Широкий коридор вел прямо в караулку в задней части казармы. В коридоре было пусто, и, пока они бежали вперед, худшие опасения Мазарета снова ожили.

По заднему двору были разбросаны убитые и раненые, некоторые еще шевелились, большинство лежали неподвижно, но все вокруг было залито кровью. Несколько рыцарей возились с ранеными, кто-то из отряда Мазарета поспешил им на помощь. Мазарет нашел сержанта, невзирая на то что глубокая рана на его плече болела и кровоточила. Несколько вопросов и ответов подтвердили подозрения Мазарета. Более ста пятидесяти человек Ясгура вышли из задних ворот, когда рыцари еще только подходили.

— Они не стали нападать, просто прошли через нас, — сказал сержант. — Прошли и ушли.

— Куда они направились?

— К реке.

Мазарет кивнул. В Церковный Форт. «Это ровно то самое, что должен был сделать я», — подумал он, направляясь к своим офицерам.

Схватка внутри казармы завершилась, на полу сидела кучка пленников. Мазарет холодно разглядывал их, отдавая приказы об охране здания и размещении в нем раненых. Тем временем прибежал гонец: атака Яррама на Прибрежные Казармы прошла успешно, без всяких случайностей, захвачено почти триста пленных. А вот в Железный Казармах некоторые из людей Ясгура забаррикадировались внутри, и после яростных атак отряд Мазарета недосчитался двадцати человек, среди которых был и Цебруль.

Когда Мазарет спросил Медвина, как обстоят дела во дворце, оказалось, что там тоже все идет не лучшим образом.

— Бардоу с Коделем и его отрядом никак не могут найти внутренние покои, — пояснил он, вытирая руки обрывком занавески. Он возился с ранеными, и его обычно безупречный плащ был заляпан кровью. — Дворцовые стражники продолжают оказывать сопротивление, несмотря на силы Бардоу и сопровождающих его магов. У них, как оказалось, есть и магическая защита.

— А что с ритуалом? Он завершен?

Медвин устало улыбнулся:

— Если бы это произошло, среди нас не осталось бы ни одного, кто мог бы задать этот вопрос. Нет, он продолжается. Помнишь Зал Переговоров?

— Помню.

— Это там, это место охвачено настоящей паутиной заклинаний, каждое из которых сильнее предыдущего, и я не в силах пока что понять, что именно они защищают…

Из караулки вбежал солдат и отдал честь Мазарету:

— Господин Командующий, мосты горят!

Мазарет некоторое время смотрел на него неподвижным взглядом, потом взял его за плечо:

— Покажи мне.

Со ступеней у черного входа Мазарет оглядел всю темную громаду Беш-Дарока. Многие дома в южной части города были выстроены на холмах и прочих возвышениях, он видел, как ряды крыш, башен и куполов уходят к реке Олодар. Линия извивающихся огней факелов и масляных ламп обозначала путь реки, текущей через город, теперь к их сиянию добавился и огонь двух полыхающих мостов. Искры взлетали вверх, ветер гнал облака дыма на восток, к побережью. Пока они стояли и смотрели, третий мост вспыхнул в нескольких местах и тут же загорелся, — Мазарет понял, что люди Ясгура используют масло. Появился еще один лазутчик Коделя, он тяжело дышал.

— Командующий Мазарет? — спросил он, вглядываясь в лица.

— Это я.

Лазутчик подошел ближе, поклонился, потом негромко заговорил:

— Господин, у меня плохие новости.

Мазарет глубоко вдохнул, успокаивая себя, потом произнес:

— Продолжай.

— Командующий Яррам с прискорбием сообщает, что лорд Таврик и его товарищи попали в засаду на северном берегу. По Мосту Копий и по Мосту Королевы пройти нельзя, не хватает людей, которых можно было бы отправить через восточные мосты…

Мазарет подавил в себе охватившие его разом гнев и страх:

— Он хочет узнать, не пошлю ли я кого-нибудь из своих людей, так? — Он пододвинулся к лазутчику. — Я полагаю, что через несколько минут ни одним из мостов нельзя будет воспользоваться. Я хочу, чтобы ты и твои люди нашли другой способ переправиться через Олодар. Лорда Таврика необходимо найти и доставить сюда целым и невредимым, другого решения нет.

Лазутчик некоторое время выдерживал его взгляд, потом судорожно вздохнул, отвел глаза и кивнул:

— Как вы прикажете, господин. Мы вернем наследника.

— Я уверен в этом! — ответил Мазарет, вкладывая в свои слова как можно больше доверия. — Все мы сыны Матери-Земли; пока мы сражаемся за нее, она поддерживает нас.

Люди во дворе вдруг ободряюще закричали, повторяя имя Таврика, но Мазарет продолжал смотреть на лазутчика:

— Теперь ступай.

Лазутчик исчез, а Мазарет вернулся обратно в казарму, устало моргая. «Ради Матери, какие еще беды поджидают тебя, мальчик?»

Таврик поспешно прижал к носу мокрую тряпку — ветер нес новые клубы дыма к их убежищу на крыше. Когда лазутчик привел их сюда, после того как загорелся Мост Королевы, это место показалось надежным пристанищем: небольшой закуток, закрытый с трех сторон крышами, а с четвертой — ограниченный рекой. Теперь оно походило на западню. У всех ручьями текли слезы от разъедающего глаза дыма, волосы и одежду покрывал слой пепла, а открытые участки кожи были в багровых пятнах от осевших там искр.

— Сколько он еще там пробудет? — пробормотал Таврик, когда облако дыма проплыло.

Оружейник осуждающе посмотрел на него покрасневшими глазами:

— Столько, сколько необходимо, так что говори тише.

Таврик пожал плечами и повернул голову, уставясь на южный берег. На улицах кое-где горели фонари, но они освещали только зажиточные районы на холмах. После захода солнца непроглядная тьма опускалась на мастерские и дома бедноты, ее нарушали только огни в пивных или зарева продолжающих работать и ночью кузниц. Дворец противостоял всему городу. Это было средоточие огней, на всех четырех стенах полыхали факелы, огни светились в каждом окне Высокого Шпиля. Когда-то там обитали Катримантинские Императоры, теперь он превратился в логово Ясгура и его приспешников. Ночью дворец казался огромным кораблем, идущим навстречу темной-претемной волне.

— Огонь с одного из мостов пошел дальше, — произнес Эйгил.

Знаменосец лежал, растянувшись во весь рост, на одном из скатов крыши и смотрел на север, на горы. Не обращая внимания на хмурое лицо Оружейника, Таврик шагнул через конек крыши и подобрался к Эйгилу. Тот подождал, пока он усядется рядом, а потом молча показал рукой.

Это был северный мост, Мост Копий. Дома на берегу реки рядом с ним занялись огнем. При яростном свете пламени Таврик видел толпы людей, пытающихся как-то подавить пламя, передающих по цепочке ведра с водой. Таврик всем сердцем рвался к ним. «Это те люди, которым я принес зло и боль. Пока что мы доставили им только страдания…»

Над ними проплыла еще одна громадная завеса дыма, заслонившая все. Эйгил закашлялся, Таврик вторил ему, когда его вдруг кто-то окликнул. Обернувшись, он увидел сквозь дым Оружейника, который звал его, маша рукой:

— Лазутчик вернулся… нам пора уходить.

Словно гора упала с плеч Таврика, он старался не спешить, помогая Эйгилу спускаться по крыше к люку. Несколько человек уже спустились, оставались только они. Наконец все семнадцать собрались на чердаке, кашляя и бормоча проклятия. Оружейник повернулся к лазутчику, низенькому тощему человеку, на губах которого вечно играла саркастическая улыбка:

— Как вернуться обратно на юг? Хоть один мост уцелел?

— Нет… я смотрел лодки, на этом берегу не осталось ни одной целой.

— Можно вплавь, — предложил Таврик. Оружейник помотал головой, а лазутчик хихикнул: — Не сезон, парень. В воде полно ядовитых червей, течение быстрое, вода глубокая. Этой ночью реку не перейти.

Лицо Оружейника потемнело, он опустил на плечо лазутчика тяжелую руку в латной перчатке.

— Кончай эти игры, ответь, как нам попасть обратно! — прорычал он, потом добавил: — И скажи, как тебя зовут.

Лазутчик ответил ему ледяным взглядом, Таврик ожидал какой-нибудь колкости, но тот вдруг улыбнулся:

— Я известен под именем Рачо, о Безымянный, а единственный выход отсюда — через Черный Шлюз.