— И даже ради меня и Эллы? — едко спросил ее супруг.

— Сержио… Как ты можешь?! — в отчаянии воскликнула она. — Я считала, ты мне веришь. Думала, ты и женился на мне именно потому, что понял: не могла я украсть у людей, которые мне доверяли. Я не воровка. Но я честно снесла все выпавшие на мою долю испытания. Даже если бы я и была виновата в том проступке, то дело закрыто. Меня выпустили досрочно потому, что предполагаемая вина была искуплена. И никто — ни так называемое общественное мнение, ни репортеры, ни ты — не имеет морального права мучить меня.

— Вот именно этим пресс-релизом я и намерен подвести черту, — терпеливо проговорил Сержио.

— Ты меня слышишь? — закричала Кэти. — Я не виновата! А в этом документе содержится признание вины и того, что заслуженное наказание понесено! Но наказание-то было не заслужено! Ты можешь это понять?

Сержио Торренте устало вздохнул.

— Ложь, повторенная бессчетное количество раз, все равно правдой не станет, Кэти. Ты можешь это понять?

Кэти обомлела, услышав это.

— Я… Я не верю, что ты мне такое говоришь. Ты… Уж ты-то должен знать, как такое бывает!

— Меня тебе незачем стыдиться, дорогая. Многие подростки совершают подобные проступки. К тому же у тебя были смягчающие обстоятельства. Уверен, люди отнесутся к этому с пониманием… — вкрадчиво проговорил Сержио, положив ладонь на плечо Кэти.

Она яростно смахнула его руку и отчеканила, глядя ему в глаза:

— Избавь меня от этого лицемерия! Мне не нужна твоя подлая терпимость, если ты не удосужился понять обо мне главное. Я никогда и ни при каких обстоятельствах не могла совершить этого преступления. Мои приемные родители воспитали меня так, что хуже смерти для меня было бы опозорить их имя. Я и живу теперь только благодаря тому, что моя совесть чиста. Я не боюсь суда Божьего. А досужий суд людской мне безразличен… И мне очень жаль, что все это время ты со мной жил, убежденный в моей нечестности.

Сказав это, Кэти гордо направилась в каюту. Сержио бросился вслед за ней.

— Я тебе не враг, Кэти. Я хочу помочь!

— Знаю. Проблема в том, что ты не веришь мне.

— Мы должны сделать заявление, чтобы поставить в этой истории точку, — внушал он.

— Если ты дашь этому пресс-релизу ход, я официально опротестую его! — пригрозила жена.

— И этим поступком только обостришь проблему.

— Против истины я свидетельствовать не стану, Сержио. Фиктивные признания, фиктивные сожаления… Общественное мнение будет оскорблено ими не меньше, чем пресловутым хищением.

— Своим упрямством ты ввергнешь нашу жизнь в хаос.

— Это не упрямство. Это убежденность, Сержио… Ты ведь твердо знаешь, что не склонял свою мачеху к близости за спиной у отца. Вот и я знаю наверняка, что не имею отношения к воровству столового серебра этой старухи.

— Не знаю, что и сказать, — пробормотал Сержио. — Я думал, у нас с тобой общие цели.

— Я тоже так думала.

— Это разногласие до добра не доведет. Боюсь, мой оптимизм был несколько преждевременным, — осторожно сказал Сержио.

— Был? — насмешливо уточнила Кэти, все еще клокочущая гневом.

— Проблема в фатальных проступках.

— Ты встретил меня, я забеременела от тебя, ты сделал мне предложение, я его приняла. Это ты называешь фатальными проступками, милый?

— Нет, дорогая. Можешь считать меня циником, но когда я узнал, что ты отсидела за воровство, то понял, что имею дело с незаурядной женщиной. Если ты не хочешь признаваться в совершенном только потому, что боишься меня шокировать, уверяю этого не случится. Меня всегда привлекали опасные женщины, — вкрадчиво признался Сержио, обхватив Кэти за талию. — Ты красива, умна, авантюристична, отважна, бескомпромиссна. И твое прошлое придает нашим отношениям пикантности…

— Немедленно замолчи! То, что ты говоришь, — отвратительно!

— Я знаю, милая, знаю.

— Мне невыносимо думать, что ты спишь со мной потому, что я представляюсь тебе такой безнравственной. Бриджит верит мне, Ренцо и тот верит. Он по собственной инициативе вновь взялся за это расследование, несмотря на то, что я просила его не ворошить прошлое. Но только не мой муж! — скорбно заключила Кэти.

— Ренцо возобновил расследование? — удивился Сержио Торренте.

— А ты разве не знал? — не меньше удивилась Кэти.

— Нет, — ответил он.

Кэти отвернулась и расплакалась, не снеся напряжения.

— Не плачь, милая… Постой… Если Ренцо взялся расследовать это дело, значит, считает вину недоказанной. В таком случае не стоит торопиться с этим заявлением. Я немедленно извещу пресс-службу корпорации, — деловито объявил итальянец.

Он подвел Кэти к креслу и усадил.

— Милая, прости меня. Ты должна рассказать мне в мельчайших подробностях обо всем, что предшествовало пропаже столового серебра, — настойчиво попросил Сержио.

— Меня наняли присматривать за старой миссис Тэплоу, что я и делала, живя в ее большом старом доме. Там же бывали две ее племянницы, Джанет и Сильвия. Сильвия в связи с плотным рабочим графиком заезжала значительно реже Джанет, которая околачивалась в доме старухи постоянно. Миссис Тэплоу была очень проблемной подопечной. Помимо старческого слабоумия у нее был еще и скверный характер. Она постоянно выказывала недовольство мною, что бы я ни делала, пыталась уличить в проступках и оплошностях. Еще в первый день, когда Джанет только посвящала меня в обязанности, она проговорилась, что миссис Тэплоу постоянно жалуется на то, что пропадают какие-то вещи. Но это по версии Джанет было симптомом ее заболевания, и поэтому мне нет нужды вдаваться в детали старческих бредней.

— У тебя это предупреждение не вызвало подозрения? — по ходу рассказа поинтересовался Сержио.

— Нет, конечно. Я была юная и неискушенная. В ту пору я верила всему, что мне говорили.

— И что было дальше? — сосредоточенно допытывался муж.

— Как-то Джанет велела мне почистить столовое серебро.

— В твои обязанности это входило? — уточнил супруг.

— Вообще-то нет, но я старалась избегать конфликтов, поэтому сделала то, о чем меня попросили. Я хорошо помню эти вещи. Они произвели на меня сильное впечатление. Чрезвычайно красивые и, вне всякого сомнения, ценные. Старуха ими очень дорожила.

— И молочник? — спросил Сержио Торренте.

— Да, и молочник среди всего прочего…

— А на нем остались отпечатки пальцев.

— Вот именно это и стало решающей уликой, — подтвердила Кэти. — Приблизительно неделю спустя миссис Тэплоу обнаружила, что серебро пропало. Она впала в неистовство, порывалась вызвать полицию. Но я убедила ее дождаться кого-нибудь из родственников и позвонила Джанет. Та только узнала, в чем проблема, моментально приступила ко мне с обличительными намеками. В приватном разговоре с тетей она, видимо, без обиняков обвинила меня в хищении, и та с радостью уцепилась за эту мысль. Так что фактически меня приговорили еще до того, как прибыли полицейские и начали расследование. В результате обыска в комнате, которую я занимала и где хранила все свои вещи, был найден этот злополучный молочник. На меня надели наручники и посадили в полицейскую машину. Я хотела связаться с Гаретом — других близких людей у меня не было, — но мне не позволили.

— Вероятно, ее племянница подворовывала еще до того, как тебя приняли на работу. И выбрала она именно тебя — без денег, родни и влиятельных друзей, — чтобы безнаказанно свалить на тебя свою вину.

— В тот момент мне это даже в голову не пришло. Приговор застал меня врасплох. Я до последнего момента надеялась, что вот-вот все прояснится. Была уверена, что кто-то посторонний втихаря вторгся в дом и ограбил старуху. Думала, не может человек быть настолько двуличным и коварным. Лишь много позже, посидев в тюрьме и наслушавшись разных историй, я поняла, что может.

— Ренцо знает эти подробности?

— Он знает больше. Бриджит Кёрк сказала, что он тщательно изучил мое дело. А следовательно, и мои показания.

— Значит, он найдет виновника. Я уверен в Ренцо, — убежденно проговорил Сержио.