Повисло короткое изумленное молчание – капли сока стекали по его щекам, на бровях зависли кусочки мякоти. Но шок быстро прошел.
– Вон отсюда! – рявкнул он.
– Отлично, – сказал я, на удивление бодро спрыгивая с кровати.
– Я вызываю полицию!
– И по какому поводу? Крещение фруктовым соком?
– Поверьте, уж я придумаю какой-нибудь убийственный повод.
– Только посмейте, и я расскажу о нелегальных рабочих, которых вы тут держите и которым платите как рабам.
Это его вмиг отрезвило. Достав носовой платок, он принялся обтирать лицо.
– Возможно, я просто уволю Аднана.
– Тогда я сделаю анонимный звонок копам и, повторяю, расскажу, что вы используете труд нелегалов…
– Разговор окончен. Я позову вашего petit ami[25] и пусть везет вас к себе домой.
– Вы гнусный мелкий проходимец.
Но он не услышал моих слов, поскольку уже вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Я привалился к стене, потрясенный тем, что произошло.
Но ведь он сам начал?
Потом я оделся и начал собирать вещи. Аднан был внимателен ко мне, и я чувствовал себя виноватым. Своей дурацкой выходкой я поставил парня в трудное положение. Мне захотелось оставить ему сотню евро в знак благодарности, но не через Брассёра же их передавать… Немного поразмыслив, я решил подыскать другой отель, а к Аднану заскочить как-нибудь вечерком.
Зазвонил телефон. Я снял трубку. Это был Брассёр.
– Я только что разговаривал с Аднаном, он сейчас на другой работе. Через полчаса подъедет.
Отбой.
Я тут же набрал номер ресепшн:
– Пожалуйста, передайте Аднану, что я сам подыщу себе жилье, что…
– Поздно, – ответил Брассёр. – Он уже в пути.
– Тогда позвоните ему на portable[26].
– У него нет мобильника.
Отбой.
В голове пронеслась мысль: хватай свои вещи и уходи сейчас же!Аднан, конечно, был очень любезен, пока я был прикован к постели (чересчур любезен, по правде говоря), но кто знает, чем он руководствовался, когда предложил снять chambre de bonne с ним по соседству. А вдруг, как только я туда заявлюсь, четверо его дружков накинутся на меня, отберут дорожные чеки и все то немногое, чем я дорожу (компьютер, авторучка и старый отцовский «ролекс»)? Потом они перережут мне горло и сбросят в какой-нибудь poubelle[27]. Все кончится тем, что мой труп сожгут с грудой парижского хлама… Разумеется, такой сценарий отдает некоторой паранойей. Но почему я должен верить в честность и искренность этого парня? Если чему и научили меня последние несколько месяцев, так это тому, что мало кто действует из лучших побуждений.
Закончив сборы, я подхватил сумку и спустился вниз. Брассёр уже переоделся в свежую рубашку, но его галстук был в пятнах сока.
– Мне следует удержать с вас двадцать евро за чистку испорченной одежды!
Никак не отреагировав на его слова, я продолжал идти к двери.
– Разве вы не дождетесь Аднана? – спросил он.
– Скажите, что я с ним свяжусь.
– Любовная ссора?
Я замер. И уже в следующее мгновение развернулся, вскинув правую руку. Брассёр отшатнулся, но не более того. В глазах его светилось презрение – он, видимо, хорошо понимал, что его провокация не вызовет ответных мер.
– Надеюсь никогда больше не увидеть вас, – прошипел я.
– Et moi non plus[28], – спокойно ответил он.
На улице я нос к носу столкнулся с Аднаном. Признаться, мне было трудно скрыть неловкость, и это отразилось на моем лице.
– Разве Брассёр не сказал вам, что я еду? – спросил Аднан.
– Я решил подождать вас на улице, – соврал я. – Больше не мог там находиться.
Пришлось рассказать ему, что произошло в номере.
– Он считает, что все турки – pédés[29], – сказал мой новый знакомый, ввернув словечко из французского сленга.
– Это меня не удивляет, – усмехнулся я. – Брассёр говорил, как он застукал homme à tout faire с шеф-поваром…
– Я знаю нашего шефа Омара. Он живет по соседству со мной. Он плохой, – неохотно прокомментировал Аднан и быстро сменил тему. Как оказалось, Сезер, в чьем ведении были квартиры, ждал нас в течение часа. Подхватив мой чемодан (вопреки моим протестам, что я могу везти его сам), турок решительным шагом повел меня вверх по улице Рибера.
– Брассёр сказал, что звонил вам на другую работу…
– Да, я каждый день работаю по шесть часов в магазине одежды в доме, где живу.
– Шесть часов плюс восемь часов в отеле? Это же безумие!
– Нет, это вынужденная необходимость. Все деньги, заработанные в отеле, уходят в Турцию. Утренняя работа…
– Во сколько же она начинается?
– В половине восьмого.
– Но вы ведь заканчиваете в час ночи… Пока доберетесь до дома…
– Это всего полчаса езды на велосипеде. Metro закрывается до часу ночи. Да мне и не нужно много времени для сна, так что…
Аднан не договорил, намекая на то, что ему не хотелось бы продолжать этот разговор. Улица Рибера была узкая, но утреннее солнце все-таки находило лазейки между домами, чтобы бросить скудную россыпь лучей на мостовую. Я заметил, как из подъезда старинного дома, чуть впереди от нас, вышел хорошо одетый сорокалетний мужчина. Он был не один, вслед за ним вышла девочка-подросток, очевидно его дочь. Оба чему-то улыбались. Было видно, что отношения между ними самые теплые. Сердце больно сжалось. На какой-то миг я даже остановился. Аднан покосился на меня.
– С вами все в порядке?
Я покачал головой и заставил себя не думать о дочери.
Мы повернули на авеню Моцарт, вблизи которой был вход на станцию Жасмин. В métro мы перешли на ветку, ведущую к Булонскому лесу. Когда прибыл поезд, Аднан бегло осмотрел вагон – нет ли копов – и только после этого сделал мне знак войти.
– Доедем до Мишель-Анж Молитор, – сказал он, – и сделаем пересадку, потом еще одну, на Одеон. Выходим на Шато д’О.
До первой пересадки было всего два остановки. Мы вышли из поезда и проследовали на линию 10, которая вела к вокзалу Аустерлиц. У лестницы я все-таки настоял на том, чтобы забрать у Аднана свой чемодан. Внизу был длинный туннель. В конце его два flics[30] проверяли документы.
Аднан замер на мгновение, потом прошептал:
– Разворачиваемся.
Я быстро повернул. Но стоило нам двинуться назад, как появились еще два flics. Они были метрах в тридцати от нас. Мы оба застыли. Наверняка это бросилось им в глаза.
– Идите впереди меня, – снова зашептал Аднан. – Если меня тормознут, не останавливайтесь. Доедете до Шато д’О, потом идите на улицу де Паради, дом 38, – это адрес. Спросите Сезера…
– Держитесь рядом со мной, – шепнул я в ответ, – может, они вас и не остановят.
– Идите же! – Он сердито мотнул головой – Улица де Паради, дом 38…
Аднан замедлил шаг. Я попытался сделать то же самое, но он шикнул:
– Allez rue de Paradis![31]
Я двинулся прямо на копов, ощущая некоторое беспокойство. В сущности, у меня не было повода для волнений: документы в порядке, обратный билет в кармане, – но всякий раз, когда мне приходилось сталкиваться с офицерами полиции или таможенной службы, я не мог избавиться от ощущения, будто в чем-то виноват.
Мы поравнялись. Копы оглядели меня с головы до ног, их лица оставались бесстрастными, но цепкие взгляды наверняка успели ухватить все нюансы моей внешности. Я приготовился услышать: «Vos papiers, monsieur»[32]. Но ничего такого не последовало. Я стал подниматься по лестнице, все еще теша себя надеждой, что Аднан вот-вот догонит меня. Прошло пять минут, десять. Аднана не было. Тогда я решил рискнуть и снова спуститься вниз. Если копы все еще были там, я мог бы прикинуться тупым американским туристом, который попросту заблудился. Но в туннеле никого не было.
