По отношению к процессу тамплиеров, урок, извлеченный из предшествующего, заключается в том, что Ногаре, не колеблясь, бросил публичное обвинение Папе без малейших доказательств виновности и даже не беспокоясь о них. Донесение одного знатока канонического права, составленное после смерти Бонифация, тяжко для нашего настойчивого полемиста, так как ему советуют оставить обвинение в ереси за неимением доказательств и поискать другой путь. [512] Далекий от того, чтобы позволить себе пасть духом, Ногаре тогда направил королю экстраординарное послание, - жесткое предостережение, - в котором он угрожал Филиппу божьей карой, "если он отнимет руку от плуга". [*2] Вы сами, о суверенный король, будете судимы пред Богом и людьми. Вы публично взяли на себя дело Христа и католической веры и защиту церкви против Бонифация <...> не становитесь лжецом пред Богом.

Труд будет тяжким, говорит Ногаре, - главные позиции нужно захватить с самого начала и заставить Папу скорее возвести в кардинальский ранг как можно больше французов. Со своей стороны, он готов взять на себя ответственность за дело Ананьи:

Г. де Н. представил бы свою защиту с Вашим прибытием (на Собор). Он бы изложил <...> большую часть правды и постарался бы почти извинить и освободить пред людьми королевское превосходство.

Письмо написано рукой Ногаре, спешно, с переписанными местами и словами, вычеркнутыми яростным пером. Следы красного воска на обороте листа показывают, что оно было тут же сложено и скреплено печатью. Гийом предстает в этом письме целиком, с его дерзостью, коварством, но и с едва прикрытым презрением, которое ему внушает его хозяин. Понимал ли весьма молчаливый Филипп своего советника, такого многословного? Все, что можно сказать, - так это то, что король позволил руководить собой и что Ногаре уже обдумывал еще более темное дело, нежели дело Бонифация VIII, с которым мы только что ознакомились, [513] ибо, если бы новый Папа не согласился на созыв Собора, "Гийому пришлось бы дать другие рекомендации" для продолжения своей политики.

Бертран де Го, принявший имя Климента V, происходил из гасконской семьи и вследствие этого, являлся подданным короля Англии, [*3] которому служил несколько лет, прежде чем стать капелланом папы Целестина V; он едва знал Италию и имел непродолжительный опыт в Курии; и его карьера, и личность ничем не выделялись. Новый Папа был болезненным, постоянно озабоченным своим здоровьем человеком, одновременно слабовольным и упрямым. Он отказался вернуться в Рим и избрал для собственного посвящения Лион, епископский город, где 14 ноября 1305 г. и состоялась церемония. Климент сразу выказал себя весьма благосклонным к французскому королю; из десяти кардиналов, которых он возвел в этот сан в Лионе, пятеро были из его собственной семьи и четверо - из окружения Филиппа: Беранже Фредоль, епископ Безье; Этьен де Сюизи, канцлер с 1302 по 1305 гг.; Пьер де Ла Шапель-Тейфер, епископ Тулузы; и Никола де Фреовиль, доминиканец, в прошлом - исповедник короля. Тем не менее Папа отказался принять Гийома де Ногаре или дать ход делу Бонифация VIII, что поставило Ногаре в крайне незащищенное положение. В марте месяце, ко всеобщему изумлению, Климент перенес Курию в Бордо. [514]

В противоположность своим предшественникам, Климент V искренно заинтересовался Святой Землей. Обстановка в Малой Азии изменилась после побед, одержанных татарами над каирскими султанами, и монгольский хан стремился к союзу с христианами. В Лионе Папа принял послов; они предложили поставить сто тысяч всадников и выделить столько же лошадей для крестоносцев. В связи с этим Климент обратился за советом к магистрам обоих военных орденов, и ответ Жака де Моле должен был найти его в Бордо.

Последний магистр ордена Храма родился около 1244 г. в Раоне, в Юре, и получил свое имя по владению в окрестностях Безансона. В 1265 г. он стал тамплиером и был принят Эмбером де Перо, генеральным смотрителем и дядей Гуго де Перо. Моле служил в Святой Земле под началом Гийома де Боже и в 1294 г. стал великим магистром. Известно, что группа бургундских рыцарей предпочла его Гуго де Перо; в любом случае несправедливо предполагать, что ни тот, ни другой не были бы избраны, если бы орден Храма не лишился своих лучших рыцарей при осаде Акры.

Жак де Моле, растерявшийся, когда несчастье обрушилось на его орден, говорит о военных вопросах авторитетно и с пониманием. Его донесение должно было составляться с согласия совета, и если некоторые выводы выглядят пессимистичными, то они одновременно и проницательны, и объясняются естественным недоверием к некоторым проектам, которые были созданы при французском дворе и поддержаны Папой. [515] Имелось в виду наступление на Морею (Пелопоннес) и военная кампания по отвоеванию Византийской империи в пользу Карла де Валуа, брата короля, женатого на Екатерине де Куртене, наследнице латинских императоров Константинополя. Отъезд был назначен на май 1307 г., и Папа, поставлявший финансовую помощь Карлу де Валуа, втайне надеялся снискать симпатии армян, помогая им в борьбе с мусульманами Сирии. [516] Несомненно, тамплиеры предвидели разгром, который последовал бы за этими недостаточно продуманными проектами; разгром, который, как всегда, поставили бы в вину духовно-рыцарским орденам: этим объясняется тон вступления в послании Моле.

Святой Отец, вы спросили меня, кажется ли мне предпочтительным организовывать большую или малую экспедицию. На это я отвечаю, что маленькая экспедиция ничего бы не стоила при нынешнем состоянии Святой Земли, но обернулась бы к ущербу и стыду христианства, ибо стала бы погибелью для тех, кто принял бы в ней участие. Сейчас христиане не владеют на этой земле ни замком, ни крепостью, где они могли бы укрыться при необходимости. И если войско будет неожиданно атаковано с какой-либо части заморской земли и не будет достаточно мощным, чтобы сразиться с войском султана, оно будет полностью уничтожено.

Мусульманская армия, защищающая Иерусалим, насчитывала, по мнению Моле, от двенадцати до пятнадцати тысяч всадников, более сорока или пятидесяти тысяч лучников; в военных действиях ее поддержала бы армия Египта. Магистр ордена Храма не советовал высаживаться в Армении, стране, которая, со своим "малонадежным населением", казалась опасной, но если пожелают снарядить крупномасштабную экспедицию, он совершенно согласен.

Item: [*4] должно приказать с этого времени генуэзцам, венецианцам и людям из других морских стран построить корабли и прочие большие суда, способные перевозить лошадей и снедь, и каждый должен начать запасаться необходимыми вещами <...>

Item: я советую использование не галер, но кораблей и других крупных судов, и сие оттого, что они лучше галер и много выгоднее. Ведь один корабль перевозит больше, чем четыре галеры, а одна галера стоит больше, чем три корабля. И флоту не придется сражаться на море, оттого, что у наших врагов мало военных судов и они не осмелятся на нас напасть.

Далее Моле касается контрабанды; европейские страны, говорит он, посылают туркам все для войны, вплоть до "предварительно изготовленных"галер, которые те только собирают и сбивают, а это должно быть строго запрещено. Что касается необходимых военных сил, он оценивал их в двенадцать или пятнадцать тысяч всадников и пешего войска, включая тысячу арбалетчиков. Он ничего не пожелал сказать ни о месте сбора, ни о месте высадки, но предложил устно назвать Папе и королю Франции наилучшие из них.

Item: я советую вам <...> велеть приготовить этой зимой десять галер, которые выйдут в море в начале весны, чтобы защищать остров Кипр и охранять море, чтобы дурные христиане не перевозили больше контрабанду сарацинам. И дабы знать, как эти, галеры смогли бы продержаться без отдыха до генерального перехода и как получить средства для их оплаты, я вам объясню, если вам угодно, секретно <...> ибо мой проект не из тех, которые можно было бы записать. Но, как я надеюсь, эти галеры с Божьей помощью принесут столько пользы, что смогут легко удерживать море.