В его голосе послышались опасные, вкрадчивые нотки: «Ты лжешь, Бадра».

— Кеннет, пожалуйста… — продолжала она умолять.

Посмотрев вниз, Кеннет разворошил ногой мусор и обнаружил ее находку. Потайной ящик. В свете факела, укрепленного на стене, его глаза сверкнули, как два ярких сапфира. Внезапно охвативший гнев ярким румянцем залил его как бы изваянное лицо. Взгляд у него стал таким же зловещим, как у древнего фараона, который разрушал, сжигал, грабил и обращал всех в рабство.

— Почему ты здесь, Бадра? Чтобы что-то украсть?

Дикая дрожь стала сотрясать ее тело. Он придвинул свое лицо ближе к ней. Мрачное негодование исказило его прекрасные черты. Она не видела спасенья для себя. В его взгляде она прочла твердую решимость воина вынудить у врага признание.

Кеннет наклонился над ней, прижимая ее к стене.

— Ты воровка, Бадра. Ты украла то, что принадлежит мне. Ты знаешь, как в Египте поступают с ворами?

«О, она знала! Но ей необходимо было достать это ожерелье!» Бадра постаралась унять дрожь, когда он снова провел рукой по ее щеке.

— Ты хочешь получить сокровище, которое нашли здесь? Ты хочешь увидеть, как оно будет переливаться на твоей нежной коже? — Его голос стал низким и глухим. Он ощупал ее мешочек и вынул оттуда сверкающую золотом пектораль — ожерелье принцессы Мерет, которое обрекало на рабство ту, которая наденет его на шею.

— Ты спрятала другое ожерелье в моей библиотеке. Скрывая свои истинные намерения, ты пыталась соблазнить меня. Почему ты вернула его, Бадра? Потому, что это Рашид попросил тебя?

«Он узнал, что я нашел ожерелье в его книгах? Он нашел его!»

У нее пересохло во рту. Она едва могла говорить.

— Кеннет, пожалуйста…

— Какой же я был дурак! — он сухо засмеялся. — Он использовал тебя, чтобы сделать эту грязную работу. Конечно, так.

Она стояла неподвижно. Смятение и ужас охватили ее.

— Что ж, — его пальцы обхватили ее дрожащее запястье. — Теперь я обо всем расскажу Джабари. Он проведет расследование и рассудит это дело.

— Нет! — эхом отозвался в камере ее протестующий крик.

— Ты не хочешь правосудия Хамсинов? Тогда я передам тебя в руки властей. Что ты предпочитаешь?

В его сузившихся глазах сверкала дикая ярость. Джабари потребует ответов на свои вопросы. Поднимется шум, и человек Масуда, присутствующий на раскопках, предупредит его об опасности. Жасмин тут же продадут тому европейцу. Немедленно.

У нее не было выбора. Не было выхода. Ей придется возвратиться в бордель и занять место дочери. Но она теряла время. Кеннет будет держать ее, как в западне. Она посмотрела на его разъяренное лицо. И у нее появился план. Он ведь так желал ее! Похоть делает мужчин безумными.

Бадра видела перед собой один-единственный путь спасения. В ее голове эхом раздавались слова, сказанные главным евнухом во Дворце наслаждений: «Если ты возвратишься без ожерелья, единственным способом спасти дочь для тебя будет занять ее место».

Ее охватило странное спокойствие, рожденное отчаянием. Уперев руки в бока, Бадра приняла соблазнительную позу, облизнула пересохшие губы.

— Хорошо. Я отвечу на твои вопросы в твоем шатре. Я буду ждать тебя там. Дай мне немного времени подготовиться.

Ярость перемешалась в нем со смущением. Он никогда еще не видел Бадру такой вызывающей, такой откровенно соблазняющей. Что она задумала? Она пытается уговорить его не рассказывать ничего Джабари?

Не выйдет. Он не поддается на ее уловки.

Он медленно сосчитал, до ста. Затем вывел ее из гробницы. Напряженно выпрямившись, он собирался с силами, как перед битвой. В следующий момент Кеннет шагнул к шатру и вошел внутрь.

Стоявшая на раскладном столике лампа мягким светом освещала внутренность шатра. Бадра стояла спиной к стенке шатра, темные волосы в беспорядке падали ей на грудь. Она надела одну из его белых рубашек, которая была ей до колен. Больше на ней ничего не было, и она подняла рубашку так, чтобы он видел то, о чем мог только мечтать. Желание бурей налетело на него. Ошеломленный, он не мог оторвать от нее глаз.

Его эротические фантазии о том, как он держит в своих объятиях обнаженную и покорную Бадру, померкли при виде того, что он увидел наяву. Ее грудь с темно-розовыми сосками была твердой, а кожа — золотистой, как спелый персик. В тусклом свете лампы ее тело светилось, как мед. У нее была тонкая талия и круглые бедра, ее лобок был прикрыт мягкими черными завитками. Несмотря на то, что ростом она едва доходила ему до щеки, ноги у нее были стройные и длинные.

Но ее прекрасное лицо — о, на нем застыло выражение тупой покорности. Оно было холодное и мертвое, ни игривости, ни страсти, ни нежности, ни любви… Безжизненное, как гробница.

Она стояла не двигаясь, как статуя, освещаемая неярким светом лампы.

И это было то, чего она хотела? Она хотела близости с ним?

Он не мог поверить в это. Одной рукой Кеннет взял ее за подбородок, стараясь заставить ее посмотреть ему в глаза. Ее теплые, атласные губы встретились с его, как сказочное, фантастическое облачко.

Пораженный, Кеннет подался назад, продолжая держать ее за подбородок. Ее поцелуй раздразнил его, лишал самоконтроля. Гнев его погас. Его закрутил дикий водоворот наслаждения. Кеннет закрыл глаза, подчиняясь своему страстному желанию. Продолжая крепко держать ее в объятиях, он обнял в руками ее голову и приблизил к себе.

Горячая кровь запульсировала у него в венах, когда он ощутил вкус ее губ.

Неожиданно он все понял.

Бадра целовала его совершенно бесстрастно. Ее губы, прикасавшиеся к его губам, были лишены всякого чувства. Он прижал ее еще ближе к себе, продолжая свой поцелуй и стараясь вызвать в женщине ответную реакцию.

Под возбуждающим беспощадным поцелуем Кеннета Бадра застонала, почувствовав, как он зажигает ее кровь. В ее теле разгорался жар, оно наполнялось неведомым ей сладким напряжением.

«Но не так, — билась у нее в мозгу протестующая мысль. — Не здесь».

Она вся сжалась в его объятиях. Он укусил ее за нижнюю губу, провел языком по ее рту, дразня и порхая по нему. Как жестокий завоеватель, его язык проник в ее рот и метался там, добиваясь своими прикосновениями ее ответной реакции.

Она прерывисто дышала, как в ловушке, зажатая его сильным телом. Их дыхания слились. Его язык бушевал у нее во рту, требуя ее капитуляции.

Два чувства овладели ею — страсть и ужас. Она не могла разрешить ему зайти слишком далеко, потому что ей нужно было только возбудить его. Убедить его, что она стоит его страсти. Разжечь его, чтобы он пошел за ней на край Земли.

Или в бордель в Каире.

Сегодня Бадра позволит вовлечь себя в этот древний как мир танец. Сегодня она станет его участницей, а не наблюдателем со стороны, как когда-то, подглядывая за Хепри с той вдовушкой… Она должна убедить его, что она стоит такой цены. Будет лучше, если во Дворце наслаждений ее купит бывший ее телохранитель, чем если это сделает какой-нибудь другой, жестокий мужчина. Кеннет, по крайней мере, постарался бы быть добрым. А она будет заботиться о нем.

В ее нежный живот уперся его твердый возбужденный член. Его большие теплые руки мяли край ее рубашки. Она успела вывернуться из его объятий прежде, чем его руки нащупали следы давно зарубцевавшихся шрамов от жестоких побоев у нее на спине.

— Нет, — сказала она, — Еще нет.

Согнувшись от напряжения, Кеннет тихо выругался, поняв, что опять остался ни с чем.

Она опять поступила с ним так же, как и в прошлый раз в библиотеке. Бадра. Его любовь. Его проклятье. Но только его женщина. Он остро желал обладать ею, он хотел взять ее, как мужчина берет женщину. Почувствовать ее мягкую кожу, но она подразнила его и снова выскользнула.

Он с опаской наблюдал, как она надевала свой кафтан цвета индиго, скрывая от его голодных глаз свое прелестное обнаженное тело. Она вздернула подбородок: