Одна — оставленная на адресе Гайдуковского засада: накроет гонца с партией ш и р к и!.. (Как уже говорилось — не оправдалось). И вторая — сам Гайдуковский или его полюбовница (а ещё лучше — они оба сразу!) в один голос, немедленно, при полном отсутствии уличающих их вещдоков и свидетельских показаний, всё ж таки признают: «я м а — здесь, а запасы экстракта опия в достаточных для возбуждения уголовного дела размерах — там-то…»

То есть вполне добровольно подымут для себя «с пола» немалый срок заключения, прекрасно понимая, что, без их признательных показаний и при данной доказательной базе, ментам не светит ничего, и придётся их скоро отпускать на свободу с извинениями…

Ничего себе задачку предстояло решить!.. И это — лишь за те 72 часа, что закон разрешал держать Гайдуковского под стражей без предъявы обвинения.

Но отступать было некуда. Взяв в помощники одного из участвовавших в обыске лейтенантов, я принялся за допросы.

Гайдуковского и Потапову допрашивали одновременно, но в разных комнатах. Мы с лейтенантом регулярно менялись «клиентами», — это давало ощущение некоторой передышки, возможность перевести дух.

Гайдуковский держался уверенно. Никаких следов былой нервозности — наверняка уж просёк ситуации, и понял, насколько его позиции предпочтительнее наших. С такими возможностями для обороны можно отбивать наши атаки очень долго, и уж никак не меньше тех трёх суток, что имелись в моём распоряжении.

Непрочным звеном в его бастионах можно считать разве что Потапову: слаб женский пол… нажми — и прогнётся!.. Но оказалось, что и она, ранее не судимая и опыта общения с ментами не имевшая, — тоже держалась молодцом, отшлифовав ответы на задаваемые ей вопросы до совершенства шедевра: «Ш и р к у мне в сумочку — подбросили… Ничего противозаконного — не делала… С Валей… с Валентином Евгеньевичем у нас — серьёзные отношения, собираемся даже подавать заявление в ЗАГС…»

И — всё. Нечего нам ей в противовес предъявлять, ни на что она не нанизывалась!.. Прежде столкновений с законом не имела, работала продавщицей в универмаге, родители — вполне добропорядочные люди… Ну не девушка, а прямо-таки ангел во плоти!..

Правда, на руках её обнаружились следы недавних уколов… Но она уверенно объясняла их происхождение какими-то вполне легальными причинами (уж не помню точно — какими именно), так что и тут инкриминировать нечего…

Ах, да!.. В наших вопросах к ним обоим на полном серьёзе фигурировало то самое упоминавшееся в анонимном телефонном звонке «самодельное взрывное устройство», но Анна Матвеевна лишь усмешливо разводила руками, а Валентин Евгеньевич — разражался гневными тирадами в адрес «телефонных хулиганов», и обоснованно любопытствовал, почему наша милиция, напрочь «не замечая» расплодившихся на улицах наших городов всевозможных беспредельщиков и мафиозников, вдруг прытко кинулась проверять какой-то анонимный телефонный звонок!.. Да ещё как проверять: схватили его вдвоём с невестой, кинули в камеру, и теперь усиленно допрашивают!.. Возразить было нечем, и я лишь мудро усмехался, как бы говоря: ничего, поумничай маленько, а потом я выложу на стол ВСЁ, что в отношении тебя имею, и рухнешь тогда передо мною на колени, умоляя поскорее оформить «явку с повинной»… М-да… Мечты, мечты!..

…Разумеется, первое приходящее в голову при таком раскладе — капитально побить обоих, самым банальным образом выбив признания и показания, где хранится ш и р к а, и прочие вещдоки!.. Боль — аргумент веский и эффективный, особенно при умелом сочетании физических пыток с моральным прессом, с «точечным» воздействием на психику, с учётом тончайшей гаммы личности…

Но когда бьёшь — должен быть убеждён, что клиент действительно виновен, — а я, если честно, в виновности Гайдуковского начал сомневаться, не говоря уже о Потаповой. Кроме того, при пытках ты должен быть уверен, что если облажаешься — то правда о твоих грешках не вылезет наружу, и побитый субъект ещё долго будет сидеть в ИВС или СИЗО, — за это время следы побоев с него сойдут… Да и не посмеет какой-нибудь замордованный жизнью и ментами урка, и тем более нарик, на опера жаловаться!.. А вот Гайдуковский — ещё как посмеет!.. И сидеть ему только три дня (если не расколется), как отпустим — снимать побои сразу же и побежит…

Наконец, важен был такой нюанс… Одно дело, когда начальство велело любой ценой раскрыть то или иное преступление, и ты — стараешься, прибегая во имя этого и к незаконным методам… А если потом тебя на этом подловят — начальники постараются как-нибудь замять скандальчик, памятуя, что ты ради их интересов старался… То есть — хоть и сволочь, но одновременно как бы и молодец, болит у тебя душа за ментовское дело, и надо бы тебя как-нибудь отмазать-отстоять, а если и уволить из органов — то хоть не с предрасстрельной характеристикой…

Совсем другое, когда вначале ты придумал, попросту высосал из пальца голословное обвинение против совершенно не вредного с точки зрения твоих боссов, совершенно невиновного человека, и начал его терзать-мучить, дабы свои обвинения хоть как-нибудь обосновать… Да ещё нашёл на кого бочку катить — не на ранее судимого, жалкого криминала, бесконечно цепляться к которому ментам сам Бог велел, потому как все они сволочи и заслуживают тюряги по новой, просто не сразу компру удаётся раздобыть… Нет — выбрал ты спортсмена, детского тренера, наконец — бизнесмена, человека с именем и со связями… И вот по этой гордости нашего района, города, а то и области, если не всей страны, ты и прохаживаешься дубиночкой?!.

«Да вы с ума сошли, товарищ лейтенант! Ксиву и табельное оружие — на стол!.. Взять под стражу этого гондона, немедленно!» И — всё, суши вёсла, паря… А ежели ещё и бабу поколотить… О-о-о!.. Тогда вообще заслужу славу во всех райотделах города как ментовский Чикотило!.. Женщин в нашей конторе если и бьют, то лишь при расследовании особо тяжких преступлений — убийство, например, тяжкие телесные, разбой, изнасилование (ну то есть сами женщины обычно не насилуют, но порой приходится бить свидетельницу, чтоб поскорее дала нужные показания против насильников…) Торговля наркотой, пусть и в крупных размерах, к тяжким преступлениям в этом смысле никак не относится. Не тот повод, чтобы на бабу (тем более — не на какую-то загаженную уркаганистую бомжиху, а — сексапильную симпатюлю) поднять руку с демократизатором…

Ну не мог я при таком положении дел хорошенько отмутузить их обоих на допросе! Не мог, и точка!..

И ещё… Гайдуковский — спортсмен. То есть — вполне привычен к физической боли, устойчивый к ней, а ещё — сильный и волевой по характеру человек… Такие быстро не ломаются, с такими и при более благоприятных обстоятельствах возятся долго и нудно, причём — без гарантии, что желаемый результат — будет…

А Потапова — хоть и женщина как бы — слабенькая, раз на такую цыкнешь — она и обмочится!), но к Гайдуковскому испытывает пламенные чувства, возможно даже — любит!.. И вы будете сейчас смеяться громко и раскатисто, но я всё ж осмелюсь утверждать, что не каждая безумно влюблённая женщина предаст своего любимого при первом же серьёзном нажиме… Некоторые — и не предадут!..

У Потаповой есть сильнейший психологический стимул сохранять молчание, и не думаю, что пара оглушительных пощёчин что-либо могла изменить. К тому же, если она — наркоманка, а тренер — я м а, то она не сдаст его хотя бы как своего дармового поставщика «дури»… Да ведь и продержаться ей надо недолго — лишь трое суток!.. Это ж тебе не десять лет на каторге ради возлюбленного провести…

Вот почему не бил я их обоих, и не рукоприкладствовал, но морально прессовал, конечно — на полную… Крики, угрозы, весь обязательный набор типовых оперских штучек-дрючек типа: «Нам всё известно, так что колись, пока не поздно!», или: «Твой подельник в соседней комнате уже обо всём рассказал, у тебя последний шанс — догнать его, и заслужить снисхождение суда своими чистосердечными показаниями!»

Но ничего не помогало, оба — упорствовали. Часы сперва текли, потом — бежали, а там уж и неслись неутомимым потоком. Прошли — первые сутки, потом — и вторые…