Дина глотнула водки, отдала бутылку Билли, оставив на горлышке вкус своей помады. Билли вглядывался в каштановые лохмы, украшавшие голову Бикса. Он наполнил рот водкой, ощутив ожог, подобие взрыва. И едва удержался, чтобы не завопить от восторга и счастья. Будущее все близилось, близилось.

– Балет автомобилей, – повторил он. – Пора исполнять фигуры высшего пилотажа.

– Какие? – спросил Ларри.

Кожа у него была хуже, чем у всех остальных, пареньком же он был незлобивым и простым. Делал друзьям подарки, о которых они не просили. Стригся под Кита Ричардса.

– Восьмерку, – сказал Билли. Он опустил ноги на пол, наклонился вперед, просунув голову между головами Бикса и Ларри. На приборной доске неярко светились круговые шкалы, цифры. Три древесных ствола пронеслись мимо.

– Восьмерку, – повторил Билли, отдавая Ларри бутылку. Бикс бросил машину к другому краю дороги, потом назад. Протестующе завизжали покрышки.

– Фигура “S”, – сказал Бикс. – Для разминки.

У Бикса был мозг солдата. Он целил собой в мир, точно торпедой.

– Совсем вы, мальчики, бутылку захапали, – сказала Дина.

– Давай немного побесимся, – сказал Билли в ухо Бикса. Член его уже успел одеревенеть от скорости. Бикса он и любил, и побаивался. Низкая ветвь хлестнула по машине, точно огромное крыло.

– Ишь ты! – воскликнул Ларри.

– Девушка же может помереть от жажды, – произнесла Дина. Машина уже пропахла ее духами.

– Как? – спросил Бикс. И вернул бутылку Билли.

– Мы слишком долго катим по этой дороге, – ответил Билли. – Давай полетаем.

– Полетаем? Ты хочешь полетать?

– Да. О да.

– Ладно. Начали.

Бикс ударил по тормозам и резко вывернул руль. Машина влетела в канаву и сразу выскочила из нее. В лицо Билли ударили брызги водки. Под задней осью громко, как ломающаяся кость, треснул сучок.

– Ух! – сказал Ларри.

Машина подпрыгнула еще раз, упала на все колеса. Теперь они были в поле. Фары осветили его во всю длину, до вереницы тонких, испуганного вида деревьев.

Билли заулюлюкал. Дина взвизгнула:

– Что вы делаете?

– Восьмерку, – крикнул Билли. – Давай.

Он поднес бутылку к губам Бикса, наклонил ее. Водка полилась в рот и на рубашку Бикса. Бикс газанул, машина рванулась вперед, свет фар облил высокую, по колено человеку траву.

– Ну, улет, – сказал Ларри и лицо его расплылось в улыбке знатока и ценителя.

Дина положила ладонь на плечо Билли. На пальцах ее было шесть колец. Одни серебряные, другие пластмассовые.

– Где мы? – спросила она севшим от водки голосом.

– В космосе, – ответил Билли. – Летим.

Сидящий где-то далеко, посреди музыки и яркого света диджей поставил “Руби тьюзди”.

– Это же опасно, – сказала Дина.

– Знаю.

“Форд” шел по широкой дуге. В окна его врывались темнота и запах сырой травы. Оси машины бились о края рытвин, отчего подносить бутылку к губам было уже невозможно. Трава, деревья, клинья ночного неба мотались в свете фар. Билли хохотал, Дина тоже.

– Восьмерка, – сообщил Бикс с вкрадчивой безжалостностью пилота бомбардировщика. Сердце Билли подскочило в груди. И он сказал себе, что любит безумство движения.

– Да, – подтвердил он. И, поскольку приложить бутылку к губам Бикса было невозможно, плеснул водкой ему на макушку. Билли ощущал себя несущимся по самому краешку мира, в душе его расцветало терпкое счастье, летевшее слишком стремительно для обычной жизни. Только в гонке, только рискуя, можешь ты проникнуть в другое измерение, рассекающее пространство и время на тройной скорости.

Ларри напевал вальс “Голубой Дунай”:

– Да да да да, там там, там там.

– Жми! – вопил Билли. – Жми жми жми жми жми!

Корова появилась ниоткуда. Машина вошла во вторую петлю восьмерки – и вот, прошу любить, корова, черная с белым, огромная, как налетающий грузовик. Билли увидел ее поблескивающий черный глаз. Увидел, как она прянула белым ухом. И завопил. Ларри тоже. Бикс вывернул руль, машина с пронзительным механическим визгом словно бы сложилась, как карманный нож. В окна полетела сырая земля, мгновенно залепившая Билли глаза и рот. Машину занесло, потом она нырнула и встала – да так резко, что Билли бросило на переднее сиденье. Он ничего не видел. Лишь почувствовал, как врезается лбом во что-то и не жесткое, и не мягкое. В голове его мелькнул обрывок сна: самум в пустыне и некто в темном плаще, бегущий по ней. Мик Джаггер пел: “Кто смог бы дать тебе имя?”.

Потом музыка смолкла и наступила тишина, влажная, ветреная. Билли поморгал, стер с глаз землю, поморгал снова. И понял, что лежит на животе, глядя вниз, на ботинок. Грубый коричневый ботинок. Бикса. Он повернулся на бок, взглянул вверх.

Бикс сидел за рулем, улыбаясь, по лицу его текла кровь.

– Дерьмо, – фыркнул он. – Сраная матерь Божия.

Билли уже понял, что лежит поперек переднего сиденья, а голова его забилась под приборную доску. Бикс и Ларри сидели на своих прежних местах, Дина помаргивала сзади, лицо ее выражало недоумение и благовоспитанность, какие появляются на лице человека, присутствующего при разговоре, тема которого ему непонятна.

– Авария, – сказал Билли. – Мы попали в аварию.

– Ничего себе.

– Дерьмо, – снова фыркнул Бикс. – Господи Исусе.

Кровь струйками стекала по его лбу. На кончике носа висела гранатовая капля.

– Ты ранен, Бикс, – сообщил ему Билли.

– Правда?

– Черт, да из тебя кровища хлыщет.

– Да?

– Машина может взорваться, – сказал Билли. – Они же после аварии взрываются, так?

– Не знаю.

– Давайте выбираться из нее. Вперед.

Никто даже не шелохнулся, как если бы все поняли вдруг, что машина балансирует на краю обрыва и любое движение может свергнуть ее в пропасть. Руки Бикса лежали на руле, с залитого кровью лица его не сходила улыбка. Ларри смотрел перед собой с обычным для него выражением добродушного благоволения, Дина так и сидела сзади, учтивая и недоумевающая, точно прабабушка.

– Пошевеливайтесь, – сказал Билли. – Машина вот-вот взорвется.

Тут уж все повыскакивали в переменившуюся ночь с успевшим осесть на землю смерчем грязи. Билли отбежал от машины на полдюжины шагов, обернулся. Дина поспешала за ним, Бикс и Ларри улепетывали в противоположном направлении. Машина стояла накреняясь – нос в канаве, задние колеса в нескольких футах над землей. Вид у нее был и титанический, и жалкий.

– О господи, – выдохнула Дина. – Ты как, цел?

Билли кивнул:

– Просто башкой приложился немного. А вот Бикс ранен. Эй, Бикс!

Билли обежал машину, направляясь к Биксу и Ларри, стоявшим, упершись кулаками в бедра, в позах спокойных оценщиков случившегося.

– Невероятно, – произнес Ларри.

– Бикс, – сказал Билли. – Эй. Дай-ка мне взглянуть на твою голову.

Бикс не без некоторой почтительности – так, точно рана его была драгоценностью, – приложил ладонь ко лбу.

– Все нормально, – сказал он. – Об руль малость навернулся.

Он отнял руку ото лба, взглянул на свои скользкие от крови пальцы и улыбнулся.

– Полетали, – сказал он.

– Да уж, – согласился Билли.

Он стоял совсем рядом с Биксом. И чувствовал запах крови, смешанный с ароматом травы и хмельным запашком самого Бикса.

– Ты уверен, что у тебя все путем?

– Лучше не бывает. А ты как?

– Порядок. Шишку набил, небольшую.

Бикс все смотрел на окровавленные пальцы. Потом поднял ладонь ко лбу Билла и неторопливо нарисовал на нем кружок.

– Боевая раскраска, – сообщил он.

Лоб Билли вспыхнул. На нем кровь Бикса. По полю приближалась, белея, Дина, королева пиратов.

– Господи, – сказала она, подойдя. – Все целы? Что это было?

– Мы выжили, – ответил Балли. – Мы все выжили.

– Но разбили машину его отца, – сказала, указав на Бикса, Дина.

– Она не разбита, – возразил Бикс. – Бьюсь об заклад, мы сможем вытянуть ее из канавы.

– Секундочку, – сказал Ларри. И побежал к машине.

– Не надо, – прокричал ему в спину Билли. – Она же взорвется.