Кэти сама уже пришла к такому выводу и все же не могла заставить себя извиниться. Единственное, что она понимала, – это законы и правила ее отца. В соответствии с его мировоззрением, земля принадлежит всем, и, следовательно, она имеет полное право ходить по полям. Кэти упомянула об этом в разговоре с Берил, которая выразительно покачала головой.

– Земля – не твоя и не моя, – урезонивала она ее. – Ты должна примириться с тем, что этот участок принадлежит мистеру Моргану. Здесь все так отличается от твоих диких торфяников, – продолжила она с неподдельным сочувствием. – Там ты могла гулять, где тебе вздумается, но здесь так нельзя. Земля обрабатывается…

– Но те поля, по которым я бродила, не были обработаны, – вставила Кэти. – Они даже не были перепаханы.

– Значит, эти участки предназначались для сена – или, может, мистер Морган собирался пустить на них коров. Это его дело, Кэти. Что было бы, если бы все стали ходить по его полям, как ты?

Кэти закусила губу, так как до нее стал доходить смысл происшедшего, и все же она не стала давать обещания, что посетит мистера Моргана, и Берил ушла, недовольно махнув рукой.

Стало темно; звезды и луна осветили ночное небо, отражаясь в маленьком пруду, виднеющемся вдалеке. Кэти осмотрела комнату, вглядываясь в смутные очертания находившихся в ней предметов, и внезапно почувствовала себя словно в заточении…

Слезы медленно катились по ее щекам, пока она стояла у окна, разглядывая плавный холмистый пейзаж. Перед ее мысленным взором предстали дикие, поросшие вереском торфяники, купающиеся в серебряном сиянии, и далекие холмы, льнувшие к вершинам, чьи остроконечные пики были увенчаны снегами. Она обозревала глубокие долины, ущелья, рассекавшие обширные и мрачные высокогорные равнины; крутые откосы и отроги гор, чьи причудливые формы были сотворены усилиями ветров, дождей и ледников – своевольных зодчих природы.

В такую ночь, как сегодня, Кэти обычно не сидела дома; либо с Полем, либо в полном одиночестве она бродила по вересковым полям, всем телом впитывая холодный чистый воздух. Над ней был только огромный свод неба, богато украшенный свечением мириад неизвестных звезд. Блуждающая луна останавливала свой бег над блистающими снежными вершинами Шайнинг-Тора, чтобы любоваться своим отражением в водах реки Хантер, которая огибала одинокое кладбище Фэншо.

Кэти вновь и вновь вспоминала горные воды Хантер, которые спадали с верхних уровней серией миниатюрных каскадов. Река впадала в ручей, протекающий под мостом Пекхорс. Потом эти воды соединялись с Коллдер. Девушка стала представлять течение реки Коллдер, с самого ее истока на диких просторах Экс-Эйджа, высоко в лесах Мэкклсфилда, до того места, где вольные струи насильственно заключили в стальные трубы, которые вели в Тордейлское водохранилище. Их вогнал в трубы тот человек!

Правда, дальше по течению реке удавалось обрести свободу. Покинув резервуар, она весело неслась через очаровательную деревушку Ферндейл; и по пути ее течения густо заросшие лесом берега и травяные террасы были защищены от разрушающего вторжения величественными вересковыми полями.

Задержав в груди вздох отчаяния, в полной темноте Кэти присела на стул, ее щеки были мокрыми от слез. Догадывался ли дядя о ее чувствах? Неужели он не понимает, что если она даст это обещание, то, словно та речушка, позволит заключить себя в трубу?

И кто знает, обретет ли она, как и река, вновь свою свободу?

Несколько позднее она наконец приняла решение и медленно спустилась вниз. Чарльза не было в гостиной, там сидела лишь миссис Блайт. Кэти спросила, где ее дядя.

– Он ушел с Берил, – последовал краткий ответ. – Они отправились смотреть спектакль в Лоборо.

– Когда они вернутся? – И голос девушки дрогнул, тоска стала еще сильнее, хотя она и не поняла ее причину. – Это будет очень поздно?

– Полагаю, что да. Они обычно заходят куда-нибудь поужинать перед тем, как вернуться.

Внезапно у Кэти перехватило дыхание, но она вежливо пожелала миссис Блайт спокойной ночи и вернулась в свою комнату.

На следующее утро Кэти робко постучалась в дверь к Чарльзу и терпеливо ждала разрешения, не делая попыток войти в его комнату. Чарльз был уже полностью одет и просматривал какие-то бумаги, которые сразу же спрятал, когда она вошла. Он внимательно посмотрел на нее, отметив тени под глазами и немного нервные движения рук.

– Я сделаю так, как ты желаешь, – просто сказала она, заметив, что взгляд его смягчился, но ее мысли все время крутились вокруг их отношений с Берил. Миссис Блайт сказала, что обычно они заходят куда-нибудь поужинать. Кэти могла предположить, что они делают это регулярно. – Прости, что была так упряма. – Девушка опустила голову, но только для того, чтобы скрыть лихорадочный блеск глаз.

После ее слов воцарилось молчание, затем с несвойственной ему нежностью Чарльз произнес:

– Подойди сюда, моя маленькая беспризорница. – Он протянул руки, и девушка подошла к нему. Прижавшись головой к груди Чарльза, Кэти заплакала. Она плакала по своему отцу и по потерянной свободе… и из-за чего-то еще, чего пока не понимала. Его близость успокаивала. А голос, такой проникновенный, был полон ласки. – Я знаю, тебе тяжело примириться с этими ограничениями, но ты должна попытаться. Немного времени – и ты сможешь наслаждаться своей новой жизнью. Я в этом совершенно уверен, Кэти.

Косые лучи солнца медью вспыхнули в ее волосах, она подняла глаза и увидела странное выражение его глаз. Чарльз наклонил голову и коснулся губами лба. Заметив, как слабо дрогнули в ответ ее губы, он улыбнулся:

– Ты хочешь, чтобы я проводил тебя к мистеру Моргану?

– Да, пожалуйста. – Слабая, дрожащая улыбка девушки стала шире. – Мне пойти сейчас или после завтрака?

– После завтрака будет лучше. Я не думаю, что мистер Морган придет в восторг от слишком раннего визита.

Перед Кэти никогда не стояло более сложной задачи, чем сейчас. Ей было так трудно пересилить себя, особенно если учесть, что мистер Морган не особенно растрогался, принимая ее извинения. Обещая фермеру не переступать границ его владений, она не могла представить себе, как привыкнет держаться только тропинок и дорог. Ей стало казаться, что гулять в таких условиях вообще не стоит. Как можно что-либо понять, как можно создать теорию эволюции окружающей местности, не вступая в тесный контакт с самой этой местностью? Только там можно обнаружить самое важное, то, о чем непосвященные даже и не догадывались, а уж найти не могли и подавно.

Она вернулась к Чарльзу, который поджидал ее у ворот. Он взял ее за руку, похлопал по ней и затем сказал:

– Хорошая девочка. Ведь все было не так уж страшно, в конце концов, не так ли?

Она улыбнулась, ничего не ответив. Кэти делала то, что было ему приятно, и по какой-то необъяснимой причине сейчас только это и было важно.

В последующие несколько месяцев их отношения стремительно теплели, они стали так необходимы друг другу, что это радовало и пугало Кэти. В один из выходных Чарльз позвонил и сказал, что не сможет приехать, так как у него неприятности на работе. То же самое повторилось и в следующие выходные, и хотя Кэти чувствовала себя несчастной, ее утешала дружба, которой ее одаривали Дины. Большую часть времени она проводила с ними, и очень скоро они с Бриджет стали настоящими подругами, вместе делая покупки в городе и обедая в ресторане перед возвращением домой: Дом Динов всегда был полон гостей; теперь же ни один прием не обходился без Кэти. Вскоре она начала испытывать наслаждение, готовясь к приемам. Бриджет познакомила ее с парой своих подруг, и Кэти стала обращать особое внимание на то, как они одеты, как укладывают волосы и делают макияж. Она познакомилась с другом Бриджет Ноэлем, который работал в Глазго и не часто возвращался к себе домой в Лоборо. Ноэль привез с собой друга, и почти сразу Кэти обнаружила, что их связывают общие интересы. Ведь хотя Билл (так его звали) и не был знаком с теориями формирования земных пород, он не так давно увлекся коллекционированием окаменелостей. Молодые люди так много беседовали об этом, что в конце концов Билл предложил, что в следующий свой визит, который планировался через несколько дней, они отправятся в Дербишир. Кэти покажет ему места скопления интересных окаменелостей.