Однако пора уже представлять второго из собеседников, русского украинца Игоря Свинаренко. Соавтор-два тоже с течением украсит свою биографию солидными журналистскими достижениями: будет золотым пером «Коммерсанта», собкором в Америке, главным редактором глянцевого журнала «Домовой», лауреатом премии «Репортер года», автором нескольких книг (и издателем журнала «Медведь». — Прим. ред.). Но в год, когда «хрюкнул Ильич» (выражение Альфреда), Игорь работает в калужской молодежке, в отделе коммунистического воспитания и рабочей молодежи. Надо ли говорить, что извещение о кончине бровастого генсека приходит с телетайпа аккурат в вечер дежурства молодого журналиста по номеру? «И сидел я долго, — вспоминает Свинаренко, — потому что никто не знал, как хоронить Брежнева — и как об этом извещать народ. Обком комсомола затребовал инструкции в обкоме партии, те — в ЦК. А там говорят: мы тоже не знаем, перезвоните нам часа в два ночи. Так они подняли архивы „Правды“ за 53-й год — это был последний случай похорон действующего главы СССР — и оттуда слизали весь макет. Значит, рамка черная во всю полосу и отклики трудящихся, что они скорбят и поэтому перевыполнят план, а партия еще теснее сплотится вокруг ленинского ЦК. Идиотизм, в общем, такой, что сегодня в это трудно поверить…»

О чем трындят наши авторы? Да обо всем: малом и великом, грубо приземленном и сугубо философском. На протяжении двухсот с лишним страниц они успеют коснуться разнообразнейших тем (Чернобыля и геополитики, полигамии и великой русской литературы, «Норд-Оста» и «Сибирского цирюльника», еврейского, немецкого и китайского вопросов и др.). Примечательно, однако, что тема массового или ритуального идиотизма, добровольного или вынужденного, с роковой неизбежностью всплывет еще неоднократно. Будет это в разговоре о давно канувших временах и о временах новейших, к которым собеседников-собутыльников вновь и вновь приведет причудливая цепочка ассоциаций. Порою авторы-спорщики посыпают главы пеплом: мол, дураки мы были сами — не лучше прочих. Порою откровенность друг перед другом (и перед читателем) доходит до цинизма, однако покаяния в собственной глупости — как это ни парадоксально! — еще больше располагают читателя к собеседникам. Кох, к примеру, честно повествует о том, как его, молодого, накрывала волна верноподданнической любви к генсеку-реформатору Горбачеву (и удивительно к месту приводит цитату из «Войны и мира» — про восторг Петеньки Ростова при виде государя). А Свинаренко так рассказывает о своей реботе журналиста— Агрария: «Бывало, приезжаешь в колхоз на „козле“, чтобы сочинить бессмертный текст типа: „Вместе с тем оставляют желать лучшего темпы кормозаготовок. На голову КРС заготовлено по 13 ц условных кормовых единиц, в то время как…“. Помните этот незабвенный стилек? Не Свинаренко его придумал, а сама эпоха одобрямса подбирала словечки и ставила каждое лыко в строку…

Авторы книги стараются быть честными по отношению к самим себе.

Это позволяет Коху и Свинаренко давать и нелицеприятные оценки окружающим людям и явлениям. Иногда сарказм зашкаливает, но в точности горьких высказываний собеседникам трудно отказать. Глобальный их замысел исполнен пока лишь на четверть: освоено пять бутылок, охвачено пять лет (том завершается 1986 годом), и впереди еще есть о чем вспомнить.

Судя по замелькавшим газетным и «тонкожурнальным» отзывам, читатель встретил первый «Ящик водки» и последующий второй с этузиазмом. Не в пользу книге только одно, зато важное привходящее обстоятельство — из области политики. Дело в том, что Альфред Кох между выходом первого тома и написанием второго был призван Союзом правых сил руководить предвыборной кампанией; означенную кампанию он начисто запорол. Правда, нет худа без добра: название книги Коха и Свинаренко стало индульгенцией для СПС, поскольку причину поражения правых на декабрьских выборах можно теперь свести к пьянству отдельно взятого Альфреда Рейнгольдовича. А пьянство — причина на Руси уважительная. вековая, почтенная. И Кох едва ли возразит против очевидного, и репутация русского либерализма на данном этапе будет спасена.

Журнал «Знамя»

Если бы не имя автора, книга, наверное, не заслуживала бы особого внимания. Так, обычный застольный треп двух интеллектуалов (отсюда и название — «Ящик водки») с довольно циничными рассуждениями о правде жизни и судьбах родины. Но один из собутыльников — Альфред Кох — почти что герой новейшей российской истории: сначала зампред, а затем председатель Госкомимущества в 1993—1997 годах, во времена второго этапа приватизации и залоговых аукционов, когда формировались отечественные финансово-промышленные империи.

Кох и сейчас, хотя в гораздо меньших масштабах, продолжает влиять на судьбы бизнеса — его компания «Montes Auri» специализируется на так называемых враждебных поглощениях. Помимо личного любопытства есть еще один повод просмотреть книгу. Альфред Кох — показательный пример рафинированного капиталиста, препарированный опытным журналистом Свинаренко. Знать образ мысли и мотивацию таких людей, несомненно, полезно: «Я приношу пользу экономике. Для нее лучше, когда бизнес переходит от слабых к сильным». Настоящему капиталисту не чужда сентиментальность, но он четко разделяет чувства и дело: «Нельзя обижать слабых, согласен, но только в том случае, если слабые не садятся тебе на голову».

У «Ящика водки» будет продолжение. Пока издан первый том, в котором Кох-миллионер вспоминает Коха-дворника— Аспиранта и переломные для страны 1982—1986 годы. У книги один минус — обилие откровений о личной жизни. Чем-то напоминает скандальный кинофильм «В постели с Мадонной», снятый самой героиней с целью рассказать «всю правду о себе».

Конец третьей книги