Крепость, известная как Акра, являлась зримым напоминанием о прежнем Иерусалимском царстве. В XIII веке она оказалась в руках мусульман. Сама Акра была разделена на кварталы, где стояли дома представителей соперничающих государств, таких как Венеция и Генуя. В крошечном порту не хватало места для кораблей, и многие принуждены были бросать якорь на рейде. Через город тек поток христиан-пилигримов, направлявшихся в Иерусалим. Акра, хоть и была невелика, гордилась двумя видными персонами того времени. Здесь можно было встретить в окружении английских рыцарей принца Эдуарда, который в союзе с монголами вел собственный крестовый поход против мусульман. Второй важной персоной был папский легат Теобальдо из Пьяченцы. Акра была так мала, что Эдуард был знаком с Теобальдо, а возможно, даже с купцами Поло.
Возвратившись в Акру, Поло отправились прямо к старому другу, чтобы возобновить знакомство двухлетней давности. При встрече старшие Поло выразили желание получить масло от Гроба Господня для выполнения данного Хубилай-хану обещания. Теобальдо позволил им отправиться в Иерусалим для закупки этого драгоценного елея.
Тогда, как и теперь, Иерусалим был как бы турнирной площадкой: город будоражили и возмущали соперничавшие религии. Здесь по приказу царя Соломона был воздвигнут Храм, здесь был распят Иисус. И отсюда же вознесся на небеса пророк Мухаммед. Мусульмане называли Иерусалим на свой лад: Аль-кад — «Святой». Ко времени прибытия Поло город уже две тысячи лет провел в осаде. Одна армия завоевателей сменяла другую, от римлян до мусульман. Каждая вера — и каждая армия — притязала на владение городом. В Иерусалиме не прекращались стычки и молитвы, а неуверенность в будущем была образом жизни.
Пока мусульмане и христиане спорили за владения и доступ к святым местам и реликвиям, колонны пилигримов в сопровождении проводников переходили от святыни к святыне. Поло — трое незаметных пилигримов в толпе — прибыли, может быть, с самой необычной миссией. Чтобы раздобыть обещанное Хубилай-хану священное масло, они отправились к Гробу Господню у подножия Масличной горы. Еще один германский клирик, Бурхард Сионский, побывал там вскоре после Поло, в 1282 году, и описал мрачную обстановку: «Пещера, в который находится Гроб Господень, имеет восемь футов в длину и также восемь в ширину. Снаружи она целиком выложена мрамором, но внутри голая скала, как было во время Его погребения. Вход в пещеру с востока, очень низкий и маленький. Справа от входа, у северной стены гробница. Она из серого мрамора, возвышается на три ладони и имеет восемь футов в длину; как и сам склеп или пещера, и укрыта со всех сторон».
Несмотря на сомнения знатоков Библии, говоривших, что Святой Гробне мог быть истинным местом погребения Иисуса, его продолжали почитать, и Поло, покупая масло, не имели оснований сомневаться в его подлинности.
То же место (теперь это Старый Иерусалим) описал Лудольф фон Сухем. «Здесь, при церкви Святого Гроба, живут дряхлые грузины, у которых ключи от часовни Гроба Господня, и пища, пожертвования, свечи и масло для лампад, горящих в склепе. Все это подают пилигримам через маленькое окошко в южных дверях церкви».
Вместе с другими паломниками к святейшей из святынь Поло получили масло, за которое, вероятно, расплатились щедрым пожертвованием. Затем они поспешили вернуться в Акру.
За время их отсутствия мало что изменилось. Теобальдо сообщил им, что кардиналы так и не сумели выбрать нового папу, хотя прошло уже два года. Нетерпеливые, воодушевленные удачной покупкой святого масла путешественники решили немедленно отправиться ко двору Хубилай-хана, не ожидая затянувшегося избрания. Они обратились к Теобальдо, каковой как-никак был папским легатом, с просьбой снабдить их официальным документом, который удовлетворил бы монгольского вождя и объяснил ему, что они не сумели исполнить порученного по причине смерти папы Климента и отсутствия преемника. «Синьор, — сказали они ему, по воспоминаниям Марко, — мы видим, что апостола нет, и хотим отправиться к великому владыке (так почтительные венецианцы именовали монгольского вождя), потому что против воли уже замешкались надолго и ждали достаточно. Итак, с вашего благословения мы хотели бы вернуться. Но об одном просим вас: дайте нам привилегии и письма, удостоверяющие, что мы явились с посольством к папе и не застали его в живых, и ждали, пока появится новый, когда же его так долго не могли избрать, вы, как легат, удостоверили все, что вы видели».
Судя по этой речи, Поло умели вести переговоры с представителями власти, и они получили желаемый ответ: «Я доволен вашим желанием вернуться к великому владыке». Правда, вряд ли Теобальдо титуловал Хубилай-хана «великим владыкой», но легат охотно использовал Поло для установления дипломатических отношений с монгольским вождем. Более того, Теобальдо обещал уведомить хана, когда будет избран новый папа.
Поло полагали, что теперь у них имеется все необходимое и можно спокойно возвращаться к монгольскому вождю. Они перебрались в отправной пункт, армянский порт Лаяс, через который проходили три года назад на пути к дому. Лаяс, хотя и крошечный, по сообщению Марко, кишел «купцами из Венеции, Пизы, Генуи и из глубин материка, явившимися туда, чтобы продавать и покупать товары и держать в этом городе склады».
И вот, когда обстоятельства казались почти идеальными, разразился мятеж. Марко рассказывает: «Внук великого хана… взялся уничтожать все дороги через пустыню, прорывая огромные рвы и ямы, и все это делалось для того, чтобы войска не могли его преследовать». Восстание задержало Поло в Лаясе. И вновь они как будто в заточении и не могут ни вернуться в Венецию, ни двинуться к Камбулаку. Пока они бессильно ожидали подавления восстания, к ним добрался курьер с поразительным известием: 1 сентября 1271 года, после тридцати четырех месяцев промедления (самый долгий срок за всю историю папства) кардиналы наконец избрали нового папу, причем не кого иного, как их верного друга и покровителя Теобальдо из Пьяченцы, или Теобальдо Висконти. «Чему братья весьма обрадовались», — отмечает Марко.
Однако избрание папы вызвало новую задержку, потому что курьер доставил им вызов от вновь избранного папы. И братья Поло опять вернулись в Акру, на сей раз под охраной вооруженного эскорта. Они трудились недаром. Теобальдо, ставший самой важной персоной христианского мира, торжественно приветствовал их, почтил своим благословением и дал в их честь пир. В то же время вновь избранный понтифик обдумал миссию к Хубилай-хану и пришел к выводу, что она предоставляет идеальную возможность распространения христианства в Монгольской империи и особенно в Китае. Для этой цели он предложил услуги двух монахов, «действительно самых ученых и достойных во всей провинции», по словам Марко. «Одного звали брат Николай из Виченцы, другого — брат Гильом из Триполи». Они были наделены чрезвычайными полномочиями как церковными, так и мирскими: «привилегии, хартии и письма, уполномочивающие их на все, что было во власти самого папы, так что они могли рукополагать епископов и священников, вязать и разрешать, подобно ему самому, к тому же он вручил им много драгоценных камней и других даров для передачи великому хану и его послам». В целом возведение их друга и защитника на папский престол оказалось удивительно удачным случаем для Поло, теперь направлявшихся на Восток с блистательными перспективами.
Благоприятные обстоятельства вскоре рассеялись. На пути через Армению Поло вызвали гнев местного властителя, султана Бибара, который угрожал им по меньшей мере заключением в тюрьму. В страхе за свою жизнь оба ученых монаха отказались продолжать путь. Однако Поло не для того зашли так далеко и ждали так долго, чтобы отступиться перед первым препятствием. В уверенности, что сумеют договориться с местными племенами, вероятнее всего подкупая их драгоценностями, Никколо, Маттео и Марко упрямо продолжали путь, уже без папского эскорта.
27 марта 1272 года Теобальдо из Пьяченцы вступил на папский престол под именем Григория X. Однако к тому времени его протеже из Венеции далеко ушли по пути приключений, великих трудностей и значительных последствий для церкви, Монгольской империи и хрупких, неустойчивых связей между Востоком и Западом. Их решение продолжать путь вопреки всему означало в глазах большинства европейцев, что они идут на верную гибель. Здравому уму представлялось невероятным, чтобы они добились успеха, с трудом верилось даже в то, что они выйдут из этого испытания живыми.
