— Отдашь Игорю, — велела Наташа. — Скажешь, чтобы никогда с ними не расставался. Они заговорены как обереги, так что плети все, что пожелаешь, но убеди его никуда эти портреты не девать, не забывать о них и хранить рядом с собой.

— Хорошо. — Полюбовавшись на картинки, Настя запихнула их в сумку.

— Ну что? — воскликнула Роза. — Начнем мы наконец вечеринку?

Девушки Одобрительно захлопали в ладоши, а Роза под громкие аплодисменты вытащила из кармана плоскую флягу.

— По моему собственному, уникальному рецепту, — хмыкнула она, сделала глоток и передала бутылку по кругу.

От приторного анисового настоя в первые несколько минут ничего не произошло. Ведьмы недоуменно смотрели друг на друга, но вдруг Маша, сделавшая глоток сразу после Розы, ощутила, что ей все начинает безудержно и беспричинно нравиться. Собственное тело, еще минуту назад такое убогое, вдруг показалось образцом совершенства — изящным, тонким, воздушным. Осмотревшись, Маша нашла, что Наташин животик чертовски сексуален и привлекателен — даже толстые складочки представляются ужас какими соблазнительными. Грета, Магда, Роза и Настя привели ее в неописуемый восторг — их смуглые, упругие тела отблескивали в темноте, глаза сверкали, а густые волосы ерошились от ветра.

Наташа расхохоталась:

— Я красавица, ха-ха-ха! Мне кажется, что я красавица! — Она бросилась к Розе и задушила ее в объятиях. — Роза, старая калоша, что ты нам подсыпала?

Роза, ничуть не обидевшись на «старую калошу», тоже рассмеялась.

— Это единственное, что примиряет меня с моей толстой задницей! — выпалила она, и девицы зашлись диким, безостановочным смехом.

— Сюрприз! — крикнула Магда.

Она свистнула, и оконные затворы щелкнули, а створки со звоном распахнулись. В комнату ворвался теплый, но такой сильный, что чашки на кухне полетели с полок, ветер. Он закружил, подхватил женщин и помчал их так, что только звезды мелькали, вдаль — по темно-синему небу неизвестно куда. Маша услышала, как ее истошные вопли смешиваются с криками других девушек — они орали, перепуганные и восхищенные скоростью, неизвестностью и невесомостью. Наконец они почувствовали, что снижаются. Внизу что-то слабо светилось, а воздух благоухал йодом и солью Неосторожно перекувырнувшись, Наташа вдруг поняла, что падает — ее никто больше не держал. Не успев толком испугаться, ощутила, как ноги погружаются во что-то мокрое. А еще через секунду поняла, что летит сквозь воду, расталкивая стайки разноцветных рыбок. Она задергала руками, оттолкнулась и с силой выпрыгнула на поверхность светящейся воды. Отовсюду выныривали подруги. Они плевались, фыркали, нещадно матерились, не понимая, где они и что происходит, но вскоре осознали, что Магда занесла их в глубь тропического океана. Вода была гладкой и теплой, морская живность суетилась вокруг непрошеных гостей, луна висела громадным золотым шаром, от которого по воде тянулась лунная дорожка.

— Ух ты! — восхитилась Настя, переворачиваясь на спину. — Где мы?

— В Мексике, — сообщила Магда. — Поплыли! — крикнула она, и девушки сосредоточенно погребли к темнеющему вдали берегу.

Они плыли не меньше получаса, но ничуть не устали. Наоборот, слаженные ритмичные движения, вкус и запах моря, горячий легкий ветер добавляли сил, наполняли силой водной стихии.

Недалеко от земли до них донеслись звуки музыки. Доплыв до пляжа, увидели костры, людей и столы, накрытые под беседками из тростника.

— А это еще что? — захлебнулась водой Наташа.

— Хорошо иметь друзей, — загадочно призналась Магда, нащупала ногами песок и выбежала на пляж.

Навстречу ей вышел лысый старик в длинной белой рубахе и таких же брюках. Единственным украшением были толстые ряды бус на шее — самых разных, от деревянных, до золотых, с крупными цветными то ли стеклами, то ли камнями. Они свисали до пояса, как связки баранок, перемежаясь с амулетами и кулонами в виде животных.

Старик радостно приветствовал Магду, вежливо кивнул ее подругам и что-то зычно выкрикнул на испанском.

— Это здешний шаман. — Магда повернулась к подругам. — Очень уважаемый человек. Он устроил нам праздник.

Костры полыхнули. Несколько босоногих мексиканцев ударили по мандолинам — берег наполнился светом и музыкой. От зарослей разноцветных цветов шел одуряющий запах, море ласково ударялось о берег, от костров тянулся аромат свежайшего, нежнейшего мяса, а на столах виднелись горы лепешек, овощей, фруктов, специй и соусов.

Почувствовав безумный голод, девушки набросились на еду. Темнокожие женщины в ярких платьях подливали им что-то невкусное, крепкое, от чего никто не пьянел, но глаза сверкали все ярче, а ноги просились в пляс. Присоединившись к местным, ведьмы запрыгали вокруг костров, затряслись в отчаянном танце. Не имело значения — хорошо ли танцуешь, плохо, главное, казалось, слиться с музыкой, с огнем, с запахом южных соцветий и светом звезд. Они плясали, купались, подолгу отлеживаясь в воде у самого берега — такой теплой, что казалось, их тела окутывает мокрый воздух. Голыми руками хватали пряное мясо, давились сочными сладкими фруктами, сок которых тек по подбородку и шее, пока старик не захлопал в ладоши и не позвал за собой.

Оставив местных убирать следы пирушки, девушки вслед за стариком пошли в джунгли, в которых все шипело, рычало и угукало. Вышли на заросшую поляну и увидели огромный храм с цветными барельефами, с позолоченными арками и драгоценными камнями, сверкавшими в глазах древних божеств и воителей.

— Не многим довелось увидеть его во всем великолепии. — Старик вдруг заговорил на понятном языке. — Только те, кто умеет и хочет, могут полюбоваться на призрак нашей некогда роскошной святыни. Сейчас он разрушен и разорен, но в свое время люди преклоняли колени, восхищенные его красотой.

Наташа вдруг смутно припомнила туристические проспекты. Заброшенная цивилизация, обломки империи… На фотографиях эти самые обломки были желтыми, каменистыми и потрепанными, а перед ней возвышался с иголочки новый, восхитительный храм.

— Вам нужно подняться до рассвета. — Старик указал на вершину. — Ступайте.

Обернувшись, чтобы попрощаться с шаманом, они никого не увидели — лишь ветки заскрипели в джунглях. Расправляя мокрую одежду, девушки двинулись к ступеням.

С каждым шагом ноги становились тяжелее, спина горбилась, ступни раскалялись. Было душно и жарко, нечем дышать, а сердце билось так, что стучало в затылке.

— Я не могу! — выдохнула Маша. — Это издевательство! На фига нам вообще переть туда?

Не оборачиваясь, Магда сказала:

— Если встретить рассвет на вершине храма, ты очистишься от грехов. Поэтому тебе так тяжело — слишком много прегрешений налипло, вот и тянет к земле. Терпи.

Идея очиститься от всех грехов разом Машу вдохновила. Она припустила, прекратила нытье, но скоро снова утомилась и шла дальше хоть и молча, но всем видом показывая, как ей тяжело. Единственное, что утешало, — Наташа чуть не ползла, проклиная каждый шаг. Наконец забрались. Уселись на каменный пол и стали ждать появления солнца. С первым же лучом Наташа почувствовала, как усталость проходит. Голова стала ясной, а дыхание легким. Она вскочила на нога, осмотрела долину, усеянную желтыми, красными, малиновыми и лиловыми цветами, опутанную зеленью, и заметила узкую кромку моря, поблескивающую за лесом. Солнце проникало внутрь, выжигая терзания, неуверенность, страх и сомнения и согревая душу.

Счастливая и умиротворенная Наташа зажмурила глаза, а когда открыла их, обнаружила, что стоит у окна съемной квартиры и жмурится от утреннего солнца. Обернувшись, встретилась глазами с Машей, пребывавшей в точно таком же изумлении, и с Магдой — серьезной и обеспокоенной.

— Девочки, — произнесла Магда немного сурово, — мне придется с вами попрощаться. Стоп! — прикрикнула она, предупреждая изъявления благодарности. — Прощаться, возможно, придется навсегда. Мне тоже может круто влететь за то, что я вам помогала. Всем нам. Поэтому я ставлю точку — все, что могла, я сделала. Дальше — сами. Я бы очень хотела еще с вами встретиться, но на всякий случай — прощайте. Я буду вспоминать о вас и желать вам удачи.