Признанный опыт Марко в морских путешествиях позволил ему заручиться позволением Хубилай-хана. «Как сказал Марко, плававший в те страны, его величеству следовало по доброте позволить им отправиться морем, и чтобы те трое латинян, то есть Никколо, Маттео и Марко, испытанные в плаваниях в тех морях, сопровождали их до земли царя Аргона».
Даже этот довод в их пользу не сразу склонил Хубилай-хана отпустить Поло. «Однако, поскольку делать было нечего, он согласился на все, чего они от него просили».
Выказав человечность, с самого начала привлекшую к нему Марко, Хубилай-хан «велит им всем троим явиться к нему и говорит им много милостивых слов великой любви, которую к ним испытывает, и они должны обещать, что, проведя некоторое время в христианских странах и на родине, вернутся к нему». Поло, рвавшиеся в обратный путь после многолетней задержки, дали обещание, которого совершенно не собирались исполнять. Время торопило. Всем было ясно, что конец жизни Хубилай-хана недалек. Они должны были уехать не откладывая, на любых условиях.
Договор, который они заключили с Хубилай-ханом, не обеспечивал им полной свободы; хан мог сделать вид, что просто отправляет их с очередным поручением. Но о возвращении разговора не было. Исполнив порученное, Поло могли считать себя свободными.
Наступил уже 1292 год. Марко Поло был зрелым человеком, ему исполнилось тридцать восемь лет, и семнадцать из них он провел на службе у Хубилай-хана. Больше у него не было повода представляться кем-либо, кроме как венецианским купцом, даже если его другие личины превосходили оригинал, были более убедительными и знаменательными. Замкнутый в пределах собственной личности, он стал мельче. Эту потерю возместило то, что ему больше не приходилось разыгрывать роль послушного сына, чье суровое ученичество при отце и дяде так затянулось, или роль обаятельного протеже самого могущественного на земле правителя. Он стал просто наблюдательным странствующим купцом, восхищающимся достижениями, пренебрегающим глупостями, податливым к искушениям плоти и движимым верой. Зрелый Марко холодно взирал на творившееся вокруг, видя истину, не оплодотворенную воображением. Хубилай-хан уже не был для него правителем великого воинственного народа. Он постарел, и его острый ум, проницательность и сила все чаще отказывали ему.
Несмотря на крушение иллюзий, Марко был опьянен надеждами на возвращение домой. Позднее, рассказывая свою историю, он, кажется, намеревался дважды описать этот поворотный пункт, словно подчеркивая его значимость. Однако подход к его изложению оказался необычным. Он отвел немалое место этому эпизоду в прологе, более увязая в подробностях, нежели подводя итог. В сущности, описание его расставания с Хубилай-ханом оказалось самым продолжительным в прологе, так что можно предположить, что Марко считает этот момент самым заметным событием своей карьеры в Монгольской империи. Однако, добравшись до этого момента в самом повествовании, он едва упоминает о нем.
С каждой милей, пройденной по Шелковому пути и за его пределами, Марко Поло составляет эпитафию самому себе, складывая фрагменты опыта в великую, хотя и неточную, эпическую и романтичную, хотя и жизненную, логичную, но импульсивную поэму. Марко не случилось открывать новых земель, и он никогда не считал себя первооткрывателем — говоря о себе, он использовал выражение «странник». Приключения случались с ним, но он их не искал. Он не составлял планов, да и не мог их составлять: он жил своим умом и талантом к импровизации. Странник по призванию, он умел влиться в новую среду, стать своим среди чужих.
Хотя Марко никогда не забывал, что он купец, он не выказывал интереса к обогащению, хотя и подсчитывал непрестанно чужое имущество. Он ни во что так не верил, как в коммерцию. Для Марко торговля и странствия были синонимами и, более того, сутью жизни. Кажется, он понимал их куда глубже, чем политику и войны; в сущности, в войнах он видел неразумное препятствие для основного занятия человечества — коммерческих предприятий. Харизма Хубилай-хана (и наложницы) привлекали Марко более, чем золото и драгоценности. Безусловно, нашлись бы и более простые способы разбогатеть, не странствуя через весь континент, на каждом шагу подвергаясь опасностям. Но Марко увлекал процесс — торговля, наблюдения, впечатления, — а не результат. К тому времени, как начался его путь домой, он мог считать себя богатым скорее знанием и опытом, нежели материальными ценностями.
Перед самым отъездом Поло от монгольского двора Хубилай-хан, выказав благородство, вручил им новые, еще более ценные пайцзы, гарантировавшие путникам благополучие и безопасность. Эти пайцзы были красивы: «две таблички из золота с чеканкой королевской печати и написанным приказом, что они свободны и не обременены никакими обязанностями и безопасны во всех его землях». Путешествие обещало быть приятным. «Повсюду, куда бы они ни направились, — повелел Хубилай, — им должны возмещать все расходы на себя и на их караван и им должно предоставлять эскорт для безопасного пути».
В действительности у Хубилай-хана были свои планы на купцов-посланников, и он превратил их поездку в международную миссию заметной важности. «Он доверил им многое от своего лица — по-видимому, письма и другие личные предметы, — и поручение к апостолу (папе) и к королю Франции, и к королю Англии, и королю Испании, и к другим коронованным владыкам христианского мира».
Общий вид экспедиции был великолепен: четырнадцать больших кораблей, на каждом по четыре мачты и двенадцать парусов. Восторг Марко, ожидавшего новых приключений, так и брызжет со страниц повествования. Чувствуется, как рвется он увидеть голубые воды и почувствовать запах открытого моря. Нетерпение сказывается и в описании судов. «Я мог бы рассказать вам, как они (корабли) были устроены, — пишет он, — но это было бы слишком долго, и потому я не стану упоминать об этом теперь». Все же он замечает, что четыре или пять кораблей вмещали по 250 человек. Могучий флот направлялся к королю Аргону, везя ему желанную принцессу.
Отплытие дало повод для новых щедрот Хубилай-хана от неистощимой, по всей видимости, монгольской казны. «Когда корабли были снаряжены и обеспечены продовольствием и всем необходимым, и три барона, и невеста, и те трое латинян, братья мастер Никколо, и мастер Маттео, и мастер Марко, готовы отправиться к королю Аргону, они предстали перед владыкой и распрощались с великим ханом, и с великой радостью вступили на приготовленные суда и собрались на кораблях в обществе благородных дам и господ. И великий хан велел людям дать им много рубинов и других отличных камней большой ценности и также оплатить расходы на десять лет».
На этой церемонии они последний раз видели Хубилай-хана. После двадцати лет, проведенных в чужедальних странах, начался долгий путь к дому. Главное приключение жизни завершалось.
Порученная Поло доставка принцессы Кокачин законному правителю приобрела в будущем особе значение, поскольку это единственное из описанных Марко событий, подтвержденное китайскими и монгольскими источниками. В 1941 ив 1945 годах китайский ученый Янь Чи-чу сравнил документы династии Юань с подробным отчетом Марко об отплытии из Китая и установил, что они сходятся почти идеально, с одним существенным упущением: имен трех посланцев Хубилай-хана.
В отчете, составленном около 1307 года Рашидом ад-Дином, авторитетным персидским летописцем той эпохи, рассказывается в целом та же история, упоминаются принцесса Кокачин и трое посланцев, сопровождавших ее. Все это соответствует подробностям, изложенным Марко. Рашид ад-Дин, как и китайцы, не упоминает Поло по именам, но существование независимых подтверждений подсказывает, что точность описания Марко — не просто совпадение. В общем и целом, эти источники подтверждают, что Марко сопровождал принцессу к царю Аргону и служил Хубилай-хану, как заявляет он сам.
«Они отправились от того острова и, скажу вам, что они плыли по великому морю Индии восемнадцать месяцев, прежде чем добрались до земли царя Аргона, — сообщает Марко, — ив этом странствии они видели странные и диковинные вещи и нашли много чудес». В спешке он так и не сообщил своему соавтору Рустичелло, что это были за чудеса, но если судить по отрывкам сведений, оставленным им об этом пути, плавание через океан в 1293 году оказалось жестоким и мучительным.
