Но краем глаза она видела, что он удивленно и беспомощно смотрит на нее.

– Она говорила обо мне, – сказал он. – Я никогда… я никогда не забывал ее. Пожалуйста, передайте ей это. Если вы сможете пожалеть незнакомца, который через час пожалеет о своей навязчивости и будет в ней раскаиваться.

Его едва слышные слова говорили о многом. «Иногда любовь не проходит, мама». Минна поморгала, отгоняя неуместные сейчас эмоции.

– Да, – с трудом проговорила она, – да, я ей передам.

– Спасибо, – поблагодарил он и отвернулся.

Краем глаза она смотрела, как он удаляется. На руке у него не было кольца. О чем это говорит? Значит, он так и не женился? Некоторые англичане не носят обручальные кольца, но, имей он жену, как человек воспитанный, он носил бы кольцо.

Вдруг Минна осознала, что на скамейке она уже не одна. Рука сжала рукоятку револьвера. Мягкое дыхание коснулась ее затылка, пошевелив волосы. Она обернулась, и что-то твердое уперлось ей в ребра.

– Медленно разожмите руки, – приказал Бонем. От него сильно пахло потом, он оброс бородой.

Минна подняла руку и ткнула свой револьвер ему в живот.

– Тихо, – хрипло сказала она.

Глаза у него были все такие же зеленые, как она помнила. Глаза поэта, мечтателя. Их взгляды встретились.

– Все в порядке, – медленно произнес он. – Я бросаю свой, вы – свой.

Минна надеялась, что Фин поблизости и все видит.

– Подальше. Он кивнул.

– На счет «три». Раз… два… три.

Его револьвер полетел и с всплеском упал в Серпентайн. У нее так не получилось, ее револьвер упал на берег.

Минна встала, он тоже. Она не заметила, как в руке у него появился нож. Она почувствовала его прикосновение к своему горлу и застыла.

– Я сам снял бы медальон, – спокойно проговорил Бонем. – Но боюсь, одной рукой у меня не получится. Итак, очень медленно расстегните застежку.

Она потянулась к затылку. Дрожащими руками принялась расстегивать замок.

– Где мама?

– С Ридлендом, полагаю. – Она затаила дыхание, и он язвительно рассмеялся: – Удивлены? Он обнаружил их в Провиденсе, прежде чем я смог туда добраться.

– Вы лжете,- сказала Минна.

Клинок дернулся.

– Поспешите. Осторожно. Не повредите его.

Как только цепочка была расстегнута, он выхватил медальон у нее из рук и толкнул ее в спину одной рукой, а второй держал нож у ее затылка.

– Лучше отпустите меня, – сказала Минна, заставляя себя смотреть в землю, чтобы он не догадался, что она ищет взглядом Фина. – Вам же лучше.

– Я бы так и сделал, – сказал Бонем. – Проблема в деньгах. Как только я расшифрую номера счетов, мы вернемся к этому вопросу. – Вдруг рука его напряглась. - Скажите ему, пусть уйдет.

Фин шел к ним, прямо и спокойно, вытянув вперед руки, державшие револьвер, нацеленный в голову Бонема.

– Она умрет, прежде чем вы выстрелите, – взвизгнул Бонем.

Она встретилась взглядом с Фином и едва заметно покачала головой. К ее удивлению, он улыбнулся ей, в улыбке не было ничего мрачного: так он мог бы улыбаться ей у свадебного алтаря или над их новорожденным, лежащим в колыбели.

Нежность, абсолютная уверенность казались таким чудом, что сердце Минны в ответ наполнилось радостью. Она улыбнулась ему. Фин спустил курок.

Грохот оглушил ее. Она не сразу поняла, что Бонем опустил руки, и нож упал в ее юбки. Она отшвырнула его на землю, потом заметила медальон, сверкавший в пыли. Минна подняла медальон и шагнула вперед, в ушах у нее звенело. Фин опустил револьвер. По газону к ним бежали мужчины с поднятыми револьверами, но он смотрел только на нее. Он смотрел на нее так, будто она – целый мир и этот мир принадлежит ему.

Минна никогда не отличалась терпением. Она пустилась бежать к нему.

Они столкнулись. У нее перехватило дыхание, когда он крепко прижал ее к груди.

Он держал ее, а она вцепилась в его спину, такую надежную, ее щит. Обретя вновь голос, она сказала:

– Я люблю тебя.

– Больше никогда, – хрипло произнес он ей в волосы. – И не проси, Минна.

– Ах, не буду, – сказала она и рассмеялась: – Я буду вести себя так, чтобы мне этого не нужно было делать. Никогда больше не буду одалживать украшения.

Шум заставил их обернуться и посмотреть на газон. Каким-то чудом Бонем остался жив, несмотря на пулю в голове. Люди Ридленда суетились, готовясь унести его. Один из них побежал к экипажу, который подъехал к краю газона. После коротких переговоров через окно стекло захлопнулось, а дверца экипажа открылась и из него вышел Ридленд.

Минна отстранилась от Фина.

– Бонем сказал, что мама у него. Еще с Провиденса!

Фин тихо чертыхнулся.

– Конечно, у него. – Он взял ее за руку, повел.

– Конечно? – удивленно спросила она.

– А как еще он мог бы обеспечить, чтобы ты оставалась в Англии? – мрачно засмеялся Фин. – Пешки в шахматной игре.

Казалось, гневный взгляд Минны не смутил Ридленда. Он остановился в нескольких шагах от них и слегка поклонился, поздравляя.

– Отличная работа, – сказал он. – Я как раз спрашивал насчет медальона. Он у вас?

Минна шагнула вперед и влепила ему пощечину. Пощечина была сильная, но старик и глазом не моргнул.

– А, так вы это вычислили? – сказал он.

– Да, – резко ответила Минна. – Медальон у меня. Кто вам сказал, что мы готовы торговаться?

Ридленд потер щеку рукой.

– Конечно, вы заслуживаете благодарности. Я забрал вашу мать из Провиденса, и она была мне за это благодарна. Сомневаюсь, что она будет жаловаться.

Фин вздохнул. Он отпустил ее руку, схватил Ридленда за горло и пригвоздил к стенке экипажа.

– Хватит, – ровным голосом произнес он. – Где она?

– Будьте благоразумны, – прохрипел Ридленд. – Нам нужен был Бонем. Он интересовался вашей дамой. А если бы мисс Мастерс узнала, что ее мать в безопасности, разве осталась бы она здесь, чтобы выманить его? Вы убедили бы ее?

– Я вас уничтожу, – сказал Фин. – Осторожно, постепенно. Это будет очень забавно.

– Фин, – прошептала Минна. В экипаже был кто-то еще. Чьи-то руки сражались с задвижкой окна. И она подумала, несмотря на тьму внутри экипажа, что, возможно…

– Если с ней что-нибудь случится… – мрачно начал Фин, но Ридленд взволнованно прервал его:

– Я забрал ее от Коллинза, разве не так? Этот ублюдок теперь в земле. Она благодарила меня за это. Я вам ничего плохого не сделал.

Окно опустилось. В раме появилось такое знакомое лицо, светлые брови неодобрительно нахмурились, когда она увидела, что Фин начеку.

– Со мной все в порядке, – заявила Харриет Коллинз. – Хотя почему это вас волнует, понять не могу.

– Мама! – Минна закрыла рот руками. – Мама, выходи! – Она схватилась за ручку дверцы, пытаясь открыть ее, но ручка выскальзывала из ее потной ладони.

– Успокойся, Минна, – попросила ее мать. – Никому не нужны сцены на публике. Мистер Ридленд, не будете ли вы так добры?

Фин шагнул вперед и, дернув за ручку, распахнул дверцу. Минна попыталась забраться в экипаж, но было слишком высоко. Фин поднял ее и поставил внутрь, и тут она обняла свою мать. Мама упала на сиденье, громко протестуя, но Минна, невзирая на это, еще крепче сжимала ее.

Некоторое время мать утешала ее, неловко похлопывая по спине и бормоча утешения. Потом потеряла терпение.

– Ну хорошо, – сказала она, – хватит. Успокойся, Минна. Это что такое – слезы?

Минна отстранилась, задетая ее словами.

– Да, слезы! Я думала, ты умерла!

– Но мистер Ридленд обнаружил нас очень быстро. Разве он тебе не сказал?

Минна покачала головой, послышались раздраженный голос ее матери и извиняющееся бормотание Ридленда.

– Как плохо он поступил! – более громко заметила Харриет Коллинз. – Но, – она понизила голос, – он разделался с Коллинзом, дорогая моя, так что заслуживает твоего прощения.

– Прощения?! – задохнулась Минна. Какой талант у ее матери прощать злодеев! – Ты неделями была неизвестно где, а меня чуть не зарезали из-за твоего дурацкого медальона!