Целую неделю я просидел на стене свинарника: признавался старой свинье Пэта Фланнигана в грехах и глупостях, совершенных за всю свою жизнь. Свинья была опытной мамашей и, видно, потому сочувственно меня выслушивала. К тому моменту она произвела на свет девятерых детей. Цвет поросят напоминал мне вареных креветок, а размер — фокстерьеров.

Зачарованные горы Керри тянутся к небу фантастическими хребтами, большие желтые облака мягко наплывают на них, а вечернее солнце окрашивает их в цвет пурпура. В долине изгибается белая дорога, за яркими полями с пшеницей и овощами, в шахматном порядке карабкающимися по горным склонам, виднеются необработанные участки с серыми камнями, выглядывающими из травы.

По дороге изредка проезжают телеги с впряженными в них ослами. Опираясь на палки, ковыляют старики и старухи, закутанные в черные шали. Иногда проходит бродяга в невероятно потрепанной одежде. Я смотрю на него и думаю: уж не забытый ли он всеми писатель, приехавший несколько лет назад в Ирландию, чтобы написать книгу об этой стране?

И вся эта сцена — зеленые горы, белые дороги, желтые облака — вырисовывается с четкостью граней драгоценного камня и завладевает моим вниманием без остатка.

Пока я сидел на стене, ко мне подъехал Майк О’Брайен. Он доставляет почту, объезжая горную местность на велосипеде.

— У вас, должно быть, черт знает сколько друзей. Я чуть спину не сломал, пока вез все эти письма.

И он отдал мне пачку писем, переправленных из Лондона.

— Майк, — сказал я, — какая тут у вас пыльная дорога.

— Пыль у нас с самого Всемирного потопа, — согласился Майк.

— А это значит, что нелишне было бы пропустить кружку портера.

— Верно, — ответил Майк.

Мы покинули свинарник и вошли в темный, мрачный, пахнущий дрожжами винный магазин. Такие магазины по всей Ирландии работают и как питейные заведения. Почему Ирландия, самая дружелюбная, самая словоохотливая и самая компанейская страна, не завела у себя очаровательные кабачки, такие, какие на протяжении веков были и остаются знаменитой достопримечательностью Англии, — этого я никак не возьму в толк.

На прилавке спала кошка. Продавец с лицом поросенка, у которого в процессе копчения кожа обрела цвет испорченного лимона, а в ушах запеклась соль, косо взглянул на нас из-за бочонка. Мне стало нехорошо от запаха пролитого пива и плохого табака.

— Майк, мне нужно поработать.

— Вот как? — Майк из вежливости изобразил интерес.

— Возможно, ты этого и не знаешь, но ты явился ко мне, как посланец из другого мира, и эти письма напомнили мне о моем долге. Я вдруг вспомнил, что собирался написать книгу об Ирландии. Боюсь, что так ее и не напишу.

— Ну и что такого! — Майк вдруг забыл о вежливости. — Да кому захочется ее читать?

— Вот и у меня такое же чувство! Это Ирландия так на меня подействовала. А в самом деле, может, кому и захочется!

— Вы когда-нибудь слышали историю о тигре, который умер у циркача Даффи? — спросил Майк.

Коренастая фигура в синей форме вдруг обрела важность. Забавный рассказ в Ирландии так же важен, как корпоративное собрание в Англии. И в этом, подумал я, вся суть. Не успеет человек напомнить себе о своем долге, как эта чертовски вкрадчивая страна берет его под локоток и рассказывает анекдот, и все благие намерения выскакивают из головы…

— Погодите, я вам расскажу, — сказал Майк. — Когда тигр умер, Даффи не знал, что делать. «Все пропало, — сказал он, — я не смогу открыть цирк без тигра!» «Я скажу тебе, что делать», — говорит ему Пэт Демпси. Он приехал из Корка и был способен на всякие хитрости и обман. «Что помешает мне стать тигром, — говорит он, — надену на себя его шкуру, выпью стаканчик виски и зарычу. Буду не хуже твоего тигра», — говорит он. Послушайте, что было дальше…

Пэт снял с тигра шкуру и надел ее на себя. Когда началось представление, все сказали, что такого рева еще не слышали. Можете мне поверить: я сам там был и видел все своими глазами. Пэт был настоящим дьяволом в тигровой шкуре! Послушайте, это еще не все.

Майк поднял стакан, выпил и утер рот рукой. Придвинулся поближе, не спуская с меня веселых глаз:

— Пока он так рычал и делал вид, что хочет выскочить из клетки и добраться до зрителей, маленькая дверь отворилась, и кто, как вы думаете, вошел в клетку? Спокойно и непринужденно, но очень грозно. Это был лев! Пэт глянул на него и понял, что настал его последний час! Лев рыкнул и пошел по клетке, стуча хвостом по земле. Пэт тут же протрезвел и взмолился: «Ради бога, Майк, выпусти меня отсюда». И он побежал к двери, а лев — за ним. «Святые угодники! — заверещал Пэт, — Откройте дверь! Выпустите меня отсюда!» Но лев прыгнул на него, и Пэт услышал, как он сказал: «Спокойно, Пэт, все в порядке, — я тоже из Корка».

— Ну а рассказ о том, как миссис Миллиган ходила к священнику, слыхали? Тогда погодите, сейчас расскажу…

Взгромоздившись на стену свинарника, я уселся с письмами в руках. Смотрю на горы. В долинах сгущаются фиолетовые тени. На черных горных хребтах вспыхивают бледно-зеленые искры. Лачуги блестят, словно их вылепили из снега. Неизвестно откуда бежит торфяной ручей, издалека слышится скрип телеги, движущейся по пыльной дороге, и наступает молчание, глубокое, как океан, — молчание зачарованных гор, молчание неба.

А ведь Лондон всего в нескольких часах езды от Керри. Невозможно поверить! Когда-нибудь усталые люди узнают об этом и приедут сюда — погрузить измученные тела в спокойствие Ирландии. Они, правда, еще больше устанут и будут просто сидеть на стене свинарника Пэта. Станут наблюдать за тем, как меняют цвет горы. Будут слушать колокол, а он, своим звоном объявив об окончании дня, прославит красоту Божьей земли.

Если ваша спальня находится в передней части дома, то в Керри вас разбудит, еще до рассвета, странный, настойчивый стук на дороге. Вы взглянете на часы: пять. Отодвинете занавеску и увидите стадо, бредущее в лунном свете. Пастухи идут позади, опираясь на посохи. Они покуривают трубки и время от времени окликают собак, вступающих в драку на краю стада.

Наступает пауза, по пустой дороге идет человек с коровой и теленком. Исчезает в темноте. А вот движется маленькая телега, тащит ее сонный осел. На телеге выводок поросят. И снова стада, потом осел, нагруженный, словно Атлас — тонкие голенастые ноги еле волокут огромную копну сена. И еще осел, на обоих боках по плетеной корзине, а в них — коричневые блоки сухого торфа.

Вы видели достаточно для того, чтобы понять: проснулась вся округа. Сегодня базарный день. (В Ирландии всегда где-нибудь базарный день.) В сотнях маленьких белых лачуг женщины встают в 3 или 4 часа ночи, собирают мужей и сыновей к поездке на рынок, готовят еду, а мужчины идут в темноте за скотом, кладут поросят в телегу…

Пока странная процессия горцев и животных проходит под вашим окном, луна опускается, бледнея с каждой минутой. Перед самым восходом прохладный ветерок клонит траву, воздух сереет, и вы чувствуете, что увидели что-то из ирландской сказки или из самого начала истории, то, что было до возникновения сельского хозяйства, — миграцию пастухов и стад.

Поездив на машине целый день, вы увидите, возможно, двадцать базаров, называемых, бог знает почему, «ярмарками».

Некоторые торговцы раскидывают товары на невероятно широких улицах, похожих на французские; других вы встречаете в более привлекательных городах. В деревнях тоже устраивают базары, однако такого базарного дня, каким мы его знаем в Англии, здесь нет, по крайней мере, на юге Ирландии. Представьте себе базарный день в Уилтшире с переполненными загонами для овец и мычащим тучным скотом. Фермеры, склонившись над загонами, обмениваются шутками и идут в кабачок выпить пива. Их дочери покупают шелковые чулки, а сыновья — новые приемники; жены укладывают в «форды» коричневые бумажные пакеты. Царит здоровая и веселая семейная атмосфера.