Ульф Старк
Пусть танцуют белые медведи
ULF STARK
LAT ISBJÖRNARNA DANSA
© Ulf Stark, 1986
First published by Bonnier Carlsen Bokförlag, Stockholm, Sweden
Published in the Russian language by arrangement with Bonnier Group Agency, Stockholm, Sweden
© Мяэотс О. Н., перевод, 2008
© Вронская А. А., иллюстрации, 2008
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом “Самокат”», 2018
Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с согласия издательства.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Отец выряжается как на похороны, обнаруживаются мои недостатки, а в волосах Аспа незаслуженно оказывается жвачка
– Подсоби-ка мне с этой чертовой удавкой!
Отец уже совершенно вымотался. Битый час он торчал перед зеркалом, пытаясь завязать узел галстука так, чтобы скрыть, что пуговица на воротничке не застегивается.
И вот он появился в дверях, держа в руках темно-синий галстук в белую звездочку. После его безуспешных попыток галстук стал похож на жеваную ленту.
Когда папа направился к маме, которая сидела перед желтым трюмо в спальне и красилась, я заметил, что брюки от костюма ему узковаты.
– Погоди, – сказала мама.
Но долго ждать ему не пришлось. Мама отлично умела справляться с узлами. Она так затянула галстук, что папа едва не задохнулся. На миг показалось, что он вот-вот грохнется без чувств. Но мама вовремя ослабила узел.
– Вот так, – заключила она. – Теперь ты готов?
Да, теперь отец был готов. Он одернул пиджак, придирчиво осмотрел начищенные ботинки, сиявшие словно наша старая цитра – она у нас в семье еще с сороковых годов хранится, – и остался собой доволен.
– Ну, таким я тебе нравлюсь?
– Конечно, – похвалила мама и чмокнула его в щеку только что накрашенными губами.
Но я-то догадывался: на самом деле он казался ей похожим на разряженного моржа, а все из-за этого черного траурного костюма, в который он нарочно вырядился для визита в школу. Решил произвести хорошее впечатление, так он сказал. Это важнее, чем думают, уверял он.
Только вряд ли от его костюма хоть что-то изменится.
– Хочешь, я тебя подвезу? – предложил отец. Он обожал подвозить людей.
– Нет, я еще не готова, – отвечала мама. – А вот вы поторапливайтесь, не то опоздаете.
И она снова принялась наводить марафет. Чтобы успокоить отца, мама улыбнулась ему в зеркало, так что стал виден потемневший передний зуб. В остальном она классно выглядела: ярко-рыжие волосы и кожаная юбка. Когда она впервые заявилась в ней на прошлой неделе, папа поначалу прямо-таки взбесился – решил, что это дешевка, а на самом деле вовсе и нет.
Мама с нами не собиралась. Ей надо было на работу, вернется она лишь завтра утром. Она работала ангелом в больнице Святого Йорана, в этот раз у нее было ночное дежурство. Это отец окрестил ее дежурства «ангельской службой», на самом-то деле она была медсестрой, там, в больнице, они и познакомились. Мама влетела в кабинет, так что полы белого халата развевались, словно крылья ангела, ловко обработала папе рану и улыбнулась, показав свой потемневший зуб. На следующий день отец снова заявился к ней и приволок два килограмма говяжьей вырезки.
Но все это случилось тыщу лет назад.
Я нехотя поднялся с кровати, на которой лежал и листал старый комикс о Супермене. Отец был уже в коридоре. Прежде чем я успел улизнуть, мама поймала меня и обняла. От нее так пахло духами, что у меня голова закружилась. Может, это такой новый способ наркоза?
– Всего хорошего, – прошептала она.
Неужели она и в самом деле в это верила? Ну что хорошего можно ждать от родительского собрания по поводу окончания полугодия? Мне уже заранее было так паршиво, будто я проглотил два литра рождественской шипучки. Я поспешил в туалет. В коридоре нетерпеливо вышагивал отец. Из комнаты раздался мамин голос:
– Не забудь поговорить про жвачку!
Я спустил воду, чтобы заглушить ее голос.
Хотя до школы было рукой подать, мы поехали на машине. На спортивной площадке зажгли прожектора. Их лучи, словно метлы, мотались в вечернем небе, а снег падал мокрыми хлопьями на лобовое стекло.
Отец свернул не там, где надо, и нам пришлось сделать изрядный крюк. На самом-то деле отцу не больше моего хотелось слоняться по школьному коридору, ожидая, когда наступит наш черед. Я откинулся на спинку сиденья и потерся затылком об обивку. В окнах домов мерцали огоньки адвентских звезд.
Зачем только я сболтнул об этой жвачке! Вечно я так! А все из-за того, что я позволил Данне меня обкорнать. Он сбрил все начисто, но кое-где все же остались торчать редкие волосинки, отчего голова моя теперь здорово напоминала переросший крыжовник. Отпад! Но маме не понравилось. Она всякий раз охала, когда меня видела. Поэтому-то я и наплел ей, будто наш классный руководитель растер у меня на макушке жвачку, вот мне и пришлось обриться наголо, чтобы исправить дело.
– Да как он посмел? – возмущалась мама. Она страшно гордилась моими кудрями.
Вот я и присочинил, что классный терпеть не может, когда на его уроках жуют жвачку. Поэтому все так и вышло.
Все равно он не имел на это права, не унималась мама. Она просто вся распалилась от гнева. Кинулась было сразу звонить в школу, да я ее утихомирил. И вот теперь ей захотелось, чтобы отец во всем разобрался.
Сам-то он ни за что бы не стал вмешиваться. Он терпеть не может всяких скандалов.
Я посмотрел на его отражение в зеркале заднего вида. В уголке его рта качалась сигарета. По радио кто-то наяривал на скрипке. Отец слушал, прищуриваясь от дыма. Он был похож на детектива из старого французского фильма – тех же годов, что и наш автомобиль. Нос у отца был чуточку сплющен, но не потому, что он когда-то занимался боксом, просто однажды в него угодило половиной свиной туши.
– Пап, – начал я.
Он обернулся.
– Чего тебе?
– В каком смысле?
Я поежился. У меня рот вот так сам собой открывается, и я порой несу неведомо что. Надо быть поосторожнее. Что я, собственно, собирался сказать? Может, и стоило бы рассказать ему, как все на самом деле было с этой жвачкой? Ну и заодно про другие проделки, чтобы подготовить его хоть немного к тому, что ему предстоит услышать.
– Так что ты хотел сказать?
Папа ткнул меня локтем, видно, решил, что я заснул.
– Ну, – начал я, – вот хотел спросить: что ты хочешь получить в подарок на Рождество?
Наша старая тачка как раз подруливала к школе. Та должна была вот-вот возникнуть из снежных вихрей, словно грязно-желтый кошмар. От одной мысли об этом у меня засосало под ложечкой.
– Покой, – ответил отец, и это прозвучало торжественно – под стать костюму. – Вот чего я хочу. Немного покоя.
Ну, этого-то ему не видать как своих ушей!
Да, не самое удачное начало.
– Ваша очередь!
Из класса выскочил Пень, таща за собой свою мамашу. Она смущенно улыбнулась нам и торопливо отвела взгляд, чтобы мы не заметили ее покрасневшие глаза. А Пень тем временем скорчил рожу, давая понять, что те, кто собрались там за дверью, поджидали нас в полной боевой готовности.
Они туда все набились – вся похоронная команда.
И все разом подняли головы, когда мы вошли. В середке был мой классный руководитель – Асп. Слева от него сидел психолог, тот самый парень, что любит хлопать всех по плечу и проникновенно заглядывать в глаза. А справа скалила зубы завучиха.
– Присаживайтесь, – пригласил Асп и уставился на отца: тот забыл выкинуть окурок, и он так и торчал в углу рта. Учителю явно не понравилось, что кто-то курит в классе. От раздражения у него задергался правый уголок рта. – Мне очень жаль, – процедил Асп и кивнул на сигарету.