Однако в его преданности общему делу никто не сомневался. Просто иногда, в такие моменты как сейчас, он казался скорее явлением природы, нежели человеком.

— Звон оружия оставит врага у нас за спиной, — произнес Бардоу. — Не забывайте, что горожане всего несколько дней назад освободились от местного могонского царька, речь идет об их гордости. В любом случае они прекрасно осведомлены, что у нас армия, так что необходимо терпение и сдержанность.

— Они требуют времени, которое уже на час сократилось! — ответил Кодель непримиримо. — Мы должны погрузиться и отплыть в Беш-Дарок как можно скорее, господин Бардоу. Мне только что сообщили, что остатки армии Ясгура вышли из города. Если не брать в расчет городскую милицию и горстку пеших солдат, Беш-Дарок практически не охраняется.

Сердце Бардоу дрогнуло.

— Какая прекрасная новость…

— Да, это было бы так, если бы ушедшая армия на повернула на юг и не шла сейчас маршем к Седжинду.

Бардоу на миг потерял способность говорить, его бурная радость сменилась совершенной опустошенностью.

— Когда вы узнали об этом?

— Час назад. Один из моих лазутчиков уже в пути. Он несет сообщение в Седжинд, чтобы предупредить Городской Совет и дать им возможность подготовиться.

— Но эта армия насчитывает тысячи солдат, — мрачно произнес Бардоу. — Они не смогут сдерживать их натиск.

Кодель печально кивнул:

— Единственная надежда — добраться до Беш-Дарока и захватить его. Больше нет ничего, что заставило бы войско Ясгура повернуть назад.

— Вы правы, время работает против нас. — Бардоу посмотрел вдаль, на темное море, и вздрогнул. — Я должен связаться с Медвином и сообщить ему о развитии событий.

Кодель оттолкнулся от дерева и вытащил из-за пояса пару длинных перчаток для верховой езды.

— Укажите ему на серьезность создавшегося положения. Упомяните также о том, что мое личное терпение истощилось. — Он коротко кивнул. — Всего хорошего.

Бардоу смотрел ему вслед, пока тот спускался по другой стороне хребта к лагерю. «Каким безрадостным он кажется, — подумал Архимаг. — И как похож на эти мрачные дни».

Отбросив в сторону все эти мысли, он присел под спиралелист, вдыхая окружающий его сладкий запах, и закрыл глаза, чтобы успокоиться. Он быстро и легко связался с Медвином, привлек к себе его внимание и передал все, что сообщил Кодель.

«События гонятся за нами по пятам, как псы за зайцем, — прокомментировал Медвин. — Они готовы рвать нас на части. Я почти ощущаю, как они торопят нас пойти против них».

— Они опасаются, что мы проиграем, — ответил Бардоу. — Мы должны убедить их в обратном.

«Скорее можно убедить реку течь вверх по склону… Мы поговорим позже, стол накрыт, это количество пищи достойно настоящих героев…»

— Как там Мазарет?

«Многоуважаемый господин Командующий являет своей грозной особой прекрасный противовес моей мягкости и любезности. К сожалению, это не так сильно действует, как хотелось бы. Не мог бы ты отложить эту твою встречу и присоединиться к нам?»

— Я должен побеседовать с нашими новыми коллегами, — пояснил Бардоу. — Они здесь по собственной инициативе, и, если я не явлюсь приветствовать их, они могут пойти своим путем. Мы не можем рисковать потерей целой группы магов.

«Понимаю».

— Я думаю, должен быть способ убедить наших неспешных хозяев, — задумчиво произнес Бардоу. — Если их нельзя убедить, то, возможно, удастся обольстить.

«Возможно…»

Медвин прервал связь, оставив Бардоу где-то между бодрствованием и Пространством. Медвин был прав. Они зажаты между необходимостью проводить в жизнь собственные планы и соответствовать планам других. Им необходим такой предмет, как Хрустальный Глаз, но с того раза, как он обнаружил Сувьель захваченной зеркальным дитя Бернака, он больше ни разу не смог ее найти. Она могла погибнуть, это было понятно, попасть в рабство к Нерек или даже хуже. Но необходимо попытаться еще раз. Он обязан выяснить правду.

Бардоу уже отдохнул и восстановил силы после той схватки в Седжинде и мог прямо сейчас создать Песнь Крыла Духа. Только он представил себе Сувьель, как Крыло тотчас потянуло его за собой в Пространство, вниз, через пустоту, еще ниже, через горные вершины и пропасти. В бесконечный сон, бесконечный, лишенный смерти и течения времени.

И Крыло не меняло направления, оно уверенно тащило его, пока они не оказались в таком месте, где стены Пространства превратились в тонкую пленку. Он разглядел сквозь них сумрачный коридор, гладкие каменные своды которого были покрыты резьбой. Знакомые сюжеты выбитых на них картин с трудом угадывались в слабом свете. На полу можно было разглядеть два тела: одно лежало, свернувшись в клубок, второе сидело, прислонясь к стене, — человек дремал, уронив голову на руки. Но как только Бардоу собрался рассмотреть подробности открывшейся перед ним картины, сидящий человек проснулся, тревожно вскинув голову, губы зашевелились, руки поднялись, рисуя в воздухе защитный знак.

— Нет, погоди!

Сувьель Хантика застыла, тревога и подозрительность не хотели уходить. Но они исчезли, когда она встала и подошла чуть ближе. Сувьель успокоилась и неуверенно улыбнулась.

— Бардоу, — прошептала она. — Я думала, что никогда больше тебя не увижу.

— Я пытался найти тебя, но ты была невидима, — пояснил он. — От тебя не было ни звука, мы подозревали самое худшее.

Она устало пожала плечами:

— Чужая сила не позволяла мне проявиться, сначала это была Нерек, а теперь мы здесь, в цитадели Слуг.

Внезапное понимание пробилось через полустертые воспоминания.

— Ты в Треваде, в одной из галерей для медитации! Ты же даже можешь увидеть Высокую Базилику с одного из балконов…

Но она отрицательно покачала головой:

— Балконов не осталось, а галереи… да, сохранилось несколько вроде этой. Остальные забиты каменными обломками, они либо открыты всем ветрам, либо стали жилищами чудовищ. — Она заметно вздрогнула. — Это простая случайность, что мы зашли по этой галерее так далеко и все еще не стали их добычей.

— А с кем ты?

Сувьель вздохнула:

— Это Нерек, порождение Бернака.

Она рассказала Бардоу, как Нерек приставила к ней огненного стража, когда они были под самыми воротами Тревады, как они встретили сначала Бабреля, старого служителя академии, а потом нашли группу детишек, двое из которых обладали такой силой, что смогли победить Нерек и вернуть ей обломки прежнего сознания. Слуги уже шли по следу детей, и Сувьель с чуть живой Нерек удалось бежать.

— Дети так боялись снова попасть в руки Слуг, — сказала Сувьель. — Бабрель рассказывал, что они не хотели говорить о том, что с ними делали, они только упоминали клетки, покрытые какими-то символами.

— Странно!.. — Бардоу постарался скрыть охватившую его тревогу. — И это все?

— Нет. Когда Нерек схватилась с мальчиками, она сказала им, что прекрасно видит, что разделяет их души, и, когда они говорили, я слышала, что там звучит еще чей-то голос. — Она устало потерла глаза. — Я никогда не слышала, чтобы кто-то делал подобное с детьми. А ты, Бардоу?

— Не знаю. Я должен вернуться в Крусивель и поискать рукописи. Но они лишь подтвердят мои ужасные догадки, я уверен.

«Сувьель не должна знать об этом, по крайней мере не сейчас».

— Если ты не в Крусивеле, то где же? — Сувьель пригляделась. — У тебя за спиной море?

— Я на гребне холма рядом с Адранотом, — ответил Бардоу и быстро рассказал обо всем, что успело произойти с момента отбытия Сувьель из Крусивеля: о восстании в Уметре, о появлении прямого потомка Кулабрика Тор-Каварилл, об осаде и захвате Седжинда, о захвате наследницы Кулабрика могонскими шаманами и о судьбоносном решении атаковать Беш-Дарок с моря.

Сувьель потрясло услышанное.

— Но как вы собираетесь выступать против Ясгура и его армии? И зачем туда идти?

— Я однажды читал в одном древнем манускрипте, посвященном военному делу, что необходимо быстро передвигаться в неожиданном для врага направлении и нападать на те укрепления, которые он не сможет защитить.