Начальник угрозыска как мог старался помочь мне вылезти из этого дерьма. Были проведены обыски в гараже, где Гайдуковский держал свои заезжанные «Жигули» и новенькую «Мазду» (о существовании которой его соседки по подъезду, оказывается, даже не подозревали!), обыскали и адрес Потаповой — пусто!..
Наши хлопцы привезли в РОВД и допросили Коробку и Жира (Землячка куда-то укатил из города), — ничего!.. «Никакого Гайдуковского не знаем!», вот и весь сказ.
В камере с Гайдуковским паслось два сексотика, пытаясь вызвать его на откровенность — ни шиша. Он лишь горячо уверял их в своей полнейшей невиновности — аж слушать магнитофонные записи их бесед было противно!..
…По сути, единственной зацепкой оставался ф а н ф ы р и к с «дурью». Не будь его — вообще не знаю, как смог бы набраться нахальства, и обвинять Гайдуковского хоть в чём-либо, но к у б ы ш к и — наличествовали, хоть и не служили никаким доказательством ввиду аргументированного отказа от него Анны. Не сомневаюсь ни на секунду, что найдись на пузырьке отпечатки пальцев Гайдуковского — и для его отмазки влюблённая Потапова взяла бы ф а н ф ы р и к на себя, но отпечатков — не было, не нужно было подставляться самой, вот она всё и отрицала: не знаю, не видела, всё подбросили… Сука…
Да и то: ну что такое — пять к у б о в?.. Кошкины слёзы… Тут и простенькое «хранение» к ней не подвесишь, нам же был нужен только «сбыт», да ещё — в крупных размерах…
Время шло, и работало оно против меня. Не только потому, что Гайдуковского придётся отпускать. Реально времени у меня было ещё меньше, — стоило неведомому «варщику» дьявольского зелья узнать про задержание Гайдуковского, и он, уничтожив все следы, слинял бы далеко-далеко, а тогда уж точно — концы в воду…
…К исходу вторых суток ситуация начала казаться безнадёжной. При встречах в коридоре или на оперативках начальник угрозыска кидал на меня предпрощальные взгляды, а от встреч с начальником РОВД я вообще старался уклоняться, чтобы не нарваться на неприятные вопросы. Разумеется, рано или поздно придётся эти вопросы услышать, и — ответить за всё… Но я как мог оттягивал этот страшный для меня момент.
…И вот тогда мне и пришла в голову мысль использовать последнюю из имеющихся в моём распоряжении возможностей…
9. ПОДСТАВА
Иметь подельницей любящую женщину — хорошо и удобно во многих отношениях, но ревность — постоянный спутник и страшный бич любви!..
И чем сильнее любовь — тем крепче ревность, тем легче возненавидеть «изменщика» и возжелать ему самого плохого как кару за его «неверность».
Причём после изничтожения неверного возлюбленного — ненависть к нему тотчас обычно проходит, и прежняя любовь возвращается с утроенной силой!.. Тогда невольный палач приходит на кладбище к загубленной жертве, и горько рыдает на могилке, умоляя о прощении — слезливый сюжетик для рождественских историй…(В оконцовке жертва как правило оживает, вылезает из могильной ямы, долго обнимается и целуется со своим погубителем…) Жаль — времени свободного мало, а то и я бы сварганил на эту тему пару романов…
…Так вот, при обыске на квартире Гайдуковского (как раз — в том диване, где наивный стажёр старался найти бомбу) вместо тротила и гексогена с детонаторами мы нашли пачки старых документов, фотографий и писем, — обычный архив любого пожившего на этом свете человека, если только у него нет полезной привычки ежегодно перебирать свои бумаги и уничтожать всё лишнее.
Среди этого бумажного хлама были и десятка 2–3 любовных посланий к Гайдуковскому от трахавшихся с ним в разные годы, или просто любивших его женщин, написанных разными почерками, датированных самыми разными временами, начиная от романтических 80-х (переписывался тогда Валентин Евгеньевич с одной семиклассницей из Одессы, с которой познакомился в «Артеке», и потом они ещё долго обменивались писульками, но больше так ни разу и не встретились), и кончая нашей эпохой, деловой и прагматичной, когда слова: «Я люблю тебя, мой козлик!» — вполне органично перемежаются с деловыми поручениями и просьбами типа: «Мне нужны сто баксов!», или: «Не дашь бабло на шубу — уйду от тебя к Тимофееву!»
Последнее из таких чувственно-финансовых возлияний было помечено прошлым годом. Потом, надо понимать, Гайдуковский насадил на свой «шатун» Анну Матвеевну, и прочие женщины перестали его интересовать. Во всяком случае — интересовали уже не в той степени, чтобы обмениваться с ними посланиями…
Потапова, несомненно, знала или догадывалась о многих его старых пассиях, но наверняка была убеждена, что в настоящий момент он любит только её!.. Следовательно, сумей мы аргументировано доказать, что Гайдуковский продолжает гулять на стороне, и изменяет ей, при этом вкручивая насчёт искренности своих к ней чувств, — и в состоянии аффекта она вполне способна что-нибудь такое — этакое нам про него выложить!..
Но это сказать легко, а ты попробуй — сделать, особенно с учётом того, что Потапова — не наивная дурочка, и на пустое фу-фу не купится… Да и содержание в камере РОВД никак не располагает к доверчивости по отношению к сладкозвучным оперским внушалкам… Поэтому первой же её реакцией на наши фантазии в этом направлении будет: «Враньё!» И надо как-то по-особенному извернуться, чтобы убедить её в обратном…
…Сделать сие лучше всего было с помощью сфабрикованного любовного письма к Гайдуковскому, датированным свежим числом, и содержащим ясные намёки на то, что некая бабёнка любит его и трахается с ним уже и после того, как коротко стриженное лоно Аннушки начало регулярно принимать к себе в гости тренерского чудо-богатыря!..
Для начала я определил, кого мы назначим на роль «свежей» любовницы Гайдуковского. Это должна быть реальная, и лично знакомая Анне фигура, из ближайшего окружения каратиста. Вполне возможно, Аня и ранее испытывала к ней (как и к любой другой мало-мальски заметной особе женского пола в окружении жениха) нечто вроде ревнивого подозрения, и нам следовало всего лишь усилить это подозрение наглядными уликами… «Твой кошмарный сон оказался явью!» — вот что надо сказать ей этим «фальшаком»…
Так вот, «новой пассией» Валентина Евгеньевича я назначил Анжелу Шестаковскую, 11-й класс 112-й школы, — ту самую старшеклассницу из спортивной секции, пылкие взгляды на тренера которой заметил ещё в начале своего с ним знакомства.
Я уже навёл о ней некоторые справки. По негласной информации директора школы, в Гайдуковского Анжела действительно втрескалась по уши ещё полгода назад, но якобы — безответно, во что верилось с трудом. Если рядом с тобою — готовые по первому знаку раздвинуться симпатичные ножки, то кто ж удержится?.. Но физиологические подробности типа: «втыкал или не втыкал?» — меня особо не интересовали. Неважно, что было в реальности, а важно: как это изобразить Потаповой!..
Изобразить же надо так: было ВСЁ, и во всех вариантах!.. Главное — не переборщить, и не запутаться в деталях… Многие изящно задуманные и умело сработанные оперативные комбинации в оконцовке разваливаются именно на подробностях…
Несомненно, Анна Матвеевна не раз бывала на проводимых её женихом тренировках в школьных секциях, и не могла не заметить грудастую школьницу с явными внешними признаками полудетской влюблённости в тренера-красавца. Не думаю, что она могла ревновать всерьёз («подумаешь — ребёнок!»), но если сейчас умеючи подбросить в костёр поленьев…
Для себя я определил «исходные»:
Итак, Гайдуковский «жарит» ученицу второй месяц, и за это время Анжела написала ему две любовные записочки («Вадик, завтра я придти к тебе не могу — у меня менструации!», и «Лапочка, жду тебя в среду в обычном месте, не опоздай!»), а также — одно большое и страстное письмо в жанре: «Я вся твоя, ты — весь мой, и давай подробно поговорим про ЭТО!»
Посочиняв часок, набросал его содержание пунктиром, наметив огнедышащие фразы, коими Анжела должна воспользоваться, учитывая её романтический возраст, присущий первой любви накал страстей, и конкретные реалии их взаимоотношений с Гайдуковским по секции.
