— Неужели? — Глаза Кэти лихорадочно блестели. — В чем заключалась ее миссия? Показать фотографам место для установки камер?

На секунду Хэйдон замер.

— Фотографам?

— Но ведь в ее обязанности входило привезти их сюда. Мог бы и телевидение пригласить. «Оскар» за изобретательность был бы тебе обеспечен.

— Ты думаешь, это я все придумал?

Кэти одарила его ядовитой улыбкой.

— О нет. У тебя не было на это времени, поэтому ты поручил все мисс Леннокс. Она профессионал в таких делах. Чертовски хороший профессионал. Вы с ней отличная пара.

Хэйдон прищурился.

— Ревнуешь, Кэти?

— Ревную? — вспыхнула она. — Ревную?С какой стати я должна ревновать?

— Ни с какой. Я рад, что ты это понимаешь.

— Ненавижу, когда меня обманывают.

— Обманывают? — Хэйдон выглядел ошеломленным.

— Я согласилась приехать сюда, не подозревая, что это часть твоего дьявольского плана. Виола сказала, снимки получатся превосходные.

— Плана? Не говори ерунды. Не было никакого плана, — возразил он.

— Это не ерунда. Я слышала, фотографы в восторге оттого, что им удалось запечатлеть твой поцелуй.

Последовала долгая пауза. Затем Хэйдон улыбнулся странной улыбкой.

— Позволь напомнить, что поцелуй затеял не я.

Кэти замерла. Как можно быть таким жестоким? Зачем он ее унижает?

— Как ты смеешь?

— Какая драма! — воскликнул Хэйдон. — Вернись к реальности!

Кэти побелела.

— Теперь я все понимаю. Да, однажды я назвала тебя невеждой, но разве это повод для такой низкой мести?

Он нахмурился.

— О чем ты говоришь?

— Ты ведь хотел преподать мне урок, не так ли?

Хэйдон отшатнулся.

— Ну… да… Поначалу я…

— Поздравляю. У тебя получилось. Этот урок я не забуду никогда.

— Я не понимаю, о чем ты. Прекрати истерику и выслушай меня.

Нет, это уж слишком.

— Ни за что!

Хэйдон подошел к ней и положил руки ей на плечи.

— Ты выслушаешь меня, даже если мне придется для этого применить силу.

Кэти попыталась вырваться, но он держал ее слишком крепко.

— Послушай, Кэти, все не так, как ты думаешь, — изменившимся голосом сказал он. — Позволь мне…

Таким же голосом он говорил прошлой ночью, когда она вдруг поняла, что влюбилась. Но сейчас… сейчас она его ненавидела.

— Я не знаю, какой чепухи тебе наговорила Виола…

— Отпусти! — почти закричала она и стукнула его кулаком в грудь.

— Кэти, не будь смешной!

Как ни странно, но она сумела-таки вырваться из его железных объятий. Слезы хлынули у нее из глаз.

— Кэти!

Она отскочила от него и, потеряв равновесие, рухнула на кровать.

— Иди к черту! — ее затрясло от рыданий.

Хэйдон протянул ей носовой платок, но она оттолкнула его. Тогда он сел рядом с ней на кровать и снова предложил платок.

Она взяла, громко высморкалась и заявила:

— Я ненавижу тебя!

— Неправда, — слегка улыбнулся он. — Ты злишься. Это пройдет.

— Не рассказывай мне о моих собственных чувствах, ты, лживая скотина!

— И когда же я тебе лгал? — резонно поинтересовался Хэйдон.

«Когда позволил мне думать, что любишь меня». Но лучше не произносить это вслух.

— С момента нашей первой встречи ты только и делал, что лгал мне. Ты даже не сказал, как тебя зовут.

Хэйдон не мог этого отрицать и виновато опустил глаза.

— Должно быть, это забавляло тебя? Шикарный план!

- Какой план?

- Наверное, мне следует поблагодарить Виолу Леннокс за то, что она так вовремя появилась. Бог знает, как далеко все это могло зайти… — Кэти запнулась.

Он лежал рядом с ней и смотрел на нее таким взглядом, что она чувствовала себя абсолютно беспомощной.

— Я знаю, как далеко это могло зайти, — с улыбкой сказал он. — И мы оба знаем, как далеко это уже зашло.

Кэти покраснела, вспомнив, как они любили друг друга прошлой ночью. Он снова унизил ее.

— Что ты пытаешься доказать? — Она напряглась. — Ладно, признаю, ты сильнее меня. Продолжай.

Хэйдон не сводил глаз с ее лица.

— Опять истерика, — ласково заметил он, наклонился и легонько коснулся губами ее щеки. Кэти не шелохнулась, хотя это прикосновение едва не свело ее с ума.

— Какой же ты лицемер, — тихо сказала она.

Он понял все по тону ее голоса, прижал ее к себе и страстно поцеловал.

В первые несколько секунд Кэти отвечала на его поцелуи, но потом…

Он ощутил резкую смену ее настроения.

— Кэти…

Она сломалась и заплакала навзрыд. Хэйдон был обескуражен.

— Кэти…

Она резко вскочила с кровати.

— Я уезжаю. Пусть мне придется идти пешком до самой Пизы и ночевать под открытым небом. — Она посмотрела на него и отвернулась. — Делай что хочешь. Мне все равно. Я уезжаю. Сегодня же.

Кэти вернулась в Лондон тем же вечером. На автоответчике накопилось немало сообщений. Большинство звонивших интересовались тем, куда она делась. Хэйдон тоже звонил. Пять раз. Последнее сообщение было от Саймона. Кэти решила перезвонить ему.

— Кэти? Слава Богу. Что с тобой стряслось? Тримэйн сходит с ума.

— Тримэйн, — холодно сказала Кэти, — крыса. Так же, как и ты.

— Я? — изумился Саймон.

— Это ты вовлек меня в подлую авантюру. Я бы сказала тебе, как это называется.

— Брось, Кэти. Ты так говоришь, будто я продал тебя в рабство.

Она чуть не расплакалась от злости.

— А как это, по-твоему, называется? Слушай внимательно, Саймон. Я хочу, чтобы ты кое-что передал ему от меня.

— Почему я? Поговори с ним сама. Вы же соседи, в конце концов. Почему бы тебе не зайти к нему?

— Да потому, — сквозь зубы прошипела Кэти, — что я не хочу его видеть. Никогда.

— Так-так.

— Ты втянул меня в это. Ты меня и выпутывай.

— Это несправедливо…

— Саймон, — угрожающе произнесла Кэти, — ты хочешь получить мои работы для выставки или нет?

Саймон понял, что спорить бессмысленно.

— Что мне сказать Тримэйну?

Кэти с головой погрузилась в работу и даже нашла студию на соседней улице — правда, не без помощи Эмбер Эдельстайн. В результате она выходила из дома с первыми солнечными лучами и возвращалась к полуночи, стараясь не смотреть на дверь соседской квартиры, когда проходила мимо.

Все каникулы она рисовала так много, как будто от этого зависела ее жизнь. Потом начались занятия в школе, и она добросовестно приступила к преподаванию. Но утром и вечером все равно шла в студию и рисовала, рисовала, рисовала… Словно не могла остановиться. Портрет Эмбер Эдельстайн, великолепные итальянские пейзажи, застывшие в памяти, мраморные статуи в саду и фонтан. Но что действительно пугало Кэти, так это то, что все чаще ее рука принималась чертить на листе силуэт мужчины.

— Психиатры бы нашли это занятным, — бормотала она.

Рука рисовала помимо ее воли. Хэйдон был где-то рядом. Кэти ощущала его незримое присутствие.

— Ладно, мое подсознание просто играет со мной, — говорила себе она, — но с этим можно жить. В любом случае я еще никогда не рисовала так много.

Когда Саймон увидел наконец ее последние работы, он был потрясен.

— Дорогая, — сказал он, — да тебе пора устраивать персональную выставку. То, что ты нарисовала, превосходно.

Мисс Эдельстайн была не так довольна.

— Как-то блекло, — заметила она, глядя на свой портрет. — Я не настолько стара, милочка.

Кэти смешала несколько оттенков желтого цвета и аккуратно обвела черты лица мисс Эдельстайн.

— Лучше, — похвалила та. — Чувствуется страсть, а то мне казалось, что в тебе этого нет.

Кэти перестала отвечать на телефонные звонки. Ей было все равно. Хэйдон Тримэйн больше не пытался связаться с ней. Разве не этого она хотела? Чтобы он оставил ее в покое?

Иногда, когда она возвращалась вечером домой, в его квартире горел свет. Совпадение? Такими ночами Кэти не могла спать, а если и засыпала, ей начинали сниться кошмары, и она вскакивала со слезами унижения на глазах.