Появление этого нового директора не предвещает ничего хорошего. Офицеры замечают, что, несмотря на почти сердечные отношения между Джонсоном и Рэборном, последний так же, как и его предшественник, не может заставить президента оценить их труд по достоинству. Они были лишь свидетелями его безуспешных попыток привлечь внимание президента.
Во время короткого пребывания Рэборна во главе ЦРУ Джонсон идет на эскалацию войны во Вьетнаме. Для поддержки военного участия Рэборн ориентирует оперативные и аналитические возможности ЦРУ на район Юго-Восточной Азии. Особенно оперативные, так как немногие в Вашингтоне прислушиваются к оценкам управления. Хелмс руководит подрывными действиями, направляемыми из Лаоса, а также курирует подготовку южновьетнамских военных.
Несмотря на свои хорошие отношения с конгрессом, Рэборн играет второстепенную роль на неформальных встречах ЦРУ с конгрессменами. В самом деле, на Капитолий его всегда сопровождает Хелмс. Директор ЦРУ полагается на него при ответах на вопросы и представлении оценок разведывательного сообщества. Рэборн был неуверенным и некомпетентным человеком. Он прятался за профессионализмом Хелмса, который действительно был настоящим хозяином в Лэнгли. Рэборн не найдет своего места ни в ЦРУ, ни в администрации президента. В июне 1966 года он сообщает Джонсону о своем намерении подать в отставку и предлагает назначить на свое место своего заместителя Хелмса, чью компетентность во всех видах разведки он высоко ценит.
«В ЦРУ существует традиция вести себя очень скромно. Это хорошо, и я думаю, что это молчание должно начинаться с меня», — говорит Хелмс одному из своих приближенных вскоре после назначения. Если спокойный и сдержанный характер Хелмса заставляет его держаться тихо, то линия поведения, которую он избирает как директор ЦРУ, будет продиктована в основном инстинктом самосохранения. «От меня очень легко освободиться в Вашингтоне, так как у меня нет никакой поддержки, ни политической, ни военной, ни экономической», — признаётся он.
Хелмс видел, как провалились его предшественники, приблизившись слишком неосторожно к политикам. Он будет держаться в тени президента — должность, которую он ставит выше всего. Он сохранит эту дистанцию с властью, необходимое условие его длительного пребывания во главе ЦРУ Хелмс останется на этом посту около семи лет, во время которых он произнесет только одну официальную речь. Сдержанность — его кредо. В отличие от Даллеса он не создает себе имидж публичного человека. И в противоположность Рэборну ему не надо заниматься самоутверждением.
Хелмс — рафинированная личность, имеющий диплом по истории и литературе. Он бегло говорит по-французски и по-немецки. Его первым увлечением была журналистика, которой он занимался, будучи корреспондентом одного агентства в Европе. Далее, во время Второй мировой войны, он стал сотрудником УСС и с тех пор он не покидал разведслужбы. Будучи оперативным офицером, он мог наблюдать развитие технических средств разведки. Но он остается убежденным в том, что спутники и другие технические инструменты не смогут никогда заменить шпионов, чтобы узнать о намерениях противника: «Классический шпионаж считают второй древнейшей профессией в мире, и я могу предсказать, что он не исчезнет раньше первой».
Коллектив ЦРУ стал чувствовать себя уверенно; они гордятся тем, что их возглавляет человек, участвовавший в создании управления с его первых шагов. Двенадцать тысяч офицеров высоко оценивают Хелмса. Конгресс и американская пресса придерживаются того же мнения. Чем обращаться к ним с напыщенной речью, он предпочитает заручиться благосклонным отношением со стороны конгрессменов и журналистов, приглашая их по одному на завтрак. Последние, на самом деле, проявляют все больше и больше внимания. Необходимо отметить, что вьетнамский конфликт порождает мощную оппозицию в Соединенных Штатах: политику администрации обсуждают, подвергают сомнению, и критика правительства начинает касаться его наиболее секретных действий.
В 1966 году газета Нью-Йорк тайме публикует серию статей, которые представляют собой первое большое расследование прессой ЦРУ. В этом участвуют не менее двадцати журналистов. Их выводы не лестны. Они считают, что ЦРУ располагает полномочиями, значительно превышающими те, которыми конгресс наделил его в момент создания. Через ЦРУ осуществляется влияние «невидимого правительства». Оно выросло до такой степени, что превратилось в своего рода «монстра Франкенштейна». Очень мощное и, к сожалению, бесконтрольное, как и предполагает эта метафора.
Первые серьезные расследования означают новую эру для ЦРУ: отныне пресса интересуется им. Через двадцать лет после его создания деятельность ЦРУ становится предметом тщательного изучения.
И это только начало.
Действительно, несколько месяцев спустя журнал Rampartsосвещает некоторые действия ЦРУ на американской территории. Журналисты раскрывают, что управление финансирует и оказывает секретное влияние на Национальную студенческую ассоциацию, Фонд национального образования, Американскую газетную гильдию, Американскую ассоциацию политических наук и даже Американский комитет за свободу культуры. Подчинение этих организаций влиянию ЦРУ уходит в начало 1950-х годов, когда управление ставило своей задачей создание преграды на пути идеологической и культурной экспансии СССР.
Ramparts —левацкий журнал, что снижает эффект его разоблачений. Незначительно, так как раздаются многочисленные голоса в университетской среде, осуждающие вмешательство ЦРУ в интеллектуальную и социальную жизнь в стране. Согласно газете «Нью-Йорк таймс», оно покушается на имидж США в мире, угрожает фундаментальным основам американской демократии. Именно в этом контексте, впрочем, родились обвинения прокурора Гаррисона в причастности ЦРУ к убийству Кеннеди.
ЦРУ попадает под огонь критики, но Хелмс хранит молчание. Он воздерживается от придания гласности того факта, что президенты Трумэн и Эйзенхауэр стояли у истоков этих операций на американской территории. В своем личном дневнике он пишет: «Иногда нам трудно понять интенсивность преследования со стороны общества. Критика нашей эффективности — одно дело; критика нашей ответственности — другое… Очень жаль, что публичные споры не признают нашей полезности, подвергая сомнениям нашу честность и объективность».
Джонсон реагирует двояко. Первая реакция — публичная: он выражает «свою озабоченность» и требует, чтобы министр юстиции начал расследование. Этим он препятствует проведению слушаний в конгрессе. Вторая реакция — секретная. Президент приказывает Хелмсу сделать всё для дискредитации, саботажа и преследования журналистов, причастных к раскрытию государственных секретов. Кроме того, он требует от него следствия по журналу Ramparts.Джонсон уверен, что он действует по заданию иностранного правительства — несомненно, коммунистического, — и этого достаточно, чтобы этим занялось ЦРУ. Хелмс, подчиняясь президенту, исполняет приказ, но не находит никаких доказательств этим обвинениям.
Действия ЦРУ против журнала Rampartsвыходят за рамки его полномочий. В лучшем случае, это широкое толкование того, что предусмотрено законом об управлении. Но эти действия — не более чем одна из составных частей более широкой внутренней программы под кодовым названием «Хаос». Она направлена на сбор информации о группах, участвующих в антиправительственных демонстрациях: это профессора, студенты, движение за гражданские права, «Черные пантеры», но также и особенно противники войны во Вьетнаме. Их манифестации становятся все более и более бурными. В 1967 году, например, пятьдесят тысяч таких участников направляются к Пентагону, чтобы попытаться перекрыть все входы в здание. Эта силовая попытка совпадает с манифестациями, организованными в других западных столицах. Президент убежден, что все эти выступления имеют одно и то же происхождение: они направляются иностранной коммунистической державой, «дергающей за ниточки.
