Губы Риона растянулись в ленивой улыбке. Ему не требуется ее высокое мнение о нем. Ему нужна жена на время проведения избирательной кампании. Он хочет в последний раз затащить ее в постель. Затем он отвергнет ее – точно так же, как когда-то она отвергла его. Он докажет ей, что физическое влечение к нему сильнее классовых различий.

– Нет, женушка, – он намеренно заговорил по-гречески, – жаль, что приходится тебя разочаровывать, но я не согласен.

Она услышала в его тоне угрожающие нотки, и ее сердце екнуло.

– Пожалуйста, пусть мое заявление о разводе проверят твои адвокаты, если хочешь. Они подтвердят, что я ни о чем тебя не прошу.

– А если бы и просила, ничего бы не получила, – ответил он таким холодным тоном, что Либби показалось, будто по ее спине провели кубиком льда. Казалось, пропала последняя надежда решить это дело по-дружески. – Итак, просвети меня, – продолжал он, задаваясь вопросом, осмелилась бы она просить у него денег. – Если деньги тебе не нужны, почему ты жаждешь со мной развестись?

– Потому что глупо оставаться неразведенными, – начала оправдываться она. – Юридически мы в браке, но даже не знаем телефонных номеров друг друга. Заполняя этот формуляр, я поставила галочку в графе «замужем», хотя не видела тебя пять лет. Это притворство.

Рион внимательно посмотрел на нее:

– Когда-то было иначе…

«Да, – уныло подумала Либби, изумляясь тому, сколько эмоций он сумел вложить в свои слова. – Когда-то было иначе».

В ее мозгу промелькнул ряд образов: Афины, покрытые неожиданным февральским снегом, падающим, словно холодное конфетти. Она заправляет взятое напрокат свадебное платье в резиновые сапоги. Они упрашивают двух продрогших прохожих, которые в обмен на обещание угостить их горячим шоколадом становятся свидетелями на их с Рионом скромной свадебной церемонии в ратуше. День их свадьбы – первый день в ее жизни, в котором не было притворства.

– Да, – призналась она, стараясь говорить спокойно, – когда-то было иначе. Но теперь по-другому. Прошло пять лет.

– Верно. В течение этих пяти лет ты могла попросить о разводе, но не попросила. Почему сейчас?

Либби застенчиво пожала плечами. Его слова заставляли ее задаваться таким же вопросом. Почему она так долго ждала? Потому что все это время надеялась… Нет, она всегда знала, что между ними все кончено!

– Я всегда думала, что ты свяжешься со мной по этому поводу. Потом я уехала за границу и была слишком занята, чтобы беспокоиться об этом. Но когда по работе мне пришлось приехать в Афины, я решила, что будет глупо не воспользоваться возможностью и не решить вопрос по-дружески при встрече.

– Ты думаешь, что сможешь по-дружески развестись с мужем-греком? – Рион покачал головой. – Тогда ты плохо знаешь греков, женушка.

– Я полагала, что, будучи греком, ты обладаешь логикой. И что ты поймешь, что нам нет смысла оставаться женатыми, прошло пять лет…

– Если бы дело было в этом, тогда да, – выдохнул он, и Либби показалось, что температура в кабинете упала ниже нуля. – Но дело не в этом. Ты по-прежнему хочешь меня. Я это вижу. Ты всегда меня хотела, с тех пор как впервые увидела. – Он шагнул в ее сторону. – И даже убежав от меня за несколько тысяч миль, ты все еще хочешь меня, так?

Либби почувствовала, как ее лицо мгновенно залилось густой краской:

– Если и так, сексуальное влечение не повод оставаться в браке.

«Особенно если сексуальное влечение перестало быть взаимным в тот момент, когда мы произнесли слова клятвы», – подумала она печально.

– Этот повод намного весомее тех, что ты предлагаешь в качестве причины для развода, – возразил Рион.

Либби судорожно соображала:

– Неправда! Существует много других причин, почему развод наиболее логичный выход. Я имею в виду… может быть… может быть, тебе захочется жениться на ком-нибудь в будущем. – При этой мысли ей стало тошно, но она продолжала: – Может быть, и мне захочется за кого-нибудь выйти замуж…

Либби не могла представить, что когда-либо выйдет замуж, но по меньшей мере это могло убедить Риона.

– Итак, мы наконец добрались до сути, – выдохнул Рион. – Кто он? Позволь мне догадаться: возможно, граф, герцог?

Либби резко вздохнула, не ожидая, что он сделает столь поспешный вывод. Но в то же время она заметила, как его рука потянулась к документам о разводе, словно он наконец увидел в нем смысл.

– Это имеет значение? – бросила она.

Рион разочарованно заскрежетал зубами, воображая женоподобного представителя английской аристократии, ласкающего роскошное тело Либби. Все эти годы он постоянно запрещал себе думать об этом.

Либби в отчаянии тряхнула головой:

– Но в чем выгода, если мы останемся женатыми? В течение пяти лет я была на другом конце света!

– Сейчас ты уже не на другом конце света.

Она сердито тряхнула головой, решая заставить его раскрыть карты:

– Так ты хочешь сказать, что подписывать бумаги о разводе не станешь? Ты что же, хочешь, чтобы я вернулась к тебе как жена?!

– Да, женушка. Именно об этом я и говорю.

Либби недоуменно уставилась на него.

Сколько раз она мечтала услышать от него эти слова! Мечтала о том, что Рион не забыл ее, как и она его; что теперь они повзрослели, нашли себя в жизни. Она мечтала об этом чаще, чем хотела признать.

Эти мечты жили глубоко в душе, которая хотела верить в их осуществимость, но рассудок понимал, что этого не произойдет. Потому что перед Либби не было мужчины, жаждущего заново узнать ее и смотрящего на нее с надеждой. Она видела перед собой человека, беспокоящегося лишь о том, что она охотится за его деньгами, который готов на все, чтобы их защитить.

Она неуверенно шагнула к двери:

– Мне не следовало сюда приезжать. Я попрошу своего адвоката связаться с тобой. Вероятно, когда он скажет тебе, что я ничего от тебя не хочу, ты наконец поверишь.

Он шагнул к ней:

– Тебе не любопытно узнать, так ли будет хорош секс между нами, как прежде?

У Либби перехватило дыхание. Она отчетливо ощутила знакомый запах его тела – запах разгоряченного сильного тела, энергии, мужественности. Он производил такое же сильное впечатление, как мятная конфетка, впервые положенная на язык. Теперь помимо этого запаха чувствовался аромат дорогого лосьона после бритья. Но Либби понимала, что ей достаточно услышать лишь отголосок запаха Риона, чтобы потерять голову. Возможно, ее голова пошла бы кругом, если бы не отрезвляющие воспоминания о том, что Рион всегда был к ней равнодушен.

– Ладно, Рион, не притворяйся, что я удовлетворяла тебя в постели больше, чем в других аспектах жизни, когда мы поженились.

Он уставился на нее, почти не веря, что не ослышался. Понимает ли она, что даже сейчас он борется с желанием уложить ее на стол и овладеть ею?

– Ты думаешь, я притворяюсь! Тогда останься. Могу уверить тебя, что я с превеликим удовольствием докажу тебе обратное.

Либби покачала головой:

– Можешь оставить это занятие, Рион. Я знаю, ты боишься, что я охочусь за твоими деньгами.

– О, разве? – Он поднял брови. – А может, я просто хочу возродить наш брак?

Либби с трудом сглотнула. Ее сердце глухо барабанило, его стук эхом отзывался в висках.

– Нет… Я знаю, что не хочешь.

– Ну, если ты так уверена, то полагаю, так и есть, – сказал Рион, не сводя с нее взгляда, быстро подвинув документы о разводе по столу в ее сторону. – Но я не сомневаюсь, что мы насмотримся друг на друга в суде. Если ты по-прежнему хочешь начать процесс.

– Я…

– Ты обязана тщательно продумать, чего именно ты хочешь, – предупредил он, доставая из ящика стола лист бумаги, на котором написал адрес. – Завтра после обеда я улетаю в Метамейкос по делам. Если захочешь ко мне присоединиться, мы вылетим из этого аэропорта в четыре.

Она вгляделась в лицо Риона:

– Не поняла.

– Завтра я улетаю в Метамейкос, – повторил он, вручая ей лист бумаги. – Я приглашаю тебя поехать со мной. Мы проведем вместе две недели, и я докажу тебе, почему наш развод абсолютно нелогичный поступок. Если же мне этого сделать не удастся, я подпишу все документы о разводе.