Отравление мышьяком! У Кеннета бешено заколотилось сердце. Джабари положил телеграмму на пол. Его губы вытянулись в тонкую полоску.

— Хепри, что все это значит?

Кеннет сжал кулаки, чтобы в ярости не разбить их о стену. Кто-то убил его деда! Еда, роскошная французская еда, от которой у него болел живот… мышьяк. Хепри был достаточно закален и здоров, чтобы перебороть воздействие яда. Но его дед не смог справиться с мышьяком. И его… его самого только что кто-то пытался отравить. А еще раньше — убить. И украли пектораль. Наследство? Виктор — почему-то в борделе… Та-ак! Кеннет тяжело сглотнул. Сейчас он был озабочен проблемой выживания. Бадра. Каждый миг ее жизни был связал с его жизнью, но она не была свободна. Она была в опасности. Он должен вызволить ее! Он выдохнул и посмотрел на шейха.

— Сейчас это неважно. Сейчас важнее всего освободить Бадру. Завтра рано утром, когда все еще будут спать, я вернусь сюда. Собери всех в моем номере. У меня есть план.

Сидя в роскошной гостиной своего номера в Шеферд-отеле, Кеннет набрасывал план борделя для освободительной команды Хамсинов.

— Оказывается, — сказал он, — Бадру освободить будет очень трудно. В борделе все посетители мужского пола обязаны были оставлять свое оружие перед порогом гарема. Само здание борделя представляло собой двухэтажный особняк. Внизу располагаются приемные, спальни и бани — на втором этаже. Туда ведет только одна дверь, выходит она на открытую галерею, опоясывающую все здание изнутри. В галерее есть только одна лестница, которая ведет вниз, во внутренний двор, хорошо защищенный со всех сторон. Это настоящая крепость. У дверей постоянно находятся по два вооруженных стражника, которым отдан строгий приказ поднимать тревогу в случае нападения…

Джабари нахмурился.

— Значит нападать на такую крепость глупо.

— Да, мы не сможем взять такую крепость штурмом. — Кеннет бросил взгляд на воинов, которые расположившись в его комнате, приводили свое оружие в порядок и ожидали команды своего шейха.

— Если ты пошлешь туда своих людей под видом богатых шейхов на отдыхе, желающих острых ощущений, тогда они могут попасть внутрь гарема и помогут мне.

Рашид спокойно посмотрел на него.

— Хорошее начало. Однако они ведь будут не вооружены. Что ты предлагаешь, Хепри?

К своему удивлению, Кеннет уловил в голосе Рашида уважение. Но не подал виду. Он хлопнул по своему наброску, указывая на плане на ту комнату, что была предназначена для ведения деловых переговоров.

— Дверь из этой комнаты ведет в гарем. Ее не запирают, но охраняют со стороны женской половины дома. Стражники останавливают каждого мужчину, который пытается войти внутрь, но не женщин. Один из вас, закутанный в женское покрывало, сможет проскользнуть внутрь и пронести оружие. Потом он присоединится ко мне и передаст оружие остальным. Мне нужен хороший боец.

Воин Хамсина перехватил выжидательный взгляд обоих: и Кеннета, и его шейха. Кровь бросилась в лицо Рамзеса. Оно стало ярко-красным.

— О нет. Нет. Это абсолютно невозможно.

— Что касается меня, то вы не можете ожидать, что я переоденусь женщиной. Я шейх Хамсинов. Если узнают, что я принимал участие в этом маскараде, надо мной будут смеяться везде: отсюда и до Синая, — убеждал Джабари.

— А я что, больше подхожу на роль женщины? — бушевал Рамзес.

— Ты значительно меньше ростом.

— Твои волосы длиннее моих, — возражал Рамзес.

— Так же как и мое мужское достоинство.

— Ха! А мое встает выше пирамид. А у тебя такое же хрупкое, как тростник у реки, — проворчал Рамзес.

— Успокойся, Рамзес. Для кого-то это откроет доступ в гарем. Я даже представляю себе, какие у тебя будут большие груди. Они будут больше полной луны. Другие женщины будут тебе завидовать. Я сделаю тебя таким желанным, как женщина, что ты сам себя захочешь соблазнить, — поддразнивал его Джабари.

Рамзес нагло посмотрел на него и пробормотал какую-то цветистую фразу в восточном стиле явно неодобрительного содержания.

— Хватит, — отрезал Кеннет. — Никто из вас не сможет убедительно сыграть роль женщины. Рамзес слишком мускулист, Джабари тоже слишком — ну, слишком Джабари. Есть только один человек, который подходит на эту роль, и в то же время он хороший воин. — Кеннет помедлил, надеясь что этот воин согласится с его планом.

Три пары глаз обратились на Рашида. Его глаза расширились, он угрюмо смотрел на них.

— Я не буду играть роль девушки, — резко ответил он.

— Ты больше всего подходишь на эту роль, — возразил Кеннет.

— Нет, — раздраженно сказал Рашид, глядя на Кеннета с явной враждебностью.

Кеннет открыто встретил его угрюмый взгляд.

— Нет? Даже ради Бадры, ради той женщины, которую ты поклялся защищать? Ты же ее телохранитель!

Две морщинки пролегли у Рашида между бровей. Казалось, он был в большом затруднении. Потом он глубоко вздохнул.

— Хорошо. Ради нее. Если это единственное средство ее освободить.

Кеннет кивнул, испытывая большое облегчение.

— Когда мужчины проникнут в гарем и разойдутся по комнатам, каждый будет ждать сигнала о том, что Рашид и я готовы бежать вместе с Бадрой.

Ее телохранитель задумчиво посмотрел на него.

— Что это будет за сигнал? Свист? — Рашид умело издал пронзительный звук.

Присутствующие озабоченно посмотрели на него. Большинство арабов считали свист диким, оскорбляющим слух звуком. Какая-то смутная мысль мелькнула в голове Кеннета, но он отмахнулся от нее. Не время.

— Отлично. Ждите свиста и присоединяйтесь к нам в холле. Мы раздадим оружие, которое вы спрячете под своими халатами. Надеюсь, что нам не придется им воспользоваться.

Он нахмурился.

— Еще одно. Нам потребуются небольшие пистолеты, но наверху, где находятся спальни наложниц, стрелять нельзя. По той же самой причине евнухи не имеют при себе ружей, — я не хочу, чтобы от шальной пули пострадали женщины.

— Мы будем пользоваться только саблями и ножами, — согласился Джабари, — Это самое лучшее оружие для мужественного воина. — Он посмотрел на Рашида и подмигнул ему. — Или для мужественной женщины.

Рашид снова нахмурился и покраснел.

Сложив свой план, Кеннет передал его Джабари вместе с пачкой свернутых банкнот.

— Сходи в лавку и купи все, что нужно для нашего маскарада. Встретимся здесь же завтра после полудня.

Шейх мрачно посмотрел на него.

— Пока что береги Бадру до того времени, Хепри. Я верю, что ты сможешь это сделать.

— Я буду защищать ее, — ответил он, вспомнив о зловещих словах в телеграмме Смитфилда. — Я жизни не пожалею.

Утро ворвалось во Дворец наслаждений вместе с призывными песнями муэдзинов, созывающих правоверных для молитвы. Кеннет уже проснулся и лежал, любуясь видом спящей Бадры. Он нежно провел рукой по ее щеке, восхищаясь шелком ее нежной кожи.

Ее длинные черные ресницы затрепетали, когда она открыла глаза. Он потянулся к ней, чтобы поцеловать. Она сонно улыбнулась ему и сделала попытку сесть.

— Мне нужно в ванную. Здесь такое правило, что женщина должна мыться каждое утро, — сказала она.

— Потом, — пробормотал он. — Разреши мне сначала искупать тебя в своей любви.

Он подался вперед и, взяв лицо Бадры в свои руки, слегка подрагивавшие от поднимавшихся в нем чувств, поцеловал ее.

На ее лице появилась игривая, соблазняющая улыбка. Его тело напряглось в ответ на обещания, которые он прочел в ее взгляде. Он дотронулся губами до ее губ, легкими касаниями поддразнивая ее. Она откликнулась на его ласку. Бадра была подобна сладчайшему меду. Кеннет на минуту оторвался от нее, чтобы перевести дух.

Он подвинулся, чтобы заняться с ней любовью, влиться в ее тело яростным движением и заставить ее задыхаться от возбуждения. Бадра закрыла глаза, подготавливая себя к бурному натиску его любовных ласк. Она чувствовала его страстное желание. Стиснув свои пальцы на твердых мускулах его спины, она приподняла вверх свои ноги так, чтобы ему было удобнее.