В глазах Яррама загорелся решительный огонек:
— Понимаю. Отправляюсь выполнять.
Мазарет кивнул и посмотрел вслед быстро удаляющемуся офицеру. «Стал бы ты действовать так же решительно, если бы я сказал тебе, что она соперница Таврика? — Он улыбнулся. — Да, думаю, стал бы. Ты человек чести, Рал Яррам».
Таврик. Мысль о наследнике, ясная и тревожная, пришла снова, как и тогда, когда он увидел развевающееся на мосту знамя с Древом. Когда он с горсткой рыцарей ворвался в большую комнату и увидел командира наемников Кролаза, стоящего над распростертым Тавриком, Мазарет решил, что все пропало. Потом совершенно ниоткуда возник Кодель, и после нескольких яростных ударов умирающий Кролаз упал к его ногам.
Значит, Кодель уже дважды спасал Таврика от неизбежной смерти, в свою очередь Таврик почитает его как своего наставника. Мазарет не был уверен в мотивах Коделя и возможных последствиях его поступков, а теперь к его тревогам добавилась еще одна, после того как он услышал о видении Таврика. Слушая, как мальчик описывает призрачный голос и странный сильный запах листьев и земли, он поразился, насколько это похоже на виденное им в Крусивеле, когда погибла его семья.
Не первый раз он задавался вопросом, чье именно присутствие стоит за этими видениями. Он подозревал, что это Мать-Земля, но каковы ее цели? Это добро, или зло, или ни то ни другое? Однажды, во время своей тайной поездки в Скаллою, он встретил огучарнского провидца и расспросил его о некоторых частях своего видения. Старик, сидевший со скрещенными ногами под пологом из куска дешевого желтого шелка, скорбно посмотрел на него, потом достал откуда-то небольшой мешочек и вывалил перед собой его содержимое. Покопавшись в костях, камешках и пыльных перьях, он забормотал:
— Жены у тебя нет, но есть множество сыновей.
Мазарет время от времени чувствовал укоры совести за то, что обманул почтенного старца, но он должен был сохранять свое инкогнито, сейчас он хмуро улыбнулся пришедшему воспоминанию.
Один из людей Коделя, юноша с огненно-рыжими волосами, в серовато-коричневом платье Детей Охотника, принес Мазарету письмо от мага Медвина. Мазарет тут же пошел за ним вниз по ступеням, прошел через массивные двери башни и вошел в столовую, наскоро переделанную для проведения Совета. Следующие полчаса он провел в жаркой дискуссии с группой людей, которые до вторжения были городскими канцлерами и правителями, среди них было и два человека, назначенных на должности могонскими вождями (и сейчас готовых сотрудничать, только бы не оказаться один на один с толпой), и еще несколько представителей знати, выпущенных из тюрьмы.
То льстя, то угрожая, Мазарет с Медвином убедили их работать вместе, чтобы восстановить порядок в городе. Мазарет выказал себя строгим и суровым на фоне дипломатичного Медвина, который явно наслаждался происходящим. Когда Городской Совет наконец заработал и начал издавать первые приказы, маг и воин спустились во двор.
— Отлично сыграно, господин Командующий! — произнес Медвин, седобородый осанистый человек, чей темно-коричневый плащ был безупречно чист даже после битвы. — Я даже сам чуть не поверил, когда ты пригрозил сжигать тех, кто будет снабжать могонцев провизией.
— Если бы я сам не верил в свои слова, — пояснил Мазарет, — то никто бы не поверил. И та парочка бывших правителей не побледнела бы так.
Медвин засмеялся:
— Должен признаться, та лесть, которую расточал им я, была менее искренна.
— А где наш коллега маг? — Спросил Мазарет, когда они выходили со двора. Тучи разошлись, солнце светило, ничем не сдерживаемое, нагревая камни и землю; Мазарет ощутил, как на лбу выступает пот.
— А, Эшмор, он говорит с городскими жрецами Матери об открытии госпиталя.
Мазарет нахмурился:
— Я полагал, что Ордены Матери были уничтожены в Седжинде, преследования в этой части Рохарки были особенно жестокими.
— Они нашли необычный способ, обучая своих неофитов моментально менять месторасположение при появлении врага. — Медвин пожал плечами. — Неизвестно, что скажет Аббатиса о такой практике… — Его глаза широко распахнулись, и он замахал кому-то входящему во двор. — Вон идет Архимаг, он может рассказать нам подробности.
Мазарет увидел входящего в высокие ворота Бардоу, опиравшегося на руку Терзис. Медвин поднял руку в приветствии и пошел навстречу, обогнав Мазарета. Маг был уже в паре шагов от пришедших, когда он внезапно покачнулся, схватился обеими руками за горло, вскрикнул и упал на землю, хватая ртом воздух. В это же время Терзис у ворот тоже душераздирающе закричала и упала в пыль, Бардоу рухнул вслед за ней.
Мазарет кинулся к Медвину и увидел, как тот протирает руками глаза, бормоча:
— Во имя Матери, он погиб!..
Подбежали Дети Охотника, предлагая свою помощь, но Мазарет отмахнулся от них.
— Кто погиб, Медвин? Кто? — спрашивал он.
Его голос пробился в сознание мага, тот опустил руки и посмотрел на него:
— Галдамар мертв, предан, обманут дурной магией и задушен… — Он дрожащей рукой коснулся собственного горла. — Я почувствовал, как он пытается коснуться нас, пока был еще жив… но жизнь ушла из него. — Он прерывисто вздохнул и схватил Мазарета за подол плаща. — Шаман! С одним из них мы расправились, но откуда мы знаем, что здесь нет другого?.. — Медвин вздрогнул и едва не зарыдал. — Бедняжка Терзис… Дайте мне руку, мой господин. Я должен взглянуть на нее и Архимага.
Часовые у ворот пытались помочь Бардоу и Терзис встать на ноги, а Мазарет почти на себе тащил в их сторону Медвина. Терзис сидела на земле, спрятав лицо в ладони, и горько плакала, отказываясь вставать.
— Медвин сказал мне, что Галдамар мертв, — обратился Мазарет к Бардоу. — Это правда?
Архимаг выглядел совсем серым и больным.
— Я истощил все свои силы в битве, поэтому чувствовал лишь тень происходящего с Галдамаром, но… думаю, его больше нет.
— Как это возможно, Бардоу? — спросил Медвин.
Бардоу, казалось, тоже недоумевал:
— Я не уверен. Он должен был быть с Дов Корреном, помогающим ему искать…
— Дов Коррен? — перебил Мазарет.
Бардоу быстро рассказал, как он преследовал шамана от западных ворот через весь город, как они сражались в доме и его спасло появление Галдамара и Дов Коррена.
— Он заявил, что его вместе с его людьми захватили по дороге и что он должен найти и освободить их. — Архимаг постучал ребром ладони по лбу. — Я настоял, чтобы он взял с собой Галдамара, и вот…
— Не вините себя за то, что сделала эта змея, — раздался голос. Подошел Кодель, рядом с ним шел Таврик. — Его Совет Севера все время нарушал наши планы.
Мазарет почувствовал раздражение, но прогнал его и полностью сосредоточился на происходящем.
— Что ты помнишь из убийства? — спросил он у Медвина. — Где это могло быть? Это в городе или за городом?
— Сложно ответить, все произошло очень быстро… — Маг опустил веки, прикрыв ладонью подбородок и рот. — Это в городе, тени… тени от высоких домов…
— Тени от деревьев, — сказала Терзис, и все обернулись к ней. Она подняла голову, устремив глаза в бесконечность. — Высокие старые деревья рядом с высокой стеной…
— Северная стена, — догадался Медвин.
— Прекрасно, — произнес Мазарет. — Мы легко найдем это место…
— Шаман, — продолжала Терзис. Ее голос сбился на тихое монотонное бубнение, и все прикрыли глаза. — Он полон страха… все они… предатель Коррен, его наемники…
— …их пленник в повозке…
— …пленница, девушка…
— …связанная, с заткнутым ртом, напоенная каким-то зельем…
— Алель! — закричал Таврик.
— Потом он погиб, — сказала Терзис, слезы снова хлынули у нее из глаз.
Бардоу подошел к ней. Следом приблизился Медвин, пока Мазарет с Коделем требовали лошадей себе и остальным, маги пожали друг другу руки в молчаливом горе.
Северная стена Седжинда была выстроена на холме, заросшем старыми дикими яблонями и густыми кустами. Дорога, ведущая вдоль ветхой стены, раздваивалась, не доходя до северо-восточного угла, одна ее часть убегала дальше на восток, где соединялась с главной северной дорогой, а вторая спускалась в заросшую кустами ложбину, из которой снова поднималась к поросшим дикими лесами холмам, за которыми вставали Рукангские горы.
