Не Керен! Она смотрела на Сувьель, узнавая, на ее лице заиграла плотоядная улыбка.

— Ты! — прошептала Сувьель.

Созданное Бернаком зеркальное дитя…

Нерек остановилась рядом с ней и произнесла:

— Начало положено.

Все исчезло в один миг, Джилли Кордейлю показалось, что воздух полностью вышел из его легких. На один мрачный пугающий миг.

Потом появился свет. Джилли катился по крутому склону, вместе с ним неслись куски сухой земли и булыжники, за которые он пытался схватиться, чтобы хоть немного замедлить свое движение. Бесполезно. Он остановился у подножия холма, со ртом, полным земли, в разодранной и испачканной одежде, потрясенный происшедшим. Ругаясь и выплевывая осколки камней, Джилли попытался встать на непослушные ноги. Он находился на дне пересохшего русла.

Нужно было найти Керен и Сувьель. Торговец понятия не имел, куда теперь двигаться, но это чудовище не могло забросить их далеко. Надежда еще была.

Негромкий ритмичный звук привлек его внимание, звук становился громче, и Джилли узнал топот копыт.

«Всадники, — подумал он. — Может, дружески настроенные, но в последнее время мне что-то не очень везет…»

Несколько всадников выскочили из-за поворота, все они радостно завопили, заметив его.

Могонцы! Джилли бросил на них лишь один короткий взгляд и начал карабкаться назад, туда, откуда он прикатился. Но смог подняться лишь на несколько метров, после чего снова съехал в облаке пыли.

Всадники были уже близко. Он чувствовал, как дрожит под копытами земля, и пытался подняться, глядя на их усмехающиеся физиономии.

Но тут, словно ниоткуда, вдруг возник тощий седой человек, завернутый в шкуры. Он перегородил всадникам путь и с криком выбросил вверх руки. Лошади в страхе шарахнулись назад. Многие встали на дыбы, несколько всадников свалились, некоторые потеряли стремена или поводья. Человек продолжал стоять на своем месте, как будто его не касалась произведенная им суматоха.

Когда могонцы успокоили лошадей, человек опустил руки и повернулся к Джилли, сверля его взглядом.

— Я Атрок, Ясгурский Глаз-во-тьме, — произнес он. — Я жду здесь тебя, Джилли Кордейл.

Наконец-то возник скалистый массив плато Аренджи. Бернак позволил лошади идти шагом, а сам, отпустив поводья, откинулся в седле и сидел, любуясь окрестностями. Подножия утесов терялись в густых лесах, стаи маленьких птичек перелетали с дерева на дерево в поисках семян и насекомых. Бернак увидел, как огромная крылатая тень рухнула сверху на птичью стаю и взмыла, унося свою жертву, чтобы сожрать ее где-нибудь на пустынной вершине.

Бернак невесело усмехнулся и повернул голову на восток, высматривая подходящее место для лагеря, в который он ехал. Он никогда не был раньше в этих краях, но все, что он видел, будило в нем воспоминания. Бернак мог поклясться, что эта дорога, уходящая вниз, в холмы, потом раздваивается. Одна ее ветвь уходит на север и переходит потом в дорогу, ведущую в Центральную Юларию, тогда как вторая продолжает идти на восток и доходит до Маршевого Пути, широкого тракта, соединяющего рыбацкие городишки Мантинора с Эбро'Хетом. Бернак заметил едва различимый плоский выступ утеса, до которого было не больше шести часов пути. Идеальное место для лагеря.

Он шумно выдохнул. Его раздражало узнавание места, в котором он никогда не был. Это чувство начало преследовать его, когда он проезжал через Северный Катриз: бесконечные небеса над центральными равнинами; громадные природного происхождения колонны, выщербленные и поцарапанные временем, на Пустоши древние разломы Огернских гор, похожие на черные раны, — все будило старые-престарые воспоминания, лежащие где-то за пределами возможности вспоминать. Время от времени его посещали видения, полные запахов, вкуса, ощущения солнца и ветра на коже. И сейчас, пока он сидел, лениво развалясь в седле, и созерцал плато, одно из таких видений обрушилось на него, заполняя собой разум, глаза и уши.

Сжавшись в седле и закрыв лицо рукой, он услышал у себя за спиной стук копыт. Кто-то подъехал шагом.

Бернак распрямился и злобно поглядел перед собой.

— Обакс, — произнес он, — посмотри на все это и скажи мне, что ты видишь.

— Я вижу плато, господин.

— Хорошо. Еще?

— Деревья, большой лес, холмы, поток…

— А живых существ?

— Ну да, здесь есть птицы, лисы, мыши, рыба…

— Я скажу тебе, что вижу я. Бесконечные пространства, полные грязи и окровавленных камней, искореженную землю, отравленную и перевернутую, долину, в жидкой грязи которой, среди падали, копошатся, подобно червям, люди. — Бернак коротко хохотнул. — Королевство забвения!

Бернак пришпорил коня и помчался вниз по дороге, нахлестывая своего скакуна, словно так он мог убежать от самого себя. Ему казалось, что ему привиделось то, что останется от него, от той его части, которая называется Бернаком, когда все Повелители Теней воссоединятся и Повелитель Сумерек снова станет одним целым.

Бернак чувствовал сейчас в себе некое присутствие. Его разум часто облекал это «нечто» в различные формы, иногда виделось что-то огромное и неуклюжее, лишенное лица, иногда призрачный стервятник, высматривающий и выжидающий. Но всегда появление этих образов создавало сумбур в его голове, проникая туда черным потоком, большим, чем простое зло, готовое в любой миг породить полные гнусных подробностей видения.

Его конь замедлил ход, бешеная скачка кончилась, Бернак остановился под нависающим над дорогой деревом и подождал Обакса. Он смотрел, как подъезжает Слуга, на длинном белоглазом лице которого читалось удовлетворение. Бернак знал, что его видения и приступы ярости несказанно радуют Обакса, который видел в них проявления Великого Принца и доказательства его будущего торжества. Бернак старался ничем не выказывать того, что творилось внутри его души. Обычно.

— С вами все в порядке, господин?

Глаза Бернака яростно сверкнули.

— Ищешь слабости, Обакс? Наваждения? Затмения разума, может быть? Ты ничего не найдешь здесь.

Слуга почтительно склонил голову, словно он только что выказал неуважение господину.

— Напротив, мой господин, я счастлив видеть вас в добром здравии. Ведь у нас общая цель.

Молочно-белые глазные яблоки, казалось, видят его насквозь, Бернак прикинул, нельзя ли как-нибудь растоптать эту старую змею. Но тогда он выставит себя буйно помешанным идиотом перед своими братьями, четырьмя другими Повелителями Теней. Нет, не сейчас. К тому же наверняка будет непросто найти другого Слугу, который сможет доставлять его в Королевство Сумрака.

— И не вздумай учить меня, Обакс! — произнес он, точно отмерив злость в своем голосе. — Будь прост и честен.

Он направил коня обратно на тропу и пустил его в легкий галоп. Так Бернак и ехал, размышляя: «Пусть разрушится все, пусть горе и отчаяние правят повсюду, но только не во мне».

И темный силуэт взмыл из глубин его сознания, тень среди теней, молчаливо выжидающая.

Ведущая на восток тропа расширялась, переходя в каменистую широкую дорогу, идущую далеко через лес, в котором палечный терновник сражался с собачьим плющом за место под солнцем. Через некоторое время дорога начала карабкаться в гору, по заросшим кустарником горным кряжам, с которых они видели только бескрайний лес, где лишь изредка поднимался утес или появлялось пятно озера, нарушавшее бесконечную зелень.

Было уже далеко за полдень, когда стали заметны первые признаки лагеря: дымки костров поднимались над деревьями. Когда они подъехали ближе, открыто, держась середины дороги, на них из-за деревьев выскочил могонский патруль с луками наготове и с копьями наперевес. Но как только дикари взглянули на Обакса и Бернака, они опустили оружие и попадали на колени, прижимая лбы к грязной земле.