— Ох, извините, Брайан! Я должна была сказать вам, что жду его.

Доктор осмотрел Софи, взглянул на антибиотики, которые она принимала, и поглядел на Дору поверх очков.

— Где вы это взяли?

— Что-то не так?

— Нет. Но они ведь куплены не в аптеке за углом? — Он постучал по этикетке со значком, обозначавшим гуманитарную помощь. — Кто этот ребенок? Одна из ваших беженцев?

— А это что-нибудь меняет?

— Нет. Для меня лично нет. Девочка, видимо, перенесла инфекционное заболевание, но с последствиями достаточно легко справиться. Ей явно не хватает веса, но в целом она здорова. — Доктор задумчиво посмотрел на Дору. — Может быть, вам все-таки стоит отправить ее в больницу? Я прослежу за тем, чтобы были сделаны все необходимые тесты. Просто в виде предосторожности.

— Спасибо. Вообще-то я собиралась попросить вас сделать ей анализ крови. Ее отцу нужны доказательства отцовства.

— Ах, вот как! Он — мой второй пациент, не так ли? Где он?

— Отдыхает. У него сломаны ребра, и переломы причиняют ему сильную боль.

— Покажите мне его.

Дора провела врача в спальню. Геннон спал, вытянувшись на постели. Казалось, он целиком состоял из костей и крепких мускулов. Темные ресницы бросали тень на худые скулы.

— Да, он выглядит не слишком хорошо. Нет, не будите его, пожалуйста. Сон, знаете ли, лучшее лекарство. — Доктор откашлялся, прочищая горло. — Это поможет ему больше, чем все, что я пропишу.

— Вы уверены?

— Я оставлю вам рецепт на обезболивающие средства и антибиотики. Завтра утром первым делом загляну к вам снова. Если что, звоните мне в любое время дня и ночи. Я тут же приеду.

— Спасибо, а как насчет генетического теста?

— Это срочно?

— Очень!

— Ладно, я зайду, как только закончу с делами в клинике.

— Еще раз спасибо вам, доктор.

Крофт несколько замешкался в дверях.

— Дора, я надеюсь, вы знаете, что делаете.

Ее улыбка вышла достаточно уверенной.

— Хотите, чтобы я дал рецепты вашему консьержу? Он займется доставкой лекарств, тогда вам не придется выходить на улицу и оставлять своих больных. И запомните — звоните мне в любое время.

Джон Геннон проснулся. Первым ощущением было, что его переехал танк. Потом он увидел яркий золотой свет, который врывался в комнату через оконные стекла. Он лежал на мягкой, удобной постели.

Он осторожно привстал, и его пронзила волна острой боли, позволившая все вспомнить. Вместе с воспоминанием к Джону вернулись все мысли, которые он отбросил, засыпая. Взглянув на часы, он поморщился. Уже больше восьми.

Ему пришлось снова сморщиться, когда он сделал слишком резкое движение, стараясь натянуть одолженные у Ричарда брюки. Приступ головокружения заставил снова опуститься на постель. С трудом поднявшись, он проковылял в ванную. Ополоснул ледяной водой разгоряченное лицо, держась за раковину. Наконец он немного пришел в себя.

Джон нашел Софи в кровати Доры. Малышка, уютно свернувшись, тихо посапывала во сне. «Наконец-то девочка начала выглядеть ухоженно», — с удовлетворением подумал он. На ее личико возвращался румянец, сменяя восковую бледность. Темные волосы были вымыты и блестели. Геннон легко их коснулся. Софи зашевелилась, открыла глаза и улыбнулась отцу. Он ласково поцеловал ее в макушку и укрыл. Сейчас Джон любил ее больше жизни.

— Геннон? — Он повернулся. Дора стояла у двери. — Как ты?

— Нормально. — Но тут же его скрутил приступ кашля. Джон, с трудом поднявшись, двинулся мимо Доры, чтобы не пугать Софи. — Действительно нормально, — повторил он, немного отдышавшись, под пристальным взглядом Доры.

Она не стала спорить, а просто вынула из кармана пару флакончиков с таблетками и молча протянула ему.

— Врач оставил тебе обезболивающие и антибиотики.

— Мне не нужны антибиотики, — сказал Геннон, тем не менее засовывая их в карман. — Мне нужен анализ крови. Почему ты меня не разбудила?

— Доктор сказал, что не стоит. Он также сказал, что ты можешь прийти в клинику только послезавтра. Раньше ему не удастся выкроить время.

— Совсем не сможет?.. — растерянно пробормотал Джон.

Дора улыбнулась про себя.

— Анализ должен быть сделан в определенных условиях, в присутствии независимого свидетеля. Ты голоден?

Джон все еще чувствовал слишком сильное головокружение, чтобы рисковать принимать пищу.

— Нет, пока нет.

— Может, хотя бы чай с печеньем? — с некоторым сомнением предложила Дора.

Джон рассмеялся и тут же скривился от боли.

— Черт! Ты говоришь прямо как моя бабушка.

— Знаешь, а бабушки обычно мудрее нас. Спасибо хоть на том, что я не выгляжу словно твоя бабушка, — добавила Дора с ноткой сарказма на тот случай, если на ее лице отразились слишком уж нежные чувства.

Джон потянулся и коснулся ладонью ее щеки. Это прикосновение отозвалось в ее теле сладкой дрожью наслаждения. Все ее тело жаждало его прикосновений, объятий, любви.

Пальцы Геннона пробежали по ее волосам, не повинуясь больше воле своего хозяина. Кожа Доры была как шелк, теплая и нежная. Неожиданно его эмоции заглушили голос разума. Больше Джона не останавливал его внутренний голос.

Тонкий запах ее духов оказался последней каплей, и с этого момента Джон уже четко знал, что чувствует к нему Дора. В его ушах уже звенели ее страстные стоны, а в серых глазах, внезапно ставших томными и зовущими, он увидел страсть, выплескивающуюся наружу. Сумасшедшее желание захватило их обоих.

Геннон отдернул руки, будто коснулся раскаленного металла.

— Нет, Дора, нет, — сказал он. Слова выговаривались с трудом. И он отступил, сохраняя между ними дистанцию, пока у него еще хватало силы воли.

Она, наверное, колдунья. Да, так и должно быть. Дора Кавана крадет сердца у мужчин и делает их своими пленниками. При этом они еще остаются ей благодарны. Ричард считает себя счастливейшим из мужчин, и теперь Геннон понимает, почему…

Он с трудом переключил свое внимание на сломанные ребра, сознавая, что дальше ему будет только хуже. Скоро его тело ослабнет настолько, что он уже не сможет бежать.

Джон вынул таблетки, которые ему оставил врач. Дора повернулась и трясущимися руками наполнила стакан водой. Он попытался было обрести уверенность, видя, как дрожат ее руки, но напрасно. Джон через силу проглотил пару таблеток. Теперь физическое состояние стало для него чем-то незначительным, гораздо сильнее и мучительнее была боль в сердце. Эта женщина никогда не будет его…

— Джон… — Он почувствовал, что ему неприятно, когда Дора произносит его имя таким тоном. Мягко, неуверенно.

— Дора, не надо, пожалуйста!..

— Джон… я должна тебе что-то сказать…

— Нет! — Геннон резко повернулся, кухня закружилась и закачалась у него перед глазами. Он взмолился про себя: «Господи, помоги мне!» И тут, словно в ответ на его молитву, раздался долгий и настойчивый звонок в дверь. На мгновение оба застыли. Звонок повторился, и Дора двинулась в прихожую.

Когда она проходила мимо Джона, он схватил ее руку.

— Обещай мне кое-что.

— Все, что захочешь, — ответила она горячим шепотом.

— Обещай, что позаботишься о Софи! Что бы со мной ни случилось! Обещай, что ты добьешься, чтобы ее не отправили назад!

Дора крепко сжала его руку. Он был из тех мужчин, которым трудно просить о помощи. И все же он просил, умолял ее.

— Я клянусь, что позабочусь о ней, Джон! Я сделаю все, чтобы она была в безопасности! Ради тебя… — и Дора медленно, молчаливым жестом провела его пальцами там, где билось ее сердце, а затем подняла его ладонь и поцеловала. — Даю тебе слово!

— Дора… — В это мгновение с новой силой на него накатила волна желания. Он знал, что не должен касаться ее. Знал, что это — предательство его дружбы с Ричардом. Знал, но ничего не мог с собой сделать.

Его тело дрожало от жажды быть с этой женщиной, болело от напрасной надежды обвить ее руками и склонить голову ей на грудь, теряясь в медовой сладости ее тела. Он молился о помощи, и помощь пришла. Если он сейчас удержит ее, то будет проклинать себя всю жизнь.