Судя по близкому знакомству Марко с монгольской коммерцией, он служил Хубилай-хану как сборщик налогов и, скорее всего, собирал доходы от продажи соли — одной из основ экономики империи. Хубилай часто поручал эту миссию иноземцам, странствовавшим по империи в качестве его посланцев. Марко оказался подходящим кандидатом на эту должность. В своем повествовании он часто упоминает соль, говоря о ее применении и экономическом значении с большим знанием дела.
Прежде в своих «Путешествиях» он вел речь о бумажных деньгах и о шелковых деньгах, вызывавших скептическое отношение европейцев. Теперь он заговаривает о деньгах из соли, что для европейского здравого смысла было совсем непостижимо. Марко объясняет, как производят эту валюту. «Они берут соленую воду и кипятят в чане… час (пока) она становится густой, как тесто, и они сливают ее в формы, и она застывает в форме… плоской снизу и округлой сверху, такой величины, что весит около половины фунта». Соляные «пирожки» сушили на горячих камнях. «На такие деньги они ставят печать владыки; и деньги такого рода могут производить только чиновники властителя».
Ознакомившись с процедурой обмена этих соляных пирожков на золото, Марко осознал, что получает возможность приобрести вещество, ценность которого вполне осознавал. По всему Тибету он встречал купцов, «идущих через горы» к отдаленным деревушкам, где они выменивали соляные пирожки на золото «с великой пользой и прибылью, потому что те люди используют соль в пищу и так покупают то, в чем нуждаются. Нов городах они используют в пищу одни только кусочки разломанных монет, а целые монеты тратят». Чувствуется удивление Марко перед столь странным обменом, при котором обе стороны получали вещи, в которых, как они полагали, нуждаются. Правительственная монополия на соль представлялась ему, в сущности, привилегией чеканить — или в данном случае, — варить и выпекать деньги.
Далее Марко уделяет внимание месту, которое называет Каражан, передавая тюркское название современной китайской провинции Юньнань. Каражан, хотя и подчиненный сыну Хубилай-хана Темуру, не внушал спокойствия и уверенности неподготовленному торговцу. Это была земля «огромных гадов… весьма ужасных на вид и при знакомстве», таящихся в болотах. Твари были десяти саженей в длину и толщиной с человеческое тело. С трудом сдерживая отвращение, Марко приступает к их описанию. «У них две короткие лапы спереди, у головы, без ступней, не считая трех когтей, а именно, двух малых и одного большого когтя, острых, как у сокола или льва». Массивная голова чудовища с двумя светящимися глазами величиной «в четыре динара» была живым кошмаром. Что до пасти, Марко хотел бы заставить своего читателя поверить, будто она была «так велика, что может разом проглотить человека или быка», растерзав жертву «очень большими и острыми зубами». В общем, говорит Марко, «они так ужасны, и велики, и свирепы, что всякий человек и зверь страшится их».
Эти чудовища были, конечно, не гадами и не змеями, а крокодилами. Марко со знанием дела описывает способ изловить их, не будучи съеденным живьем. Охотники, объясняет он, «устраивают ловушку на дороге, которой эти гады обычно идут к воде, зная, что те пройдут здесь снова. Они втыкают очень толстый и прочный деревянный кол так глубоко в землю — то есть на дороге этих гадов или на береговом откосе, по которому спускается тропа — что… кол совсем не виден; и в этом коле укреплен меч, остро заточенный и режущий, и всегда наклоненный навстречу змее. Его покрывают землей или песком, чтобы гад вовсе его не увидел. И охотники устанавливают много таких кольев во многих местах… Когда змея ползет по середине дороги, где скрыт меч, она напарывается с такой силой, что железо входит ей в грудь и разрезает ее до пупа, от чего она сразу умирает. Вороны, увидев, что она издохла, начинают кричать, и тогда они (охотники) приходят и находят ее».
Охотники рискуют жизнью, объясняет Марко, потому что желчь этого зверя ценится в медицине. «Взяв его, немедленно сдирают кожу, извлекают из брюха желчь и продают очень дорого. Она дорого ценится, потому что из нее делают прекрасное лекарство. Если человека укусила бешеная собака, ему дают выпить немного желчи… и он сразу исцеляется. Коли женщина не может разродиться и громко кричит в схватках, ее дают немного желчи этой змеи в питье, и она сразу рожает… Третье достоинство — если у кого сыпь, или фурункул, или чесотка, прикладывают немного этой желчи, и болезнь проходит за несколько дней».
Несмотря на уродливую наружность, мясо крокодилов почиталось деликатесом. «Они дорого продают мясо этой змеи, потому что оно вкусно, и едят его охотно», — сообщает Марко. А порой рептилия помогала защитить людей от других хищников, поедая детенышей волков, львов и медведей, «в то время как родители не могут их защитить».
Путем неустанных исследований Марко пришел к выводу, что крокодил, при всей его свирепости, может оказаться неожиданным союзником в каждодневной борьбе за выживание.
Будучи посланцем Хубилай-хана, Марко Поло познакомился с кровопролитными усилиями монголов подчинить Каражан. Область была населена различными племенами, весьма далекими от утонченной китайской цивилизации.
Несмотря на склонность к изоляции и независимости, многие племена при династиях Цинь (221–206 годы до нашей эры) и Хань признавали власть далекого Китая, однако в действительности бразды правления оставались в руках местных племенных вождей, живших по собственному уставу. Переселенцев из Китая здесь было мало, и они оставались в провинции явными чужаками.
К эпохе династии Тань (618–907 годы) в этом районе возникло царство, известное под названием Гуанчжоу. Став доминирующей культурной и политической силой, оно объединило разрозненных военных вождей и привнесло толику цивилизации в эту в общем первобытную область. Ко времени своего расцвета, как раз перед прибытием Марко Поло, в Гуанчжоу были мастера, производившие тонкие хлопчатые и шелковые материи. Кроме того, в царстве добывали соль — (возможно, это и было причиной приезда туда Марко в качестве сборщика налогов) — и золото. Некоторое время китайская политика способствовала процветанию Гуанчжоу, отчасти потому, что царство служило буфером против агрессивных племен соседних областей, однако при династии Сун (906-1279) власть Китая пошла на убыль. К тому времени, когда Марко появился при монгольском дворе, Хубилай-хан твердо решил привести это отдаленное царство в рамки «монгольского мира», однако упорство военачальников Гуанчжоу сильно затрудняло эту задачу и обещало в лучшем случае частичный успех.
Марко относит неизбежное столкновение к 1272 году, но эта дата неверна. Ошибка вызвана либо опиской в рукописи, либо его неудачной попыткой перевести монгольский лунный календарь в европейскую юлианскую систему. Согласно надежным китайским источникам, события развернулись в 1277 году, совсем незадолго до появления в этих местах Марко Поло. Как бы то ни было, когда он оказался на месте действия, воспоминания о кровавой бойне еще не потускнели; казалось, ржание коней и свист летящих стрел только что смолкли.
Марко узнал, что покорение Хубилай-ханом этой области вылилось в серию кровопролитных и живописных сражений. Среди этого разнообразного, часто гористого ландшафта монголы чувствовали себя не в своей стихии и полагались на поддержку местных наемников. Их войска встретились с силами сопротивления местного вождя, которого Марко называет государем Миана — то есть Мьянмы, или Бирмы — и Бенгалии. Этот военачальник в решимости дать отпор войскам Хубилай-хана поклялся «предать их всех такой смерти, что Хубилай-хан никогда больше не захочет посылать против него армию».
ГЪтовясь к сражению, государь Миана и Бенгалии собрал две тысячи «очень больших» слонов, «хорошо подготовленных для войны». На спине у каждого была «деревянная крепость, очень прочная, хорошо построенная и приспособленная для битвы». И в каждой крепости скрывалось «не менее двенадцати человек, вооруженных для стрельбы из луков и битвы». Кроме того, королевская армия могла похвастать «шестьюдесятью тысячами воинов, конных и пеших».
