«Оденьтесь для начала…» — сухо посоветовал я, ткнув ему под нос санкцию прокурора на проведение обыска.
Гайдуковский торопливо закивал побледневшим лицом, суетливо озирался в поисках разбросанной по всей комнате одежды, но действия его были скованы и замедлены. Он и трусы толком на себя натянуть не успел, когда его партнёрша уж полностью оделась, ни капельки не стесняясь нашего присутствия, и кидая в наши стороны косые взгляды. Когда она натягивала трусики, я успел рассмотреть её влагалище. Волосы на лобке — коротко острижены. Последний писк женской моды — стричь волосы на интимном месте… Зачем?!. Бабы — дуры!..
«Что, голой женщины никогда не видел?» — вправляя грудяхи в чаши лифчика, презрительно спросила блондинка. Я уж открыл рот для гневного опровержения гнусной инсинуации, но вовремя заметил, что фраза обращалась не ко мне, а к уставившемуся во все глаза стажёру. Он даже монтировку из рук уронил, так его поразило остриженное «под нулёвку» влагало.
«Приступайте к обыску, товарищ курсант!» — строго приказал я. («Ишь как глазки засверкали… Девчонок надо было все предыдущие годы щупать, а не долбанные учебники зубрить, отличник хренов!..») Стажёр обидчиво кивнул, шагнул к дивану и, приподняв сиденье, начал под ним шастать. Я вначале не понял: чего он ищет?.. Только потом вспомнил: «А-а-а, взрывное устройство!..»
Зато оба помогавших мне лейтенанта не маялись дурью, а стремительно растеклись по комнатам. В машине я успел шепнуть им, что искать в первую очередь надо ш и р л о, а у них и теперь уже был выработан безошибочный нюх на наркоту, и они быстренько проверяли все те укромные места в квартире, где наркоманы обычно прячут зельё.
«Вот и понятые!..» — добродушно раздалось от порога. Ага, вернулся наш отважный капитан, а с ним — две задасто-грудастых тётки из соседних квартир. Причём заметил я, что участковый вначале запустил в квартиру обоих бабёнок, а уж затем переступил порог сам, прикрывшись живым щитом. Потому и мясистых выбрал — чтобы пули не пробивали насквозь!.. Видать, не так уж и доверял законопослушности гражданина Гайдуковского, и на всякий случай приготовился к любому развитию событий. А нас, стало быть, с лёгкостью послал на почти верную гибель… гондон!..
«Спасибо, товарищ капитан!» — с душевной улыбкой поблагодарил я.
«Блин, где же бомба?!..» — закончив шастать во внутренностях дивана, удивился стажёр. Гайдуковский молниеносно царапнул по нему глазами, и я подметил у него на лице лёгкую тень облегчённости. «Ах, так они бомбу искали!.. А я-то думал…» — вот что читалось в той 2-3-секундной мимике опытному глазу.
И что ж он — «думал»?.. Что противозаконного хранится или хранилось на его адресе?.. Раз боится — значит. что-то за душою е с т ь… И недаром, стало быть, мы сюда врывались!..
Но вот удастся ли что-либо найти?..
…Мы ничего не нашли. Точней, почти ничего.
В лежавшей на столе сумочке эффектной блондинки, кроме паспорта на имя Потаповой Анны Матвеевны, 24 лет, оказался ещё и ф а н ф ы р и к с пятью к у б а м и экстракта опия (для наглядности: доза начинающего наркомана — 2 куба, наркоманы со стажем догоняют суточную дозу до 10–12 к у б о в, а количество изъятой ш и р к и для возбуждения уголовного дела по статье «хранение» должно быть не менее 10 к у б о в). Мизер!..
Но и это — лучше, чем ничего, а в квартире Гайдуковского больше не оказалось ни малейших свидетельств того, что он содержит громаднейшую я м у, способную завалить наркотой весь наш район, а то и полгорода!..
«Этот пузырёк вижу впервые в жизни! Видимо, на улице кто-то подкинул в сумочку, а я и не заметила…» — пояснила Анна Матвеевна в ответ на наши вопросительные взгляды. Не глупо… То есть ясно, что — враньё, но — поди докажи, особенно если на пузырьке нет отпечатков пальцев ни Потаповой, ни Гайдуковского!.. (Кстати, позднее оказалось, что отпечатков — нет).
«Собирайтесь оба! Поедем в райотдел…» — скомандовал я уверенно. Весь мой внешний вид свидетельствовал, что именно таких результатов обыска я и ожидал, всё происходит по чётко разработанному плану, и, несмотря на видимость провала операции, в кармане у меня — колода козырей, любой из которых способен резко изменить ситуацию, превратив позорное поражение в полную и окончательную победу!..
Именно эту уверенность в скорой виктории излучала моя радостная физиономия, обращенная к Гайдуковскому, и его симпатичной трахальщице, к лейтенантам со стажёром, к участковому и понятым…
Всех я р а з в ё л, всем пустил пыль в глаза… Единственно кого не смог обмануть — это самого себя!..
Я проиграл… Все надежды были на то, что при шмоне мы обнаружим огромный склад наркоты, и это автоматически гарантирует мне орден на грудь, генеральские звёзды на погоны, и командировку в штаб-квартиру Интерпола, для чтения лекций на тему борьбы с наркобизнесом для умственно отсталых и профессионально недоразвитых европейцев…
Теперь же, вместо этого, ожидал меня громаднейший скандал, позорная отставка, а если не повезёт, и за Гайдуковского вступится кто-либо из сильных мира сего, то, придравшись к нарушению мною процессуальных норм, и — посадят аж бегом, у нас с этим недолго…
Оставив одного из лейтенантов и стажёра (всё переживал, бедняга, что мину мы так и не обнаружили!) на адресе, для засады, я повёз задержанную парочку в РОВД.
Чтобы не возвращаться больше к этому вопросу, скажу, что засада ничего не дала, и никто из криминальных элементов на квартиру Гайдуковского не явился. Много позже мы узнали, что сигналом: «Я дома, и принимаю «гостей»!» — была отодвинутая занавеска на кухне, а она оказалась задвинутой, поэтому-то в квартиру так никто и не сунулся…
В райотделе первым делом я доложился об итогах обыска начальнику угрозыска. Майорская физиономия осталась непроницаемой, но по его сузившимся глазам я чувствовал, что думает он о моих оперативно-розыскных способностях.
«Болван!.. Мурло недоделанное!.. Твой удел — привокзальные сортиры чистить, а не захламлять своей задницей штатную должность опера угрозыска!» — вот что немо сообщили мне буравчики моего боевого шефа, давая понять, что со мною, в общем-то, кончено, и если я хочу уладить личные дела и написать завещание перед тем, как застрелиться от позора за свой дебилизм, то в общем-то — самое время!..
Но что значит гигантский опыт и умение трижды обдумывать каждый свой резкий маневр — начальник угро всё же не стал обклеивать меня со всех сторон уничтожающими эпитетами, украшая ими мою невзрачную личность как новогоднюю ёлку, а вместо этого деловито сообщил: «У тебя — 72 часа на то, чтобы допросить обоих, и расколоть хотя бы одного из них, ну и — чтобы получить хоть какие-нибудь улики… Если через трое суток результата не будет, то их придется отпустить, тебя же…» — тут он умолк, должно быть — припоминая, какая из распространённых в средневековье разновидностей смертной казни считается самой мучительной и позорной. И, видимо, вспомнив нечто совсем уж забойное, скупо усмехнулся, закончил: «…а тебе потом — придётся дать письменные объяснения начальнику РОВД, и уж он решит, что с тобою делать!..»
С этими словами майор дружески похлопал меня по плечу, словно крышку гроба заколачивал, и укатил в горУВД, на совещание.
А я принялся за дело.
8. ДОПРОСЫ
Вариантов было два. Первый — я ошибся, и Гайдуковский отношения к наркоторговле не имеет. В пользу этой версии — ничем не запятнанная в прошлом биография каратиста, а также — нулевой результат проведённого у него обыска. В этом случае через трое суток со мной действительно будет покончено: ошельмуют, выгонят и, скорее всего, посадят.
Про такое не хотелось и думать, поэтому я и не думал, исходя из того, что версия эта заведомо ошибочная, нечего тратить время на подобную хрень…
Более подходящим был вариант номер два: Гайдуковский и есть хозяин и содержатель супер — я м ы, но хранится сырьё и «варится» ш и р л о — в другом месте, а ему периодически привозят готовую продукцию, которую он тут же рассовывает по посредникам. Нам просто не повезло, и мы сунулись с обыском аккурат в момент, когда старые запасы «дури» у Валентина Евгеньевича закончились, а новые — не успели привезти. Теперь оставались две надежды.
