31 марта 1982 года, за два дня до высадки аргентинцев на Мальвинах и за двадцать пять дней до прибытия на Фолкленды британских тактических сил, в буэнос-айресской газете «Кларин» была опубликована любопытная заметка: в ней говорилось, что, по сведениям из одного лондонского источника, англичане отправили атомную подводную лодку «Суперб» в южную часть Атлантики. Британское министерство иностранных дел немедленно заявило, что не намерено комментировать эту «версию», из чего аргентинская пресса тут же сделала [182] вывод, что раз британские власти рассматривают сообщение как «версию», значит, произошла утечка важных секретных сведений. 1 апреля, перед самой высадкой аргентинцев на Мальвинах, «Кларин» сообщила, что «Суперб» — это судно водоизмещением в сорок пять тысяч тонн, на борту которого находятся девяносто семь профессиональных ныряльщиков.
Воспоследовавшая реакция британской стороны была неоднозначной. Некий военный эксперт заявил, что отправка противолодочных атомных субмарин в этот регион представляется ему мерой в высшей степени разумной. «Дейли телеграф» притворилась, будто располагает обширной информацией на эту тему, и мало-помалу слух превратился в факт. Аргентинские читатели были просто шокированы, а пресса сделала все, чтобы не обмануть их читательские ожидания. Информация якобы поступала прямо от аргентинского военного командования, а «Суперб» превратился в «ту самую подводную лодку, которая, согласно британским источникам, дислоцируется в Южной Атлантике». К 4 апреля подлодку уже видели неподалеку от берегов Аргентины. Британские [183] военные источники на все это продолжали твердить, что не собираются раскрывать местонахождения своих субмарин, и это нелицемерное утверждение только подкрепило общую уверенность в том, что где-то находятся английские подлодки — что, безусловно, было истинной правдой.
В тот же день, 4 апреля, сразу несколько европейских информационных агентств сообщили, что «Суперб» готов к отплытию в Южные моря во главе британских тактических сил. Но в таком случае получалось, что подлодка, которую видели у берегов Аргентины, это не «Суперб»; однако эта нестыковка скорее подогрела, чем ослабила субмариновый синдром.
5 апреля информационное агентство «DAN» заявило, что «Суперб» находится в 250 километрах от Фолклендских-Мальвинских островов. Остальные СМИ подхватили эту новость, живописуя технические характеристики субмарины и ее невероятную мощь. 6 апреля представители аргентинских ВМС засекли подлодку возле архипелага, а на следующей неделе к ней присоединилась ее товарка «Оракул». 8 апреля во французской ежедневной газете [184] «Ле монд» упоминались уже два судна, «Кларин» процитировала заметку из «Монд» под драматическим заголовком: «Подводный флот?» 12 апреля подводный флот всплыл еще раз, а «Кларин» пошла еще дальше, объявив о появлении в южных водах советских подлодок.
Это была история не только о присутствии на театре военных действий подлодки «Суперб» (в каковом никто не сомневался), но и о дьявольской изворотливости британцев, сумевших сохранить истинное положение дел в тайне. 18 апреля бразильский пилот заметил «Суперб» возле Санта-Катарины и сфотографировал его, однако снимок вышел нечеткий из-за облачной погоды. Вот вам еще один пример эффекта дымки (третий в этих лекциях, если помните) — на сей раз ее напустили сами читатели с целью накалить саспенс; визуально мы на полпути между «Флатландией» и «Увеличением» Антониони.
22 апреля, когда британские тактические силы уже действительно были в восьмидесяти километрах от театра военных действий, с настоящими кораблями и настоящими подлодками, «Кларин» сообщила, [185] что подлодка, которая якобы крейсировала до этого в районе Мальвин, возвратилась в Шотландию. 23 апреля шотландская «Дейли рекорд» обнародовала информацию, что на самом деле «Суперб» вообще не покидал своей базы. Аргентинским газетам пришлось сменить жанр и перейти от боевика к шпионскому роману: 23 апреля «Кларин» победоносно сообщила, что обман британских властей наконец-то разоблачен.
Кто придумал эту Желтую Подводную Лодку? Британские секретные службы, с целью подорвать моральный дух аргентинцев? Аргентинское командование, с целью оправдать жесткость своей позиции? Английская пресса? Аргентинская пресса? Кому на руку были эти слухи? Это меня, собственно, не интересует. Меня интересует, как из невнятного слуха выросла при содействии всех сторон эта история. Все внесли свою лепту в создание Желтой Подводной Лодки, потому что она была замечательной литературной героиней захватывающей истории.
Эта история — я имею в виду истинную историю об изобретении вымышленной [186] истории — содержит мораль, и не одну. Во-первых, из нее видно, что мы постоянно стремимся придать жизни форму, используя нарративные схемы (это станет темой моей следующей и последней лекции). Во-вторых, она демонстрирует силу экзистенциальных пресуппозиций. Любое утверждение, содержащее имена собственные или конкретные описания, предполагает, что читатель или слушатель примет на веру существование предмета, к которому относятся излагаемые факты. Если некто говорит мне, что не смог прийти на встречу, потому что у него заболела жена, первая моя реакция — принять на веру существование жены. Только позднее, обнаружив по чистой случайности, что говорящий — холостяк, я смогу сделать вывод, что он врал мне в глаза. До этого же, поскольку жена была постулированав повествовательном контексте актом ее упоминания, у меня нет никаких оснований думать, что ее не существует. Подобная реакция столь естественна для обычных людей, что, читая текст, начинающийся словами: «Общеизвестно, что нынешний король Франции лыс» (и зная, что Франция [187] республика, а я не философ языка, а нормальный человек), я не стану справляться со Скрижалями Истины; скорее уж я воздержусь от недоверия и восприму этот текст как вымышленное повествование о временах Карла Лысого. Я поступлю так потому, что это — единственный способ придать некую форму существования в каком-либо мире предмету, постулированному в утверждении.
То же самое произошло и с нашей подлодкой. Она оказалась там, поскольку была постулирована в дискурсе средств массовой информации; считается, что в газетах пишут правду о реальном мире, поэтому каждый старался как мог ее разглядеть.
В повести «Что за любовь такая» Акилле Кампаниле (изумительного писателя-юмориста, которого я цитировал на первой лекции) есть персонаж по имени барон Мануэль, который, чтобы облегчить себе тайные любовные похождения, раз за разом врет жене и друзьям, что должен навестить своего друга Пазотти, который постоянно хворает и нуждается в его помощи; здоровье Пазотти все ухудшается по мере того, как любовная жизнь барона Мануэля становится [188] все запутаннее. Присутствие Пазотти в романе настолько ощутимо, что, хотя и автору, и читателю прекрасно известно, что его не существует, наступает момент, когда все (не только остальные персонажи, но и читатель тоже) уже готовы к его появлению на сцене. И Пазотти действительно появляется, вот только, к сожалению, через несколько минут после того, как барон Мануэль (проникшийся отвращением к своей развратной жизни) возвещает о его смерти.
Желтая Подводная Лодка была постулирована средствами массовой информации, и все тут же приняли ее существование за данность. Что же происходит, когда автор художественного текста постулирует существование в настоящем мире (являющемся фоном для вымышленного) объекта, которого на самом деле не существует? Как вы помните, именно это и сделала Анна Рад-клиф, постулировав существование оливковых пальм в Гаскони.
В первой главе «Трех мушкетеров» д'Артаньян приезжает в Париж и сразу же находит квартиру на улице Могильщиков, в доме господина Бонасье. Резиденция господина де Тревиля, в которую молодой человек [189] немедленно направляет свои стопы, расположена на улице Старой Голубятни. Лишь в седьмой главе мы узнаем, что Портос живет на той же улице, а Атос — на улице Феру. Современная улица Старой Голубятни проходит вдоль площади Сен-Сюльпис, а улица Феру упирается в ее противоположную сторону, однако во времена, когда происходит действие «Трех мушкетеров», площади еще не существовало. Где же обитает скрытный и загадочный персонаж, именующий себя Арамисом? Об этом мы узнаем из одиннадцатой главы, где сообщается, что он живет на углу улицы Сервандони, а взглянув на карту Парижа (рис. 12),вы обнаружите, что улица Сервандони проходит параллельно улице Феру. Одиннадцатая глава носит название «Интрига завязывается». Хотя Дюма и имел в виду нечто совсем другое, для нас завязывается интрига ономастического и топографического толка.
