Краем глаза Дэниел увидел, что Лорелея, спотыкаясь, движется в их сторону.

— Нет! — крикнул он. — Лорелея, уходи! Незнакомец оттолкнул ее ногой. Она отлетела к перилам. Ветхое дерево треснуло. Девушка замахала руками и ухватилась за планки перил.

Дэниел обругал свою ослабевшую руку. С тех пор как сняли гипс, его рука восстановила только часть прежней силы. Испытывая легкое головокружение из-за недостатка воздуха, он изловчился и нанес удар в горло чужака.

Бандит закричал, выронил нож и схватился за шею. Захрипев, он медленно опустился на колени.

Дэниел заковылял к Лорелее. Из-за спины на него упала тень. Он резко развернулся и увидел над собой поднятую руку с ножом. Дэниела ослепила красная вспышка: в ухе мужчины блестел драгоценный камень.

То, что он узнал пришельца, усилило его ярость. Дэниел увернулся от удара ножа и поймал запястье нападавшего. Послышался глухой хруст ломающихся костей. Нож перелетел через край площадки и исчез в пропасти.

Двое мужчин сцепились в смертельной схватке. Дэниел упирался в перила. Позади была пустота, бездна, готовая поглотить его навсегда. Перед ним, как в кошмаре, маячило лицо Кретьена Руби, известного парижского наемного убийцы. Дэниел знал, зачем пришел Руби. Должно быть, у Жозефины лопнуло терпение.

Сделав усилие, он стремительно отпрянул в сторону и, развернувшись, поменялся местами с Руби. Деревянные перила затрещали.

— Прошу тебя, — прохрипел Руби. — Пожалуйста, давай поговорим.

Дэниел нажал еще сильнее. Перила прогнулись.

— Дэниел, остановись. Он сдается.

Слова Лорелеи донеслись до него, но он ничего не хотел слышать о пощаде. Дэниел видел только лицо убийцы, помнил только руку убийцы, обнажившую грудь невинной девушки.

Дэниел напрягся и еще раз подтолкнул наемника к пропасти.

Кретьен Руби падал неестественно медленно. Размахивая руками и ногами, он несколько томительных секунд летел в тишине, а потом его тело с глухим стуком ударилось о каменистое дно каньона, где и осталось лежать подобно брошенной тряпичной кукле.

Дэниел опустил ноющую от боли руку на сломанные перила. Едкий пот застилал ему глаза. Он стоял и ждал нашествия черного тумана, обволакивающего мозг, скрывающего содеянное от его сознания и спасающего от потери рассудка.

Вместо этого он обнаружил, что смотрит в бархатистые карие глаза Лорелеи, и почувствовал, как она слегка коснулась его руки.

— Дэниел, — с мукой в голосе прошептала девушка. — Он сдался. Он просил пощады. Ты не должен был сбрасывать…

— Не надо, — буркнул он, отдергивая руку и почти ожидая увидеть, что пальцы девушки испачкались от соприкосновения с ним.

Она отступила назад и с изумлением посмотрела на него, как на чужого.

— Я не понимаю тебя, Дэниел.

— Ради Бога, этот человек пытался убить тебя!

— Но ему не удалось. А ты убил его, даже не задумываясь. Ты с такой легкостью сделал это, словно что-то… незначительное для тебя.

Наоборот, это было одно из важных дел, какие он когда-либо совершал. Но Дэниел не мог ей об этом сказать. Он протянул руку и взял разорванный край ее рубашки.

— Прикройся. Нужно посмотреть, что там с Сильвейном.

Через полчаса Лорелея ошеломленно наблюдала, как Дэниел помогал Сильвейну и Барду подниматься вверх по дороге. Спустя два часа им удалось поднять тела второго пса и наемного убийцы.

Ослабевший после падения и потери сознания, Сильвейн минуту смотрел на покойника, потом с искаженным от ужаса, поцарапанным лицом отвернулся.

Дэниел смотрел на мертвого мужчину так, как будто снова готов был убить его.

«Как легко и хладнокровно Дэниел оборвал жизнь человека», — подумала Лорелея, заставляя себя посмотреть на бандита. На его лице, некрасивом при жизни, застыло удивленное выражение. Обычно Лорелея не была брезгливой, но сейчас с удивлением обнаружила, что к горлу подступает тошнота. Зажав рот рукой, она пробежала несколько шагов вниз по дорожке и прильнула к горе. Ее вырвало.

Через несколько минут кто-то вложил девушке в руку носовой платок.

— Возьми, — тихо произнес Дэниел. — Вытрись. Нам пора возвращаться.

Дрожащими руками Лорелея вытерла лицо.

— Почему кто-то хочет убить меня? — прошептала она. — У меня ведь ничего нет.

Дэниел, казалось, хотел возразить ей, но взглянул на Сильвейна и сдержался.

— Пошли, — сказал он, протягивая ей руку. Лорелея рванулась в сторону от Дэниела и схватилась за край своей разорванной рубашки.

— Я чувствую себя так… как будто меня растоптали в грязи, — сказала она. — Это мой дом, место, где я чувствовала себя в безопасности. А теперь…

Девушка вдруг вспомнила о том, как Дэниел последний раз целовал ее и как спокойно ей было в его объятиях. Она чувствовала себя в безопасности в руках мужчины, который мог убить, даже глазом не моргнув.

— Всегда бывает больно, — спокойно произнес Дэниел, — когда разбиваются иллюзии.

— Моя жизнь — не иллюзия. Я не хочу верить в это. Не хочу! — она лихорадочно начала складывать воедино события последних нескольких дней. — Кто-то настойчиво пытается убить тебя и меня, — проговорила она, глядя на Дэниела с возрастающим ужасом. Его глаза были закрыты, рот плотно сжат. — Ты что-то знаешь, да?

— Знаю, — ответил Дэниел, — что ты не должна никуда уходить, предварительно не сказав мне.

— Я прожила двадцать лет без тебя, — резко возразила она.

— Оставь его в покое, — крикнул Сильвейн. — Ради Бога, Лорелея! Этот человек спас тебе жизнь.

Юноша отвернулся и принялся мастерить носилки из длинных веток, связывая их между собой веревками. Время от времени Сильвейн бросал виноватые взгляды на Лоре лею и, когда встречался с ней глазами, его лицо вспыхивало от стыда.

Девушке хотелось подойти к нему, приободрить. Своим пониманием и прощением снять с его души малую часть вины за то, что он сбежал, столкнувшись с первой в своей жизни смертельной опасностью. Какие же муки должен был испытывать Сильвейн, зная, что пока он лежал без сознания после своего трусливого бегства и нечаянного падения в овраг, она сражалась с убийцей.

— Лорелея, — сказал Дэниел, — мы должны поговорить.

Она повернулась к нему и тихим голосом, чтобы не услышал Сильвейн, ответила:

— Вот это, — девушка махнула рукой в сторону лежащего на дороге тела, — доказывает, что никто в приюте не несет ответственности за тот несчастный случай. Должно быть, этот человек тайно пробрался в палату лазарета и подложил пороховой заряд.

— Я так не думаю.

— Тогда ты — глупец, — она повернулась, чтобы уйти.

Дэниел схватил ее за руку и развернул лицом к себе:

— Я понимаю, что ты чувствуешь. Каноники — твоя семья. Подозревать одного из них — это значит уничтожить все то, во что ты верила столько лет. Но иногда человек должен думать и действовать наперекор своей воле, желаниям и привычкам.

— Ты убил хладнокровно. Ты не можешь оправдать свой поступок.

Дэниел шумно вздохнул:

— Я даже не буду пытаться это делать. Но его гибель ничего не изменила. В приюте до сих пор находится опасный человек, Лорелея.

— Откуда ты знаешь, что это не вот этот бандит?

— Он чужой. Неужели ты считаешь, что его бы не заметили?

— Если ты так уверен, что в приюте находится убийца, тогда уходи, — с яростью бросила она. — До твоего появления здесь все было прекрасно. Только тогда, когда ты уйдешь, мы вновь обретем мир!

— Я не могу уйти.

— Почему?

— Потому что нужен тебе, черт побери, — решительно проговорил Дэниел и отправился помогать Сильвейну.

«Прах к праху, земля к земле…», — раздавался голос отца Джулиана возле приземистого каменного здания морга. Под порывами ветра волны озера с шумом набегали на берег. Монахи из приюта стояли, глядя на тело, распростертое у их ног на двух сосновых досках.

Дэниел вдохнул запах сырой земли и травы. Еще вчера Кретьен Руби был наемником, который привел в приют, чтобы убить незаконнорожденную принцессу. Сегодня он стал еще одним безымянным телом.