В конце 95-го в «Коммерсант» вернулся Вася (Андрей Васильев). Это было для меня важным событием. Когда-то мы вместе работали в старом «Коммерсанте», Вася был там начальником отдела. Вася много сделал для газеты, кстати. Все те смешные заголовки он придумывал. Яковлев сперва на смешное не соглашался, требовал умных. Но после сдался. После Вася ушел, официальная версия такая: у него взгляд на газету перестал совпадать с яковлевским. И я все эти годы, с 92-го по 95-й, говорил Яковлеву, что Васю надо вернуть. Какими б ни были личные переживания. И вот Вася был-таки возвращен — может, это я Яковлеву плешь проел.

Кстати сказать, в 95-м начал выходить журнал «Медведь»! Не могу сказать, что я предугадал будущее, нет, я тогда, конечно, не знал, что с «Медведем» у меня что-то будет. Но отчетливо помню, что подумал тогда: хорошо б заняться мужским журналом!

В президентские выборы оба автора работали на одной стороне баррикад: они страстно желали коммунистам поражения. Хотя официально Кох не входил в предвыборный штаб, за судьбоносными событиями наблюдал вблизи. К примеру, участвовал в освобождении Евстафьева с Лисовским: помните знаменитую «коробку из-под ксерокса»?

Забавно, что, поехав тем летом на выходные в Турцию, Кох был там посажен в тюрьму. И отсидел в ней одну ночь. Свинаренко тоже съездил в Турцию, но приключений на его долю там не выпало.

Соавторы совершают поучительные поездки по Чечне; правда, порознь. Причем, что интересно, Свинаренко путешествовал с генералом Шамановым, а Кох — с Березовским и Басаевым.

В остальное время Кох занимается своей любимой приватизацией, он «вкалывал круглые сутки на работе». Свинаренко формирует команду «золотых перьев» «Коммерсанта». После чего уезжает в США — работать собкором журнала «Столица» в городе Москва, штат Пенсильвания.

— Ну, Алик, как обычно, давай коротко обсудим твою жизнь в 96-м…

— Жизнь моя в 96-м… А мы будем только мою жизнь обсуждать или твою тоже?

— Мою — тоже будем, не ссать. Как обычно. Но сперва твою — я же первый спросил.

— Ладно… Ну что? Детей у меня новых не родилось, жен у меня новых не появилось…

— А работа у тебя что? Как?

— Новая — не появилась. Что ж у меня было интересного? Да ничего. Вкалывал круглые сутки на работе.

— На какой?

— Я был первым заместителем председателя Госкомимущества. В 96-м, в январе, Чубайса выгнали. Тогда Ельцин и произнес вошедшую в века фразу: «Во всем виноват Чубайс». Так он дал старт своей избирательной кампании — у него ж летом выборы. И его политтехнологи, коими тогда были Коржаков, Барсуков и Сосковец, сказали ему: «Теперь пришла пора все свалить на Чубайса, и ты тогда беленький и чистенький…»

— А что на него свалили тогда?

— Да все. Обнищание масс, обесценивание вкладов, «МММ» с Мавроди — все на него свалили. Вплоть до того, что чеченскую войну на него чуть ли не свалили.

— Фамилия подходящая, чтоб все валить.

— Да, и фамилия подходящая. Да. Правда, непонятно, чем фамилия Сосковец лучше… Ха-ха-ха. Кстати, Сосковец тогда рассматривался как преемник Бориса Николаича.

— Серьезно?

— Да— А— А.

— Президент России — Сосковец, президент Америки — Дукакис. Два друга — колбаса и волчий… хрен.

— Да-да-да. А тогда это модно было: Вольский, Скоков, Союз товаропроизводителей, Союз промышленников и предпринимателей. И вот они все нас поучали, говорили, что мы не умеем экономикой управлять… Что этим должен заниматься директорский корпус. И тогда Миша Леонтьев выдумал такой собирательный термин, который мне очень нравится, — «матерые товаропроизводители и их лидер Скоковец». Короче, они Борису Николаичу сказали: «Старик, ты, типа, спокойненько побеждаешь — мы все просчитали. Ты светоч демократии, все в порядке. Поэтому не бзди. А если вдруг что, мы Думу разгоним и выборы все отменим. А Чубайса ты выгони, скажи, что он во всем виноват. И тогда все будет замечательно». Чубайса и выгнали. Это я про личное рассказываю, такие у меня были тогда личные переживания… Выгнали, значит, Чубайса, и возник кризис жанра. Надо ж кому-то во вражеские ряды с острой сабелькой врубаться. Вот… А только-только прошли выборы в Госдуму, и Сережа Беляев, Председатель Госкомимущества, ушел в Думу лидером фракции «Наш дом — Россия». Так у нас возникло в команде две вакансии. Тогда была выдвинута мною идея — о том, что период бури и натиска закончился, что мы достигли некоего рубежа, и надо на этом рубеже закрепиться, подтянуть обозы, перегруппироваться — для следующего рывка. Генералы, которые вели нашу команду вперед, они хороши в наступлении. А вот в обороне — еще неизвестно. В обороне нужны люди другого склада. И у нас в команде есть такие генералы — генералы от обороны. Не менее заслуженная, между прочим, воинская специальность; ну, не Багратион, но Барклай де Толли. И вот так мной был выдвинут Александр Иванович Казаков. Он стал председателем Госкомимущества — вице-премьером. Вот. И эта кандидатура была утверждена! Борис Николаич подписал указ!

— Иваныч — видный футболист.

— Да. Ты его с этой стороны знаешь, а я еще и с других. Он очень многогранный! Сейчас вот он сенатором трудится от Ростовской области.

— Ты ж тоже был сенатором. Тебе не в падлу было. Значит, нормальный уровень.

— Я полгода пробыл. Меня так и не затвердили в Совете Федерации. Мы еще вернемся к этому разговору когда— Нибудь.

— Значит, вот ты какого воспитал человека — Иваныча.

— Я его не воспитывал. Иваныч старше меня. Это он меня воспитывал! Вот. Назначили его, и я стал у него первым замом. Итак, значит, фортификация, инженерия, артиллерия. Редуты под стенами построить, рвы копать, лучников расставить, котлы со смолой приготовить… Другая история! Тогда такое интересное было время. Сосковец и Каданников были первыми вице-премьерами, а Казаков — просто вице-премьером.

— А кто вообще такой Сосковец? Почему он так поднялся?

— Я сам не очень хорошо понимаю, как это произошло. Вообще-то он казахстанский. В застойные времена был директором Карагандинского меткомбината. Кстати сказать, у него главным инженером в те времена был Володя Лисин — олигарх и владелец Новолипецкого металлургического.

— А также — газеты «Газета». Хорошее название. Баден-Баден. Уйди-уйди. «На фиг, на фиг!» — закричали пьяные пионеры. Газета «Газета», орган Баден-Баденского обкома партии. А еще мощнее было бы — газета «Газета-Газета». Учиться, учиться и учиться.

— Да. Значит, Сосковец — из Казахстана. А потом, во время горбачевской ротации, когда началось избиение старых кадров, Горбачев взял его союзным министром металлургии. Он же такой импозантный, крупный.

— И он приватизировал…

— Ничего он не приватизировал! Подожди, это ж еще горбачевские времена. Потом, когда Союз развалился, он сбежал обратно к себе в Казахстан, и его Назарбаев чуть ли не премьером сделал — или первым вице-премьером, я точно не помню. Он там работал-работал — и не сработался. Вернулся в Москву. И в самые последние секунды успел получить русский паспорт. Он был сначала руководителем комитета по металлургии, а потом его Коржаков у Ельцина пролоббировал первым вице-премьером. При Черномырдине — он тогда появился. И очень сильно Сосковца Ельцин любил. Опять же потому, что он крупный, потому что он мощный, потому что он может много выпить, потому что он говорит безапелляционно. Он от сохи, руководил заводом, все понимает… И так далее и так далее. Не хочу о нем говорить ни хорошо, ни плохо — он продукт того времени. Тогда всех директоров этих носили на руках и считалось, что это они, собственно, и есть соль земли русской. А оказалось, что никакая на хер не соль.

— Да. Директора тогда были соль земли, а журналисты несли свет истины.

— Да. Директора — соль земли, а журналисты — сахар земли русской.

— А писатели — это вообще пророки.

— Пророки? Не, не, в то время это уже было не так очевидно, уже началось размытие этих понятных и четких истин. Они уж не такими истинами и казались. Но директорская тема прожила больше, чем журналистская или писательская. Она где-то в году 95-м начала умирать, когда залоговые аукционы прошли и красных директоров по одному месту мешалкой выгнали. На этом все закончилось — вся их фронда, все эти Вольские с их РСПП. Скоков куда-то растворился, товаропроизводитель матерый…