Таким образом, следует укрепить все разведслужбы. Стремительно взлетает бюджет разведывательного сообщества. В течение шести лет он увеличится в полтора раза и превысит 45 миллиардов долларов — примерно одна десятая из них предназначена ЦРУ. Это усиление спецслужб ставит также под вопрос политику прозрачности, начатую Клинтоном. В целях большей эффективности разведслужбы должны вновь стать секретными. «Все источники и методы разведки будут держаться в тайне, — предупреждает Буш после терактов. — Моя администрация не будет никак комментировать способы и методы сбора развединформации». Один из его пресс-секретарей защищает эту идею, приводя в подтверждение пример: «Позвольте мне проиллюстрировать причину, по которой в условиях нашей демократии и нашей открытой системы жизненно необходимо, чтобы определенная информация оставалась секретной. В 1998 году в результате утечки информации, полученной Агентством национальной безопасности, стало известно, что это агентство может перехватывать переговоры Усамы бен Ладена по спутниковому телефону. Узнав об этом, бен Ладен прекратил им пользоваться, и Соединенные Штаты утратили возможность контролировать его передвижения и получать информацию, ценную для защиты нашей страны».
Благодаря нелегальной разведке ЦРУ вновь возвращается на авансцену. Бойцы невидимого фронта снова обрели расположение американцев. Они воспринимаются как единственные, кто способен нейтрализовать других: воинов Аллаха, которые приближаются тайно, выжидают, затаившись, а затем взрывают бомбы или себя вместе с ними. Буш умножает также знаки доверия в отношении ЦРУ. Он приезжает несколько раз в Лэнгли, чтобы сказать офицерам о той центральной роли, которую они играют в борьбе с терроризмом. «Растет бюджет, но также ожидание и давление», — справедливо отмечает Тенет.
Напряженные отношения между технической разведкой и агентурной склоняются в пользу второй. «ЦРУ увлеклось техникой, — пишет Боб Баер. — Узаконили, что спутники, Интернет, электронные перехваты и даже университетские публикации дают всё, что нам необходимо знать о том, что происходит за пределами нашей страны… Следует отправить офицеров управления на улицы, позволить им вербовать новых и восстановить «старых» агентов в мечетях, домах, повсюду, где можно узнать о намерениях террористов до того, как появятся огромные ужасные заголовки в газетах об очередных терактах».
Теракты также показали ограничения преимущественно юридического характера на ответные действия против групп, действующих и проходящих подготовку за границей. «Это как если бы приказать спецагентам отправиться в Токио и арестовать императора после атаки на Пёрл-Харбор», — заявляет один из них в конгрессе.
Идет массовый набор на службу в Лэнгли! Объявления размещены на их сайте в Интернете. ЦРУ вновь инвестирует в университетские кампусы. Оно размещает постеры, обещая молодым дипломникам хорошую дозу адреналина. «Вы можете оставаться в стороне, — объясняет один из постеров. — Узнавать из газет обо всем происходящем. Или вы можете оказаться с нами в центре событий».
Кандидатов много. В среднем восемь тысяч в месяц в течение трех лет после терактов. Пик приходится на 2004 год, когда 134 тысячи кандидатов претендуют добровольно на 200 вакансий. В этот год ЦРУ делает самый большой набор офицеров на нелегальную службу за всю историю. Многие из них будут офицерами «без официального прикрытия» — N.O.C.на жаргоне Лэнгли. Они не имеют никакого дипломатического иммунитета. Их можно арестовать и судить за шпионаж в странах, где они работают, за исключением некоторых, с которыми США подписали соглашения. «Лица на посольских должностях приносили пользу в течение последних пятидесяти лет, когда секреты прятались в сейфах министров или в столе премьер-министра», — вспоминает один из офицеров Оперативного директората. Отныне оперативники должны быть вне посольств, куда исламистов не приглашают на пышные приемы. Чтобы украсть секреты, следует приблизиться к их носителям и больше рисковать.
Полномочия спецслужб расширены, но их также просят работать в более тесном контакте друг с другом. Таков главный урок, извлеченный из пепелищ Всемирного торгового центра. Значительное количество разрозненных сведений должно быть сведено воедино, чтобы появилась возможность остановить группировку, прежде чем она перейдет к действиям. Обмен информацией должен производиться между многочисленными участниками антитеррористической борьбы: службами разведки, полицией, аэропортами и портовыми зонами, пограничной охраной, береговой охраной, таможней, иммиграционной службой и т. д. И фактор времени является критическим.
Здесь доминирует не принцип «необходимо знать», а правило «следует делиться»… Такова новая мантра американской разведки. Принятые после терактов меры приведут также к снижению строгого разделения обязанностей, предусмотренного Законом о национальной безопасности от 1947 года. Новые законы, такие как Патриотический акт , а также новые институты, такие как министерство внутренней безопасности или Объединенный антитеррористический центр, призваны усилить как полномочия, так и сотрудничество различных спецслужб.
Это правило применимо как на национальном уровне, так и на международном. Требуется время для подготовки оперативного офицера. Нельзя создать хорошую агентурную сеть за один день. И даже позднее ЦРУ не сможет идентифицировать и контролировать все исламистские сети, особенно Аль-Каиды, внедренные почти в шестидесяти странах.
Антитеррористическое взаимодействие становится, таким образом, стратегической задачей. «11 сентября меняет всё», — заявляет Киссинджер. Все отношения с иностранными правительствами были пересмотрены с учетом терактов. «Вы с нами или против нас», — предупреждает президент, изменившийся под влиянием событий. Этот четкий вопрос адресован главным образом государствам, поддерживающим терроризм. Но он также призван обозначить полезные для Вашингтона контуры сотрудничества спецслужб.
Устрашение противников, убеждение союзников, борьба за общественное и международное мнение — во всем этом разведка до сих пор играет важную роль. В отличие от военных или ракетно-ядерных угроз угроза терроризма не обозначена четко. Только разведслужбы способны ее выявить. Именно поэтому после событий 11 сентября они упоминаются так часто как политиками, так и газетами.
Мы являемся свидетелями расцвета «дипломатии разведки». Конечно, в Вашингтоне существует давняя традиция использовать в общественных целях сведения, предоставляемые спецслужбами. Она уходит во времена ракетного кризиса и достигла своего пика при Рейгане. Но эта тенденция становится беспрецедентной осенью 2001 года.
Одновременно возникают определенные проблемы, так как если разведка становится достоянием общественного внимания, она должна быть убедительной. Однако оценки остаются такими, какие есть: более или менее обоснованные предположения. Отныне велик соблазн для профессионалов от политики встать на путь преувеличения. Только небольшой шаг отделяет дипломатию разведки и политику преувеличения или даже лжи.
Разведку используют, чтобы убедить широкие круги общественности, а также правительственные канцелярии, где может быть представлена в деталях наиболее важная и конфиденциальная информация. Эту миссию Белый дом доверяет руководству ЦРУ. «Моя роль состояла в том, чтобы убедить союзников в Европе, — свидетельствует Тайлер Драмхеллер, отвечавший в Оперативном директорате за европейскую зону. — Необходимо было сломать барьеры между службами, ибо существуют старые и жесткие правила, касающиеся взаимодействия между спецслужбами. Мы работали вместе, но никогда не было при этом действительно реального доверия».
Тенет повсюду. Он непрерывно перемещается между Лэнгли и иностранными столицами, чтобы установить, укрепить или поддержать хорошие отношения с главами государств и их разведслужбами. Более или менее прочная и постоянная сеть сотрудничающих спецслужб стала особенно большой после событий 11 сентября, и в ней насчитывается более ста стран. Более обширная в количественном плане, нежели во время холодной войны. Связующее звено? Страх перед терроризмом. Действительно, сотрудничество спецслужб является одним из главных ответов государств на эту транснациональную угрозу.
