– Я ему велела. Я опасалась, что пока будет далеко, он сможет наделать глупостей и потерять все. Я подумала также, что было бы неплохо сохранить эту собственность в качестве гарантии, и оказалась права.

Кайл покачал головой.

– Если она твоя, то тем больше оснований не трогать ее.

– Господи! Ну до чего же упрямым ты иногда бываешь. – Розалин шагнула к нему, чтобы он лучше видел ее досаду из-за его неуместного благородства. – Ты мой муж. Мы единое целое в наслаждении, радости, любви и горе. В данном случае это разорение касается и меня тоже. Я не стану веселиться на званых вечерах, пока ты будешь в долговой тюрьме или станешь бороться за восстановление своего состояния. Если ты не используешь эту землю и не аннулируешь траст, мы сможем заложить мой доход, выплатить твои долги и жить здесь на те крохи, что сумеем наскрести.

– Ты не будешь бедствовать. Ты однажды уже прошла через это.

– Я сделаю как говорю. Я найду способ заложить свой доход. Буду экономить и откладывать каждый шиллинг и сама относить деньги кредиторам.

Лицо Кайла помрачнело, но ненадолго. Он некоторое время внимательно смотрел на нее.

– Пожалуйста, Кайл, – убеждала Розалин. – Считай эту собственность моим даром тебе. Считай ее моим приданым. И, если нужно, можешь считать меня одним из инвесторов, вкладывающих средства в твое строительство.

– Мне придется продать землю. Ты это понимаешь? Заложить ее было бы недостаточно. Мне придется провести операцию по снятию ареста с имущества, пока земля еще числится за Тимом. Раз она твоя, то в качестве твоего мужа я имею право распоряжаться твоей собственностью, но не продавать ее.

– В таком случае воспользуйся снятием запрета на продажу и продай ее.

Он отошел на несколько шагов и, прищурившись, начал разглядывать покатые холмы.

– Мы могли бы сохранить твой дом и поле позади него. А также этот холм. Остального будет достаточно.

Розалин подошла к мужу и, обняв сзади, прижалась лицом к его сильной спине.

– Если этого будет мало, мы продадим и дом и поле.

Он повернулся к ней лицом, пока она еще держала его в объятиях, и посмотрел на нее:

– Ты уверена? Все это уже никогда не станет прежним, даже если дом останется. Ты жертвуешь чем-то таким, что…

– Я совершенно уверена. Пожалуйста, не спорь больше и не говори о жертвах. Если ты любишь и уважаешь меня, то не станешь говорить об этом.

И он перестал спорить. Он даже не стал говорить. Он только поцеловал ее так нежно, как никогда прежде. И с ее сердца свалилась тяжесть. Ей стало легко.

– В таком случае решено, да? – спросила Розалин шепотом.

– Сначала уладим дело с арендаторами, причем немедленно. Потом подыщем им другие фермы, – сказал Кайл. Он крепко держал ее в объятиях. Она чувствовала его теплое дыхание, потом он поцеловал ее. – Ты меня растрогала, Розалин, – пробормотал он голосом, охрипшим от чувств. – И так было всегда. Сначала ты тронула меня своей красотой, потом добротой и страстностью, а теперь любовью. Мое сердце болит, и все-таки оно полно гордости. Из всех удач, доставшихся на мою долю, ты – самый большой дар судьбы.

Она подняла голову, и их губы встретились. Его тепло и нежность будто переливались в нее. Она ощущала больше тепла и нежности, чем ожидала найти. И больше любви, чем смела надеяться и чем, по ее мнению, заслуживала.

Они стояли на вершине холма и смотрели вниз, и Розалин уютно устроилась в объятиях мужа.