портить воспоминания, с которыми останется один на один, когда он уйдет.

«Неужели она думает, что я все еще испытываю какие-то чувства к Лотти?» Дрю открыл рот, чтобы разубедить ее, и закрыл его. Он не мог произнести имя своей бывшей невесты через несколько секунд после того, как дал обещание не упоминать его.

— Единственный человек, о котором я буду думать сегодня, — это ты, Ева. — Он мог бы добавить, что Ева была единственным человеком, о котором он думал уже довольно долго, особенно по ночам.

Ее верность этому черту Тео, очевидно, выжимала из нее все соки. Дрю не сомневался в том, что парень виноват перед ней. Он попользовался молоденькой, ранимой девочкой и теперь воспринимал Еву как нечто само собой разумеющееся. Он не заслуживал такой преданности!

«Она была чертовски доверчива», — кипел он от злости. Ева заслуживала большего, и он собирался показать ей, что такое это «большее»!

— Ты должна поверить мне на слово. Хочешь, чтобы я ушел?

— Нет!

Ева услышала, как он облегченно вздохнул, но у нее не было времени на самодовольство. В следующее мгновение обнаженный Дрю проскользнул к ней в постель.

— Займись со мной любовью, Ева, — хрипло пробормотал он. — Я хочу, чтобы ты осуществила со мной все свои фантазии.

Ее темные глаза светились от ужаса и возбуждения. Дыхание стало поверхностным.

— Фантазии?.. — Голос, вырвавшийся из пересохшего рта, резал ухо.

— Фантазии! — Его голос, наоборот, был низким, бархатным, соблазнительным. — Хотя сейчас это будет преждевременно, — искренне признался он. — Я выясню все твои тайны позже. Иди сюда, я тебя не вижу.

«Позже! Только бы не слишком поздно, — подумала она, — сделай это до того, как весь мир перевернется с ног на голову». Его рука скользнула по ее спине и легла между лопатками. Он слегка нажал ей на спину, и Ева оказалась на нем. Он потянул ее руку туда, где сходились его бедра.

— Помоги мне.

Ева почувствовала, насколько он возбужден. Тупая боль внизу ее живота стала нестерпимой. Все ее тело требовало его. «Это мне нужна помощь», — подумала она, постанывая, когда его язык жадно проник в ее рот. Ева ответила на его поцелуй с такой силой, что его голова снова оказалась на подушке.