К 1815 году армия победителей Наполеона вся была одета в новую униформу, особенно щеголеватую, так как Александр Павлович подарил нижним чинам английское сукно на мундиры, купленное им на собственные средства. В Западной Европе эти отлично экипированные и обученные войска увидели летом 1815 года. Корпус в 200 тысяч человек был двинут на помощь союзникам, которым вновь пришлось сражаться с Наполеоном, вернувшимся во Франции. Но «сто дней» великого полководца кончились Ватерлоо, куда русские войска дойти не успели.
Тогда Александр I решил показать европейцам свою армию не в бою, а на смотре. Место для этого грандиозного мероприятия было выбрано во Франции, в провинции Шампань, на равнине около города Вертю. Таким образом император хотел отметить третью годовщину сражения при Бородино и напомнить союзникам, где начался конец «Великой Армии» Наполеона. Смотр проходил с 26 по 30 августа 1815 года и участвовало в нем 150 545 человек (87 генералов, 4413 штаб- и обер-офицеров и 146 045 нижних чинов русской армии) и 540 орудий. Кавалерию представляли семь дивизий. Две из них были гусарскими: 2-я дивизия под командованием генерал-лейтенанта графа Ламберта и 3-я дивизия под командованием генерал-лейтенанта Чаплица {6} .
Перед смотром государь, зная ограниченные финансовые возможности своих обер-офицеров, пожаловал им деньги на приобретение золотых и серебряных предметов униформы (эполет и офицерских шарфов). Так, еще до начала самого действа его участники получили награду и вышли на поле 26 августа полными воодушевления.
«Маневры совершались в присутствии императоров России, Австрии, короля Пруссии, германских князей с их герцогами, принцами, главнокомандующими, знатнейшими вельможами, — писал участник смотра при Вертю капитан артиллерии Г. П. Мешетич. — Команды, вместо сигналов, подавались с горы, где присутствовал государь, пушечными выстрелами. Грозный строй казался в виде огромной движущейся машины, переменяя после каждого выстрела разные виды и по разным направлениям, и вдруг по шестому выстрелу пушечный гром и батальный огонь ружей всей армии потрясли воздух и помрачили солнце облаками порохового дыму. По седьмому выстрелу кавалерия вся понеслась рысью — эскадронами, артиллерия — целыми батареями, пехота — батальным ускоренным маршем мимо союзных государей. Велико было удивление европейских государей на сих воинов… и мужественная неустрашимость оных в заграничных минувших боях в виду тех же самых государей придавала еще более блеску тому удивлению..» {7}
Как пишет Мешетич, гусарские полки шли в эскадронных шеренгах и побригадно. Сначала на поле появилась первая бригада 2-й дивизии: шесть эскадронов ахтырцев в коричневых доломанах и ментиках и шесть эскадронов «белоруссцев» в красных ментиках и темно-синих доломанах (командир бригады генерал-майор Васильчиков). Их сменила вторая бригада: «черные» гусары-александрийцы и мариупольцы в темно-синих доломанах и ментиках (командир бригады генерал-майор князь Вадбольский). Затем настала очередь 3-й дивизии. В первой ее бригаде шли гусары Павлоградского полка в бирюзовых ментиках и темно-зеленых доломанах и гусары Иркутского полка в черных доломанах и ментиках (командир бригады генерал-майор Шостаков). Завершали блистательную картину смотра изюмцы в темно-синих ментиках и красных доломанах и елисаветградцы в серых ментиках и доломанах (командир бригады полковник граф Тимон).
На обеде, устроенном для участников смотра, на котором присутствовали корпусные, дивизионные и бригадные командиры, все генералы и все командиры полков и артиллерийских рот, а также иностранные наблюдатели, государь Александр Павлович поблагодарил генералов Ламберта и Чаплица, сказав, что гусары порадовали его особенно и воистину стали украшением сего великолепного зрелища. Иностранцы восхищались вкусом русских в подборе и смене цветов на зеленой равнине у Вертю, когда гусарские мундиры темных тонов сменялись светлыми, а дважды повторившийся черный цвет придал учебной атаке легко-конников стройность художественной композиции.
«Отпуская теперь вас в любезное отечество, — говорилось в приказе императора, отданном войскам 30 августа 1815 года, — приятно мне изъявить вам, сослуживцам моим, благодарность за усердие ваше и за исправность, каковую нашел я при осмотре рядов ваших на полях Шампани. Смотр сей, где в глазах союзных государей и полководцев их, оспоривали друг друга полки и артиллерия в устройстве, движениях и исправности одежды и амуниции, останется навсегда памятником вашим…»
Бесспорно, это был еще один триумф русского оружия, только мирный. Фельдмаршал М. Б. Барклай-де-Толли, командовавший на смотре войсками, получил от Александра I княжеский титул, от короля Франции — высшую степень ордена Святого Людовика, от короля Пруссии — орден Святого Вильгельма. Принц-регент Великобритании прислал ему орден Бани 1-й степени, а именитые граждане города Лондона — шпагу, украшенную бриллиантами.
Желая запечатлеть для потомства участников смотра при Вертю, военная администрация заказала художнику-любителю, офицеру Льву Ивановичу Килю серию гравюр, представляющих все рода войск русской армии. Киль приступил к работе в 1815 году. Он рисовал, по большей части, с натуры и за четыре года подготовил 73 раскрашенные гравюры. Ценность этого иконографического источника неоспорима. Однако полностью серия никогда не публиковалась. Больше других повезло гусарам. В 1990 году Центральный государственный военно-исторический архив СССР выпустил в свет тиражом 15 тысяч экземпляров небольшой альбом раскрашенных гравюр Л. И. Киля «Гусары эпохи 1812 года». И хотя некоторые неточности в картинках все же есть, теперь наши современники могут в деталях и подробностях рассмотреть ту униформу, которую действительно носили армейские русские гусарские полки (кроме лейб-гвардии Гусарского) в этот период…
После завершения титанической борьбы с Наполеоном Россия приобрела совершенно иное влияние на политику в Европе, и Александр Павлович с увлечением занялся дипломатической работой. После 1815 года он участвовал во всех международных конгрессах, много хлопотал о создании Священного Союза трех государей (русского, австрийского и прусского). Однако о своих гусарах он не забывал. Правда, теперь император не мог видеть их лично, так как после долгих походов полки расположились на постой по городам и деревням необъятной империи, но его интересовало, что носят солдаты и офицеры вдали от государева ока.
«Государю императору угодно иметь в неукоснительном времени подробное описание всех гусарских мундиров, с различием цветов…» — сообщал в полки Комиссариатский департамент военного министерства в конце 1815 года {8} . Затребованная информация была отправлена в столицу, что позволило 27 февраля 1816 года составить «Описание обмундирования всех гусарских полков». Из этого документа ясно, что кое-какие отступления от установленной в 1809 году схемы цветовых соотношений в гусарских мундирах все же были допущены. Так, в Павлоградском и Елисаветградском полках отделка на доломанах и ментиках была не желтой, а красной (шнуры и галуны при желтых пуговицах). Также красного цвета у рядовых этих полков были этишкеты и репейки на киверах. Александр Павлович не стал изменять существовавшие полковые мундиры. Он просто узаконил ношение этих отличий в постановлении от 1820 года. Кроме того, император обратил внимание на расцветку гусарских кушаков и украшение киверов (этишкеты, репейки, подбородная чешуя). Если раньше цвет кушаков совпадал с цветом ментика, а перехваты (гомбы) на них — с цветом шнуров, то теперь в каждом полку эта принадлежность униформы должна была иметь свою особую цветовую гамму.
Сумский гусарский полк
Ментики серые, доломаны серые, воротники и обшлага на них красные, чакчиры красные, шнуры, галуны, пуговицы белые.
