Камаль не слишком откровенничал о себе. Сказал только, что у него есть жена и двое маленьких детей, но упомянул о них вскользь. Когда я спросил, как зовут детей, он сразу же сменил тему, поинтересовавшись, чем я занимался в Штатах. Услышав, что мой брак недавно распался, он спросил:

– А кто была та, другая женщина?

– Это длинная история…

– Где она сейчас?

– Это другая длинная история.

– Вы не очень-то разговорчивы.

– Так же, как и вы.

Мой собеседник еле заметно улыбнулся:

– Так чем вы теперь занимаетесь?

– Пытаюсь стать писателем.

– Это приносит доход?

– Никакого.

– Но как же вы живете?

– Очень скромно. Ровно через шесть недель мои денежные запасы иссякнут.

– И что тогда?

– Понятия не имею.

– Вы ищете работу?

– У меня нет carte de séjour[60], к тому же американцам очень трудно получить здесь разрешение на работу.

– Вы могли бы поспрашивать в разных университетах и колледжах.

Нет, не мог – потому что там сразу начнут проверять мое прошлое и в первую очередь затребуют рекомендации из колледжа, где я преподавал в течение десяти лет. И стоит им узнать, что произошло…

– Это проблема, – сказал я.

– Понимаю, – тихо произнес Камаль и потянулся к пачке сигарет. – Выходит, дела у вас плохи?

– Можно и так сказать.

– Что ж… может, вас интересует какая-то работа?

– Как я уже сказал, я нелегальный…

– Это не имеет значения.

– Почему?

– Работа, которую я собираюсь вам предложить, тоже не совсем легальна, вот почему.

Работа была непыльной.

– Это должность ночного сторожа, – сказал Камаль. – Вы приходите в офис, сидите там, читаете, пишете, можете даже принести с собой радио или телевизор, если захотите. Приходить надо в полночь, уходить в шесть утра. Вот и все.

– Не может быть, чтобы это было «все», – возразил я. – Наверное, что-то еще…

– Ничего, кроме того, что я сказал.

– И что за контора? Каким бизнесом она занимается?

– А вот это вас уже не касается.

– Выходит, бизнес нелегальный?

– Как я уже сказал, вас это не касается.

– Наркотики?

– Нет.

– Оружие?

– Нет.

– Сексуальное рабство?

– Нет.

– Оружие массового поражения?

– Бизнес, о котором идет речь, всего лишь бизнес. Но, чтобы вас не мучили вопросы об этом бизнесе, лучше ничего о нем не знать.

– А если нагрянут копы?

– Этого не случится. Потому что они не знают о его существовании.

– Тогда зачем вам – им – нужен ночной сторож?

– Потому что нужен. Им. И на этом разговор окончен. Послушайте, друг мой, если у вас есть сомнения, лучше отказаться, пусть это и стоит триста евро за шестидневную неделю…

– Пятьдесят евро за ночь?!

– Ваши математические способности впечатляют. Выходит чуть больше восемнадцати евро в час – и делать ничего не нужно. Будете сидеть за столом, снимать трубку домофона в тех редких случаях, когда кто-нибудь позвонит, и впускать посетителей. Вот и все.

Разумеется, это было не все. Я знал, что за предложением Камаля стоит нечто противозаконное. А раз так – я рискую оказаться в потенциально опасной ситуации с угрозой для собственной свободы. Но куда сильнее моих сомнений была утешительная мысль: теперь уж все равно. Если у тебя отобрали самое дорогое, стоит ли переживать о том, что опускаешься еще ниже?

Теперь уж все равно… Какое облегчение несет эта мысль. Теперь уж все равно, поэтому и рисковать нечем. Тем более что нужны деньги.

– Я бы предпочел шестьдесят пять евро за ночь, – сказал я.

Легкая улыбка Камаля. Он понял, что я сдался.

– Я уверен, что с этим выйдет, – сказал он.

– Я действительно не соглашусь на меньшее.

– Вы согласитесь на эту работу за любые деньги, – ответил он.

– Не обольщайтесь.

– Согласитесь. Выбора у вас нет.

В голосе турка не было ни враждебности, ни торжества – лишь спокойное подтверждение истины. Я промолчал. Камаль снова наполнил мой стакан. Виски прошло, не обжигая, – моя глотка уже получила анестезию после выпитого ранее.

– Не надо так волноваться, – сказал Камаль, закуривая сигарету.

– Я и не думал волноваться.

– Вы в постоянном напряжении. Идите домой, проспитесь и завтра вечером, к шести часам, приходите сюда. К тому времени у меня будут новости.

Я вернулся, как было сказано, следующим вечером. Камаль – как всегда с телефоном в руке – жестом показал мне на компьютер. Меня дожидалось электронное сообщение. Это было письмо от жены Аднана. Закончив разговор, бармен перевел его для меня.

Нет у меня никого из близких.

– Вы сделали доброе дело, – сказал Камаль. – А добрые дела всегда вознаграждаются.

– Не всегда.

– Вы большой циник. Но в данном случае это правда. Вы получите свои шестьдесят пять евро за ночь. Хозяин поначалу сопротивлялся.

– А кто хозяин?

– Эта информация не представляет для вас интереса.

– Ладно, – кивнул я. – Когда приступать к работе?

– Сегодня ночью, если вас устроит.

– Отлично.

– Будьте здесь в половине двенадцатого, я отведу вас.

– Далеко отсюда?

– Нет.

– А как я буду получать деньги?

– Каждый день, после часу дня, вас будет ждать конверт. Здесь вы заканчиваете работу в шесть утра, так что за жалованьем приходите, как проснетесь. Кстати, хозяин сказал, что вы должны работать шесть дней в неделю, но, если вы хотите седьмой день…

– Хочу.

– Договорились.

– Я могу брать с собой компьютер и книги?

– Берите все, что вам понадобится, чтобы не уснуть. Поверьте, делать ничего особенного не придется.

Расставшись с Камалем, я спустился по Фобур Сен-Мартен и за тридцать евро приобрел маленький транзистор – он пригодится мне на… работе. Потом я вернулся к себе, открыл банку с супом, отрезал кусочек сыра, хлеб и съел свой незатейливый обед под музыку Берга и Бетховена на «Франс-Мюзик». Через час я заварил целый кофейник кофе и весь выпил. Мне предстояла длинная ночь.

В интернет-кафе я вернулся с поклажей – в моей сумке лежали лэптоп, транзистор, блокнот с ручкой и роман Сименона «Три комнаты на Манхэттене» на французском. Камаль уже закрывался. Увидев меня, он полез в холодильник и достал две большие бутылки минеральной воды «Эвиан»:

– Вот, пригодится ночью.

Мы вместе вышли на улицу. Камаль опустил стальные ставни, достал из кармана ключи, запер висячий замок и жестом показал следовать за ним вниз по улице де Птит Экюри.

– Идти недалеко, – сказал он.

В конце улицы мы свернули на Фобур-Пуассоньер, перешли на другую сторону, прошли мимо бутика какой-то марки мужской моды… Я хорошо знал этот участок, поскольку он находился прямо за углом моего дома. Однажды я купил здесь в греческом сувлаки-баре сэндвич (по счастью, остался жив) и как-то даже побаловал себя комплексным обедом за семь евро в traiteur asiatique[61]. Но я никогда не обращал внимания на подворотню по соседству с этой забегаловкой на четыре стола. В глубину двора вел туннель, настолько узкий, что в него мог протиснуться разве что обладатель стройной фигуры. Туннель упирался в стальную дверь, над которой висела камера видеонаблюдения; порог освещал точечный светильник. Рядом с дверью была панель домофона.

Камаль набрал шестизначный номер. Нажимая кнопки, он сказал:

– Код 163226. Запомните, но только не записывайте.

– Почему нельзя записать?

– Потому что я не хочу, чтобы вы это записывали. 1–6—3—2–2—6. Запомнили?