Майор безмятежно засопел, а Коваленко прошептал:

- Вот кто сегодня отработал. Черт, всё равно не понимаю, как у него выходит. Автомат вот 'нашел' попутно. Добротная, между прочим, вещь. Тяжеловата только...

Женька свернулся под лавкой, сунул под голову сумку с ненужными словарями. Было душновато, зудели налетевшие в комнату комары. Погромыхивало на западе...

- Трофимов, к капитану!

Алексей вытер руки и пошел к начальнику отдела. Голуб в своей "горенке" что-то писал, одновременно прихлебывая чай, обжигаясь и ядовито критикуя телефониста, тщетно пытавшегося дозвониться до "восьмого".

- Ага, Трофимов! Значит, так: хватит тебе прохлаждаться. Садись и признавайся, как самочувствие...

- Терпимо, товарищ капитан, - с опаской сказал Алексей. - Вот только ухо...

Ухо, в общем-то, не слишком беспокоило. Не слышало, но и не мешало. Спина - иное дело. Возня с трофейным сейфом, который сначала пытались закрыть, а потом открыть, даром не прошла. Прав Хворостин - откровенно лехтарского нрава тот ящик. Или те ключи, что нашли, все-таки не от него.

- Ухо - не жопа. Тут двойной резерв есть, - заметил Голуб. - Значит, имеется к тебе, Трофимов, отдельное ответственное задание.

- Товарищ капитан...

- Всё понимаю. Подлечиться бы тебе, дух перевести. Боец ты сознательный, к анархии и прочей расхлябанной саботажности не склонный. Но сейчас у нас наступление, и дело твое рассматривать некогда и некому. Сам всё понимаешь. Ты же у нас комсомолец?

- Комсомолец, - чувствуя, что мало не покажется, согласился Алексей.

- Ну, я и не сомневался, текущий момент ты понимаешь. Короче, временно прикомандировываешься к нашему отделу. Вот предписание...

Алексей развернул лист с фиолетовой печатью. "Вплоть до дальнейших распоряжений, в должности водителя автотранспортного средства ГАЗ-АА номер А-5-13-34". Ох, загоняют. И кто тогда за язык тянул?

- Гонять не будем, - заверил догадливый Голуб. - Но сегодня придется тебе покрутить "баранку". Свыше приказано оказать содействие командированной оперативной группе. Можно сказать, конкретно тебе и приказывают, поскольку мы зажрались и лишний транспорт заимели. Задача такова: катите к хуторку у озерца Иха-селькя - это верст шесть севернее Майнилов. Там работает опергруппа. Намекаю - отдельная московская опергруппа. Лишних вопросов не задавать. Задача: помочь оперативникам транспортом и связью.

- Товарищ капитан...

- Да, рации у нас нет, - согласился Голуб. - Ну, так помогаем исходя из реальных возможностей. Так и передашь. Уж и рады бы, да... В конце концов, там наших частей полно, посредством телефона с кем угодно свяжетесь. Ты не новобранец, связист с фронтовым опытом, разберешься. Осознаешь, ответственность?

- Так точно.

- Ну и отлично. Вам там к утру нужно быть. Время есть, заскочите в хозяйство Тавтеева, заберете одного пленного финна. Сомнительный тип. Поосторожнее с ним.

- Товарищ капитан, а финна-то куда? Он же...

- Финна сюда, ко мне, для дальнейших следственных мероприятий. С тобой Кутлов поедет. Сопровождающим. Утром или ко мне их с этим чухонцем забросишь, или пересядут на попутку. По обстоятельствам. Справитесь. Всё понятно? Чаю хочешь?

- Не откажусь, товарищ капитан, - вздохнул Алексей.

Чай был сладкий, крепкий. Капитан отложил бумаги и сказал:

- Ты, Алексей, парень правильный, советский. Со здоровьем, конечно, не особо. Ничего, подлечишься, до Берлина запросто дотопаем. А пока выручай. Наступаем, вторую линию финнов взломали, отдыхать да приходить в себя некогда - бить надо, пока мерзавцы бегут и пятками сверкают. К старшине сейчас зайдешь - он оружие по твоему нынешнему стоянию выдаст. Я распорядился. И веселей, веселей...

Через полчаса Алексей уже заводил машину. Полуторка-диверсантка упрямилась. Коренастый Кутлов топтался рядом и подавал идиотские советы:

- Ты с протягом крути, с протягом.

Алексей с трудом выпрямился и протянул кривой стартер умнику:

- Показывай.

- Ошалел, что ли? Кто шофером-то?

Алексей поправил замурзанную повязку на ухе и негромко сказал:

- Я шофер. Еще я контуженый. Нервный. И еще старше по званию.

- Вот еще нервный хрен с горы... - Кутлов разобиделся, но за заводную ручку взялся, крутить начал. Не шибко успешно, но тут на глаза откомандированным на спецзадание страдальцам попался сонный Хворостин. Привлекли и, переругиваясь, совместно занялись "диверсанткой". От дверей давал советы часовой, на шум вышел старшина. Минут через пятнадцать машина, уступив превосходящим силам контрразведчиков, затарахтела.

Алексей, сдвигая все время съезжающую на ненужное место кобуру с наганом, забрался в кабину.

- Перекурим, - сказал ерзающий со своим автоматом и пухлым "сидором" на коленях Кутлов. - А то ты бледный, чо та бумага. Дух переведи.

- Давай выедем, а то снова заглохнет, гадина, - пробормотал Алексей, вытирая лицо обрывком бинта. - Ты за "старшего" не бычись. Это я для порядка.

- А я-то удумал, - Кутлов ухмыльнулся. - Давай без горячки. Докатим. Вот как обратно-то мне ехать? В кузове масла на два пальца набрызгано. Как же я с подконвойным?

- На шпиона и сядешь. Они откормленные, мягкие...

Тащились долго. До шоссе добрались без труда, но войск шло густо, втереться в колонну не давал регулировщик. Едва уловили момент, сунулись в разрыв. Оказалось неудачно - впереди шел тягач с прицепами, чадил так, что не продохнешь. Обогнать не получалось - и навстречу пер сплошной поток грузовиков. Шоссе - в общем-то, неплохое и даже не слишком разбитое, было узковато. Алексей изловчился - пропустил вперед шибко спешащих саперов. Потом контрразведчики оказались позади батареи на конной тяге. "Диверсантка" присмирела - катили не слишком гладко, но без сюрпризов.

- А леса тут схожие, - рассказывал Кутлов - его звали Семеном, и родом он был с какой-то дремучей Нижней Тотьмы. - У нас, правда, комарья пожиж. Да ты не отмахивайся, притерпи...

Кусали в потную шею комары, качалась белая недоделанная ночь, двигались и двигались сквозь бледный сумрак войска. Много их было. И даже несколько подбитых и сгоревших "тридцатьчетверок" у дороги настроение экипажу "диверсантки" не испортили. Командированные малость поспорили о Хельсинки; Алексею смутно помнилось, что столица вражья гораздо севернее стоит, а Кутлов утверждал, что "прямый путь, только тама шоссе шире станет". Но штурмом брать Хельсинку приказа нет, по плану окружат её и ультиматум предъявят. Финнам о Ленинградской блокаде напоминать не надо - живо лапки задерут.

Впереди угадывался подъем - видать, гряда, где и располагался финский неприступный рубеж, что днем сходу взяли. Погромыхивало уже недалеко. И взблескивало за озером смутно - видимо, отошедшие финны с досады клали "по площадям", спать нашим не давали. Левее от шоссе, за лесом активно работали пулеметы.

На посту посланцы пытались узнать о хозяйстве Товтеева. Из объяснений выходило, что "да черт его знает". Как финнов днем со дзотов и траншей сбили, так перепуталось все.

...Под колесами скрипел камень, "Диверсантка" переваливалась, виляя между воронок.

- Ща въедешь, - обеспокоенно забурчал Кутлов. - Въедешь, грю. Давай встанем да оглядимся, где погожей-то...

Машину пришлось заглушить. Мимо тянулись повозки, но на вопросы ездовые лишь отмахивались - никто хозяйства Товтеева не знал, да и по всему видно, знать и не мог, - в первый раз к здешней передовой шли. Попытка осмотреться ничего не дала - левее угадывались танки - с десяток машин, правее развалины то ли сарая, то ли просто груда камней, дальше шоссе уходило в лес. Кто-то возился на опушке, похоже, обозники разгружались.